ЧАСТЬ II
Глава 1. Новый день и начало другой жизни,
Лаила смотрела то на Дарэнда, то на огорошенных известием мужчин. Ей вспомнилось появление на свет сына Лейдэры и смерть несчастного лекаря. Его посеревшее лицо и высохшие губы. На лице кормилицы застыл откровенный ужас. В Башне погибли все! Включая нерадивых охранников. Наплевав на служебные обязанности, они понеслись на бесплатное представление и не вернулись.
Встретившись взглядами с Дарэндом, Лаила пересела на его ложе. Несмотря на потрясение, она не сомневалась, что её мальчик не причастен к обрушившемуся на них несчастью. Два Мира свела трагическая случайность. Жестокость настоящих хозяев Замка не выглядела очевидной. Эльцэтриан не приглашали, не ждали и не заметили. Такого же мнения придерживался и Зоф, протянувший Дарэнду капсулу и стакан с водой. Но тот не нуждался в лекарстве и по большому счету чувствовал себя как обычно.
Отстранив руку врача, Дарэнд сбросил теплый плед, подошёл к высокому окну и распахнул ставни, впуская новый день и начало другой жизни, о которой не имел ни малейшего представления.
В Башне погибли три тысячи «зрителей». При этом жителей Мёртвой долины среди них не было. На месте трагедии оказались только Барди и Дарэнд. Предчувствие молодых людей не остановило. Они спустились в Башню, но не из-за желания оказаться на пепелище первыми. Один из них оказался там по воле Судьбы, и по её же воле впитал космическую энергию, которая и была его настоящей пищей — пищей Огненных Богов.
Между тем жизнь продолжалась. Трагедия требовала объяснения. Среди уцелевших числились все жители Замка, слуги и работники фермы. Не погиб Ирдаг и один из его друзей. Той ночью Мыслитель страдал от зубной боли, а приятель помогал ему с нею справиться. Остался в живых старый аристократ и его слуга, а ещё носатый солдатик. Выпив лишнего, служивый проспал всё на свете и благодарил судьбу за свое пристрастие к алкоголю. Из выпускников Зеуга невредимыми вернулись Норд и его миленькая подружка. Молодые люди провели прекрасную ночь в гостинице и, получается, правильно поступили.
Ирдаг и его коллега пребывали в глубокой растерянности. Мужчины никого открыто не обвиняли, но намеривались как можно быстрее убраться из Мертвой Долины.
Ближе к полудню Ирдаг Прус собрал всех уцелевших, включая немногочисленных жителей Долины, и вместе с ними покинул Замок. Перед отъездом Ирдаг зашел к Зеугу. Разговор был коротким. Ирдаг предупредил Хранителя, что, когда переберется на материк, непременно изложит властям свое собственное видение трагедии. Обитатели Замка не задавались вопросом, на чьей стороне тот окажется. По мнению Ирдага, когда участники Конференции и гости Мертвой Долины отправились в Башню, хозяева Замка к ним не присоединились. Наверняка по какой-то причине, о которой предпочли умолчать. Ирдаг озадачился бы гораздо больше, если бы узнал, что Дарэнд был в Башне, но почему-то не пострадал.
После массового отъезда в Мертвой долине осталось шесть человек, включая Дарэнда. Все шестеро перестали быть обычными жителями далекого от метрополии клочка суши, а превратились в отвергнутых обществом преступников.
Географическое положение полуострова, запасы пищи и пресной воды позволяли затворникам Замка рассчитывать хотя бы на относительную безопасность. Если бы Лигу удовлетворило их добровольное отшельничество, они укрылись бы за Тиольскими горами в надежде, что со временем всё прояснится. Однако ожидание хоть каких-то перемен затягивалось. Это могло означать, что Керг накапливал силы.
Через день после отъезда Ирдага и всех остальных, кто хотел покинуть Мертвую долину, Дарэнд и Барди решились заглянуть в Башню. Всё та же мерцавшая синими искрами темень, а под ногами пойманный клочок неба. «Почему я решил, что связан с Башней незримыми узами?» - думал Дарэнд. Их снова не замечали, как не заметили тех, кто бесследно исчез.
Сделав разведку, юноши спустились в Подземелье. Надо сказать, что спустя четыре года после его открытия, ровным счётом ничего не последовало. Их размеренная жизнь протекала как прежде, хотя четырехметровый барельеф на черной грани скалы продолжал вызывать беспокойство. Но в это посещение каменный Глаз вдруг о себе напомнил. Казалось из "лепнины" изливалась сконцентрированная в ней воля, заставившая Дарэнда расслабиться и встать напротив барельефа. Этого "послушания" от него как будто и ждали. Глаз дрогнул и, не оставляя «борозды», переместился с десятиметровой высоты до головы юноши. И все! Можно возвращаться.
Тем временем Керг начал действовать. По его приказу в Мертвую долину была введена отборная воинская часть, перекрывшая вход в Ущелье. Правитель не сомневался, что справится с пришельцем, какими бы необычными способностями тот ни обладал. И Керг был прав. Дарэнд мог рассчитывать только на самого себя и отлично сознавал, что силы у них неравные. Только Правитель Урапа не собирался уничтожать Дарэнда физически. Трагедия приоткрыла Кергу тайну Замка. Его постоянную связь с внеэльцэтрианской цивилизацией, в замыслы которой вряд ли входило превращать Башню в крематорий. Суть в том, что Замок строили не для эльцэтриан, поэтому выжил только «пришелец».
В эти тревожные дни невольные «затворники» подолгу засиживались у Зеуга. Чаще молча, без какого-либо желания хоть как-то отвлечься. Вот только Зоф. Врач явно нервничал и, чтобы скрыть волнение, то и дело выходил на балкон. Дарэнд не был человеком в его понимании и, как загнанная в угол иная сущность, мог решиться на непредсказуемый поступок. Этого взрыва Зоф опасался больше всего. Бедного Зофа замучила совесть. Он не был предателем, но мысль о спокойной старости не давала ему покоя. Пожалев брата, Зеуг отпустил его с миром. С отъездом врача в Замке остались пятеро: Дарэнд, Барди, Лаила и два старика — Зеуг и его сводный брат Нук.
Пришествие новоявленного Огненного Бога с его амбициями и возвышенным стремлением служить эльцэтрианам подходило к печальному финалу. Он не был нужен в том качестве, в каком понимал своё предназначение сам. Керг и Высшая Лига относились к нему в общем-то «потребительски». А после трагедии в Башне видели в "пришельце" врага, которого необходимо поймать, изолировать, и только потом, не торопясь, определить его дальнейшую судьбу.
Глава 2. Свой Бог и свой алтарь.
Тяжелее всех переносил затворничество Зеуг. Как никак, брат предал его. Вслух Зеуг не роптал и не осуждал брата, успокаивая себя тем, что тот добьется аудиенции и убедит Керга в невиновности инопланетянина. Прежде всего, к нему надо присмотреться. Однако в глубине души Зеуг соглашался, что дни Огненного Бога сочтены. Тем не менее, уезжать вслед за братом старик не захотел и вместе со всеми ждал начала штурма.
Пожалуй, самым энергичным оказался Нук, предложивший перекрыть ущелье со стороны Замка, или последовать за остальными. А что? Затеряться на материке, хотя бы на время, пока неприятности каким-то образом не «утрясутся».
Мысль о побеге Дарэнда не устраивала. Скрываться, жить в изгнании. Тогда, рассуждал он, терялся бы смысл его пребывания на Эльцэтре. Если ему всё-таки суждено погибнуть, — а живым он сдаваться не собирался, — то оставшиеся ему дни он проведет только в Замке, чьи мощные стены сохранили память о его матери-инопланетянке.
xxx
Со дня катастрофы в Башне шли восьмые сутки. Лаила хлопотала по хозяйству, надеялась на чудо и молилась. Она молилась странному божеству, созданному ее воображением из сложной смеси разных религий, языческих культов и огненной закваски. Её молитвы, обращенные к нему, способному защитить и надоумить, воспринимались так, будто её просьбы не раз выполнялись. Правда сейчас, расстроенное лицо кормилицы выдавало глубокое разочарование. На этот раз Лаила не надеялась, что её заступник её услышит и им поможет. От безысходности кормилица обратилась к Дарэнду с таким воззванием:
— Ты словно забыл, что рожден Лейдэрой! Забыл, что тебе покровительствуют другие Боги! Только ты выжил той страшной ночью. Твой Бог спас тебя. И сейчас, в тяжелое для нас время, он должен услышать твои молитвы.
В её жалобных причитаниях улавливался определённый смысл. Говоря нормальным языком, в каждом человеке присутствует некая сила, которая поддерживает пламя жизни. Кто вдохнул ее в Дарэнда? Его Бог, пропитавший юношу таким могуществом, которое сгубило остальных. Выходит, Бог не забыл про него? Тогда, где же он сейчас, когда ему нужна помощь? Зачем он выжил, если не в состоянии защитить себя и своих друзей?
Лаила была права! У Дарэнда есть свой алтарь и свой Бог, который оставался безучастным, как будто требовал новой жертвы, кроме той, которую успел получить. Впрочем, Дарэнд не считал своего Бога кровожадным. Просто была причина, мешавшая их взаимопониманию. И эта причина скрывалась не в его Боге, а в нём самом.
Как бы то ни было, Лаила растормошила своего мальчика. Он вместе с Барди спустился в Подземелье, где Дарэнд заимел свой алтарь и своего Бога в виде каменного Глаза. Чего они ждали на этот раз?
Глаз, съехавший по скале до уровня человеческого роста, на том же месте и оставался. Было очевидно, что «лепнина» отреагировала на его присутствие. Дарэнд вновь ощутил направленное на него притяжение. Но, судя по «каменному виду» божества, ему продолжало не хватать какой-то малости, чтобы оно проявило к нему не только интерес, но и желание начать с ним общение.
Отпустив руку приятеля, Дарэнд встал напротив Глаза. Если его молчаливое обращение называть молитвой, то да, он молился! Он умолял неизвестно кого, возможно Судьбу или Провидение, заступиться за «пришельца». Катастрофа в Башне разрушила хрупкую связь между мирами. Между ним и Эльцэтрой. Его объявили врагом, хотя до страшной трагедии он никогда им не был.
Огромное Подземелье переливалось синими огнями. Закручиваясь спиралью, синие языки холодного пламени поднимались к яркому Созвездию, напоминавшему человеческий глаз. А тяжелое каменное Око, вдруг ставшее его божеством, его не замечало.
— Я один! — Молитва продолжалась. — Я принял этот мир таким, какой он есть. Я нашел в себе силы смириться. И вот всё рухнуло! Если ты есть, помоги мне, помоги! Освободи меня от гнета Судьбы.
Прежде Дарэнд не взывал с таким пафосом и болью одновременно. В этот раз мощная волна переживаний довела его до грани, за которой последовало бы безумие, если бы не порция космической энергии, поглощённой им накануне. Правда Дарэнд не сознавал этого, лишь чувствовал, как кипит мозг, тогда как разум продолжал оставаться холодным.
И вдруг каменное веко вздрогнуло! С натугой поползло вверх, открывая зрачок. Вовсе не пустой, как окаменевшая лепнина. Напротив! Вспыхнув, он обрушил животворящее пламя на воспаленный мозг стоявшего перед ним юноши, укрепляя пошатнувшуюся в нём внутреннюю опору.
А что дальше? Дальше вновь ничего не последовало. Тяжелое веко вернулось на прежнее место. Контакт с «божеством» на этом завершился. Разочарованные друзья, казалось бы, снова вернулись ни с чем. Но это было не так. Дарэнд уверовал в своего «Бога».
После трагедии в Башне Барди переселился к приятелю, но прошел мимо его комнаты. Зеугу нездоровилось, и юноши по очереди дежурили у его постели. В тот день сиделкой был Барди.
Толкнув дверь, Дарэнд дошёл до ложа, не раздеваясь, рухнул на бархатное покрывало и застонал.
Верить в огненное чудо могла только Лаила. А Око вовсе не чудо, не «Бог», а реальность, которая ему не поддавалась. Ему явно чего-то недоставало. Каких-то качеств тела или души, которые не развились, потому что были не востребованы.
Дарэнд заставил себя подняться. Вышел на балкон. Крепко держась за перила, он невидящим взором уставился в черное небо. Лейдэра умела летать. А он, ее сын? Мог ли он вот прямо сейчас это проверить? Не мог! Вот в чем правда: он никогда не чувствовал себя Огненным Богом, и был почти такой же, как все эльцэтриане. Дарэнд уже собрался возвращаться, как в дальнем конце балкона, куда выходили апартаменты Лаилы, увидел одетую в светлое платье женщину. Лаила? Нет, Кэла!
Глава 3. В Тиоль к Огненному Богу.
Личный самолет Керга приземлился в столичном аэропорту ранним вечером. Самолет находился в воздухе семь часов, и Кэла устала.
Уже при взлете в салоне самолета Кэлу познакомили с двумя приставленными к ней женщинами, весьма достойной внешности: молодой, как Кэла, и пожилой матроной. Обе дамы происходили из обедневших аристократических семей, и служба во дворце Керга их вполне устраивала. Дамам сообщили, что Кэла невеста и будущая жена диктатора. Обе старались завоевать ее симпатию. Во время длительного перелета у Кэлы с молодой женщиной завязались приятельские отношения, а пожилой дамы юная невеста стеснялась.
Рассмотрев внешние данные будущей первой леди, дамы сошлись во мнении, что они гораздо выше средней оценки, особенно ее густые волосы, такие редкие на Эльцэтре. Их собственные весьма достойные головы украшали забавные кудряшки. Впрочем, и с ними молодая дама выглядела очень привлекательно и мило, чем расположила к себе Кэлу, не выглядевшую, как заметили дамы, счастливой невестой. Отметив это, молоденькая леди подумала, что дело не только в природной скромности девушки. Возможно, невеста летела в столицу против воли, и жених ей вовсе не мил, хотя и был Правителем Урапа? Молодая дама вздохнула и задумалась о своем. Четыре года назад ее выдали за богатого старика, и она хорошо понимала Кэлу. Ей оставалось только посочувствовать бедняжке.
В столичном аэропорту Кэлу встречал сам Керг. Его черный бронированный лимузин с затемненными стеклами сопровождал кортеж из шести правительственных машин. Вокруг здания аэропорта стояла охрана, а ближе к лётному полю застыла личная гвардия диктатора в черной форме. Самолет подрулил к главному входу. Работники аэропорта расстелили ковровую дорожку, и Керг в сопровождении вышколенного стройного офицера с букетом алых цветов направился к уже открытой двери самолета. Кэла задерживалась, но как только вышла - сразу же раздались аккорды государственного гимна. Будущую жену Правителя встречали с подобающими почестями. Вместе они выглядели достойной парой: Керг — крупный сорокадвухлетний мужчина крепкого телосложения и она — стройная восемнадцатилетняя девушка в строгом длинном платье и с высокой прической. Керг подал Кэле руку, а смутившийся офицер преподнес букет. Керг самодовольно усмехнулся. Кэла была удивительно хороша, и совсем скоро она станет его женой.
Керг подвел Кэлу к машине, сам распахнул дверцу и помог занять широкое место на заднем сиденье. С огромной скоростью правительственный кортеж понесся к фамильному дворцу Керга. Затемненный лимузин, изнутри обитый дорогой кожей, располагал к интимной беседе или к такому же молчанию. Керг не выбрал ни то, ни другое. Измученный ожиданием, он властно опрокинул девушку к себе на колени и припал губами к её открывшемуся в крике рту. Утолив жажду прикосновения, он отстранил ее от себя. Его ноздри возбужденно вздрагивали, но голос прозвучал без интонаций и сухо.
— Больше этого не повторится. Я давно хочу тебя, Кэла. С первого дня, когда встретил в Замке. Я никогда не отказывал себе ни в чем, но ты увлеклась Огненным Богом. — Керг усмехнулся. — А с ним мне не хотелось бы портить отношений. Но он не мужчина, девочка, иначе давно бы тебя взял. Поэтому я чист перед ним и беру то, что мне нравится, а значит и принадлежит.
За четыре месяца ты привыкнешь ко мне, и мы официально оформим наши отношения согласно династическим традициям, чтобы ты родила мне наследника. Я откровенен с тобой, Кэла, потому что ты не только очень красива, но и умна. Для тебя не будет откровением, что в этом мире правят мужчины и все законы на их стороне. Тебе придется смириться. Согласись, так будет разумнее и проще, но ты можешь успокаивать себя тем, что я женюсь не только во имя долга перед династией, а еще по сильной любви.
Кэла побледнела, но промолчала. Он был первым мужчиной, кто обошелся с ней по зову плоти так откровенно и властно. К тому же, она не могла не отметить его привлекательность, а его врожденная властность, сила и ум в обрамлении богатства и вседозволенности покорила, по слухам, не одно женское сердце. Увы, сердце и душа Кэлы принадлежали Огненному Богу.
Догадываясь, какие чувства раздирают прекрасную соседку, Керг взял руку девушки в свои и ободряюще похлопал по узкому запястью, удивляясь самому себе, что он сентиментальничает с девушкой, которая так или иначе станет его женой, и что ему её жалко - она выходила за него не по любви.
Четыре месяца пролетели как непрерывный праздник: в светских приемах, балах, поездках на загородные виллы. При всех обстоятельствах Керг оставался неизменно корректным. Кэла догадывалась, чего ему это стоило. Дарэнд не проявлял к ней схожих чувств, тогда как сердце Кэлы разрывалось от немого горя.
Ближе к свадьбе Кэла разоткровенничалась с молодой дамой, с которой подружилась еще в самолете. Оказалось, молоденькая женщина, ее звали Зиди, состояла в законном браке с четырнадцати лет и успела родить мужу наследника, а потом дочку. В разговоре Кэла поинтересовалась предстоявшим брачным обрядом. Зиди смутилась, но спокойно пояснила, что через него проходят все девственницы, на которых возложена высокая миссия продолжения династии. Больше Кэла ее не расспрашивала. А за неделю до свадьбы ею занялись особенные наставницы, посвятившие будущую жену диктатора во все тайны плотского удовлетворения супруга. При этом её собственные пристрастия в таком интимном деле жриц любви не интересовали, поскольку издревле считалось, что женское тело служило для удовлетворения потребностей сильного пола и продолжения его рода.
Дата свадебных торжеств совпала с началом Конференции на юге Урапа и другим не менее значимым событием. Ровно в три часа ночи должен был состояться контакт с далеким Космосом, который происходил один раз в двадцать лет. По этой причине Дарэнд не мог присутствовать на свадьбе подруги, а без Дарэнда Лаила боялась покинуть Тиоль. Кэла не была уверена, что хотела видеть на своем празднике Дарэнда, но присутствие Лаилы ей бы точно не помешало.
На свадьбу Правителя и его избранницы собралось две тысячи гостей. Невеста была ослепительно хороша. Счастливый жених попросил девушку не прятать волосы, а распустить по спине. Ему завидовали все собравшиеся в зале мужчины. Праздник складывался на удивление удачно. Даже сильнейшая гроза, разгулявшаяся к середине ночи, казалось, торжествовала вместе с Кергом. Но диктатор вдруг помрачнел и распорядился готовиться к брачному ритуалу раньше назначенного времени. Гости продолжали веселиться, а две женщины поманили невесту из бального зала и вывели в широкий коридор, где она столкнулась с Кергом. Правитель стоял у большого окна, расставив ноги и скрестив на груди массивные руки. Глядя в полутемную аллею, он вдруг вспомнил помолвку, когда столкнулся взглядом с «Огненным Богом». Тогда тоже гремела сухая гроза. Впрочем — это в прошлом. К нему подвели Кэлу. Кэрг взял девушку за подбородок и заглянул в испуганные глаза.
— Ты станешь моей в присутствии моих друзей и служителей закона. Я люблю тебя, Кэла, и хотел бы не развлекать публику, а остаться с тобой вдвоем, наедине. Но существуют традиции, которые пока никто не отменял. Не скрою, я не новичок в этом деле и смотрю на совокупление достаточно просто. Прошу тебя, отнесись ко всему спокойно. Клянусь, со временем я отменю этот варварский обычай. Готовьте мою жену к обряду! — бросил он напоследок и под оглушительный раскат грома пошел готовиться сам.
Женщины привели Кэлу в просторную комнату, наполненную ароматами драгоценных масел. С Кэлы сняли платье невесты и уложили роскошный наряд в фамильный сундук как будущую реликвию. Потом ей расчесали и уложили волосы в длинные локоны, а тело умастили благовониями. Вслед за этими приготовлениями пришел личный врач Керга и протянул девушке полбокала какой-то успокаивающей жидкости. Дальнейшее происходило как во сне. Женщины привели обнаженную невесту в роскошную комнату с большим окном и рядом мягких кресел. Перед одним стоял низкий стол с письменным прибором, чернила, ручка и бумага. Отдельно лежала большая дворцовая печать. В центре помещения возвышалось покрытое белым покрывалом ложе, к которому вели несколько ступеней.
Пока не пришли высокопоставленные зрители, одурманенную зельем невесту попросили подняться и лечь ближе к краю. Опытная матрона развела ей ноги, зафиксировала щиколотки золотыми лентами, похлопала по животу и показала, как сложить руки — под голову. Это была канонизированная поза девственницы. В заключение другая матрона закрыла нижнюю часть обнаженного тела девушки белой атласной тканью. Так, что край свесился между ног до самого пола. Невеста была подготовлена. В комнате приглушили свет, заиграла приятная музыка.
Керг вошел раньше именитых друзей и законников. Отступив от ряда расписанных каноном правил, он оказался перед Кэлой прежде, чем собралась знать, и за его мощной спиной в длинном бархатном халате подготовленную для обозрения девушку видно не было. Кэла находилась в полуобморочном состоянии, но сейчас ее чувства занимали Керга меньше всего. Он тоже принял снадобье и был сильно возбужден.
Откинув прикрывавшую девушку ткань, Керг по-хозяйски положил руки на ее колени, и только тогда комната стала заполняться. Но не только друзьями и законниками. Одновременно сверкнуло несколько молний. Раздался такой грохот, что вылетело несколько стекол, погас свет и на зрителей, и на остолбеневших служительниц древнего обряда хлынул сплошной косой ливень.
Керг отпрянул и заскрежетал зубами. Стихия его бы не остановила. От выполнения брачного обряда его отвлек срочный вызов. Распорядившись, чтобы жену проводили в обычную спальню, он быстро вышел. В соседней комнате ему доложили о трагедии в Башне.
Керг вернулся в покои через два часа. Здесь Правителя ждало новое потрясение. Кэла пропала! Беглянку ищут второй час, но безуспешно. Без сомнения, ей кто-то помог, и сейчас она скрывается в предоставленном ей убежище. У нее есть личные деньги, и Керг не сомневался, куда она их потратит. На подкуп, на бегство в Тиоль к своему Огненному Богу!