Сидит Иван Эспа на некой стене, свесив ножки, смотрит на воробья и долдонит: «Бём-бём, воробём. Бём-бём, воробём». И тут у некоторых читателей может возникнуть вопрос: А какого хрена автор делает уже не в первой миниатюре? У него что, дефицит персонажей? На стену сажать некого? А вот и нет! Нет никакого дефицита, по персонажам у меня безлимитка, пока, по крайней мере. Вот и рядом со мной сидит, кто бы вы думали? Нет, ни Наполеон Степанович, и не Фрэнк Синатра, и даже не мой любимый Марк Туллий Цицерон, на авторитет которого я так часто ссылаюсь… Рядом со мной сидит Елизавета Бём (проследите, чтоб в Вашей версии было написано «Бём», а не «Бем». Эти буквы отчего-то всё время все путают).
- Воробья не бёть! – говорит Ивану Эспе Елизавета Бём.
- Не бёть воробять? – спрашивает Эспа.
- Маленьких не обижать, - говорит Елизавета Бём и, засунув указательный палец правой руки в левую ноздрю, достаёт из неё… фууу… козявку.
- Ну знаете ли! – говорит возмущённо Елизавета Бём, - чтобы я в носу ковыряться! Это уже перебор.
Она слазит со стены и уходит.
- Обидеть персонаж каждый автор может, а Вы попробуйте его счастливым сделать, - кричит Елизавета Бём издалека и уходит насовсем из миниатюры. Иван Эспа смотрит на воробья и понимает, что без Елизаветы Бём ему тут совершенно нечего делать. Есть, конечно, ещё воробей, но что мне с ним делать? Я уже на него насмотрелся. Кого бы ещё на стену посадить? Упс… безлимитка на персонажей закончилась. Ну всё, пока-пока.
Bonus text
А нет… вон Марк Туллий Цицерон идёт.
- Марк Тулльевич, - кричит ему Эспа. Но Цицерон продолжает идти.
- Марк Цицеронов! – а он ноль внимания, до сих пор дуется на меня, вот ведь характер.
- Да пошёл ты, - крикнул, не глядя на меня!!! Марк! Туллий! Цицерон!
И вот тут я осерчал…
(Здесь должен быть эмоциональный, агрессивный текст с использованием ненормативной лексики в адрес одного из своих персонажей, который автор решил изъять, остыв спустя некоторое время.)
Спустя некоторое время, я слез со стены и стал обсуждать один важный организационный вопрос с Петраковым, Джульеттой, и Фрэнком Синатрой. К нам подошёл Цицерон и мы вчетвером демонстративно замолчали.
- Никак сюжет новой миниатюры замышляете? – спросил он.
- Может быть, а Вам-то что? Вы идите куда шли. Вас никто не приглашал. Вы в ней не участвуйте!
- Да будет Вам, Иван Эспович. Ну погорячился я немножко…
- Ну вот то-то же! А то «да пошёл ты»!
- Ну с кем не бывает?
- Ладно, - простил я своего приму-персонажа. – Знаешь ведь, негодяй, что у меня в фаворитах числишься, и бессовестно этим пользуешься… - позволил я нагрубить ему напоследок, чтоб расставить все точки над «и». Каждый сверчок, знай свой шесток. Иногда надо проявлять строгость, а изредка и грубость, особенно в отношении Цицеронова, чтоб от пера не отбились, за этой шайкой-лейкой, как заметила моя соавтор, «глаз да глаз». – У Вас там роль есть. Возьмите реквизит, - и я протянул Цицерону чистый носовой платок. - Фрэнк Синатра, Вас в курс дела введёт. Он в этот раз будет суфлёром, раз в этой постановке не участвует.
Тут я увидел Елизавету Бём и пошёл перед ней извиняться за ковырянье. Уж если, виноват, так виноват, что тут скажешь? У неё будет роль Джульетты.
- Марк Туллий Цицерон…
- здесь!
- Лошадь…
- здесь!
- Джульетта…
- тут.
- Джульетта другая… (гримёр Гламуров на славу постарался, от оригинала не отличишь!)
- здесь!
- Даниил Хармсович…
- здесь!
- Тазик где?
- а уже в ванной комнате.
- Хорошо. Мальвина…
- …
- Я сказал «Мальвина»…
- таких не держим, - ответил за всех Цицерон.
- Совершенно верно. Ну и мужчина с голым торсом и футболкой… (Велимир Отрадный)
- здесь.
- Замечательно. К «Стирке» готовы?
- готовы!
- Отлично. Ну, с этим… как его… с у-ухом. Чтоб всё было: «у-ух»!
P.S. Гламуров и Отрадный приглашённые/сессионные персонажи из рассказа «Поцелуй Абсурда»