По-разному можно трактовать слово Родина.
Где она, наша Родина?
Там, где мы родились? Там, где мы живем? Умираем?
Что мы можем предать, или отдать жизнь за кусочек земли – своей, опять же – чужой? Какой мерой определяется та бездонная пропасть между этими двумя поступками?
Некоторые личности с легкостью теряют, потом находят, вновь отказываются и вновь обретают, словно перелётные птицы: на какой скале свили гнездо – там и Родина.
Сегодня уже сложно найти ответ на вопрос: «Где Родина моих родителей?». В тех русских деревнях, где им дана жизнь? В соседней Горловке, где они прожили чудесную эпоху энтузиазма, но в то же время страшную, когда из-за опрометчивого слова можно было оставить сиротами двоих детей? Или все-таки в моём городе, где у них родилось ещё двое сыновей. И теперь они, навеки – девяностолетние, спят под гранитными плитами.
Так, где же их Родина?!
В 2004 году сбылась давняя мечта – я ходил по той земле, где отец, шестилетним мальцом пас гусей у помещика. С промокшими ногами, озябшими руками, я был счастлив, прикоснувшись к Истоку своей Родины, к моему Началу Начал. А моя последняя Родина давно уже определена, и даже не мною.
Если бы я родился в другом городе, соответственно, иначе сложился мой мир, мир моих родственников и тех близких людей, чьи судьбы, к счастью, и наоборот, соприкоснулись со мной.
Я мог быть полярником, и сейчас мерз, где-нибудь на Крайнем Севере, идя по следу песца. Рок имел возможность упрятать меня куда-нибудь подальше с глаз людских, а мог бы и злобною рукой всадить нож из-за угла в мое тело. Но ничего этого не произошло; поэтому я радуюсь судьбе, распорядившейся, чтобы я родился в… своём городе.
На южной окраине города Дзержинска, над символической глыбой угля, расположена надпись «Город шахтеров», на восточной – «Город Трудовой Славы». Для меня – это границы действия священного слова Родина.
Я, по всей вероятности, несколько высоко взял, но сейчас постараюсь доказать, что у нашего небольшого городка (тут я обязан повториться: у моей Родины), есть весомое преимущество перед десятками, даже сотнями городов нашей страны.
В августе прошлого года (2004), во время торжеств в Святогорской Лавре, городской Голова попытался познакомить меня со своим коллегой из Тореза, но мы были уже знакомы, и разговор, за чашкой чая, плавно перешёл на тему о городах-побратимах. Это хорошее дело – иногда давать родному городу, своего рода, встряску. Нельзя ему разрешать «спать», или ещё хуже – впасть в отчаяние.
У меня мелькнула шальная мысль… Шальные – они вечно непутевые, всегда заставляют что-то выдумывать, затем оглядываться. Вообще-то мысль, по сути своей – пренеприятнейшая штука, все беспокойства в жизни от неё. Если только ни о чем не думать, тогда можно совершенно спокойно существовать.
Я предложил своему патрону: «Чем мы хуже торезчан – давайте с кем-нибудь побратаемся». По правде говоря, эта идея довольно давно зрела в моей голове. Ответ не заставил себя долго ждать:
- Ты, Николай, подумай, может быть, что-нибудь и получится… у нас.
Я был абсолютно спокоен – у меня есть две книги о Ф. Э. Дзержинском, повествующие о его жизни от «А» до «Я», но стоить заметить: с двух, так сказать, полярных точек. Он ведь родом был из Польши, а это, какое ни есть нынче, но всё-таки «окошечко» в Европу.
Сидим дальше – чаек попиваем. Непонятно для остальных, хитренько улыбаюсь – мысли уже давно через границу перенесли: вижу себя среди участников делегации нашего города… Мы идём по старым мощёным улицам, мимо бесчисленных ресторанчиков и кафе, направляясь к Вавельскому замку – резиденции и усыпальницы польских королей. У меня нет ни малейшего желания бродить среди жутких саркофагов, хранящих прах былой славы Речи Посполитой. В каком бы хорошем настроении я туда не вошёл, оно будет испорчено прикосновением к обществу чужих мёртвых. Я бы… Мы бы… Но здесь, в дружественной стране, так принято поступать с гостями из городов-побратимов славной земли польской…
В тот же день, только возвратившись домой, сразу взялся за поиск: с кем бы нашему городу побрататься. Долго искать Родину Феликса Эдмундовича не пришлось.
Теперь это… хутор Дзержиново в Белоруссии.
Нисколько не утратив азарта из-за первой неудачи, я пошел дальше по следу биографии «Юзефа», ставшего в дальнейшем «железным Феликсом». В девятилетнем возрасте, он с родителями переехал в г. Вильно, где долго жил и уже там сформировался, как революционер. Думаю: это все-таки шанс, тем более городок Вильно со временем, наверное, разросся. Довольно потер руки – ох, и попьём чайку с мёдом у поляков… на десерт.
Увы! Оказалось, что Вильно – нынешний Вильнюс. И уже теперь мы для них – хутор Дзержиново. Прозрение пришло внезапно. Порыв мечты о формальном соединении с Родиной далёких предков исчез, словно утренний туман.
- Не видать тебе, Николай, Кракова, как своих ушей! - досада больно царапнула душу. - Ну и ничего страшного, - отбросив в сторону переживания, я начал самоуспокаиваться. - Подумаешь – Краков. Только и того, что больше моего Дзержинска, ну, может быть, чище немного, и терриконов нет, да и разговаривают – всё равно не поймёшь, и дома там очень старые. А в остальном точно такой же город: вежливые таксисты, колоритные базары, пиво «Рогань» и наглые проститутки в ночных шумных кабаках, где водку подают усталым горожанам, под старину, в графинчиках. Есть города и скромнее, и лучше, - подвёл черту под своей неудачной попыткой братания с Родиной Феликса Эдмундовича. - А торезцы, наверное, каждый год ездят цветы возлагать. И ни куда-нибудь, а во Францию. Вот так всегда в жизни получается: кто понаг… напористее – тот и успевает породниться, или ещё чего-нибудь там…
Областное начальство на мою робкую просьбу о «родственниках» для города, бодро ответило: «Что-нибудь сделаем, обязательно будет вашему городу встряска».
Хорошее дело – оно всегда хорошее. Вот только чтобы не приключилось так, как у наших соседей…
Однажды утром в компании уважаемых чиновников нашёлся один кто-то самый умный (дело было после длинных выходных), который предложил: «А давайте мы, на радость соотечественникам, с Европой породнимся? Но исключительно с порядочной страной!». Повинуясь лучшим чувствам, решили они побрататься с Англией. Думали, что будут поездом добираться до места командировки через всю Европу, потом Ла-Манш, туманы и Альбион. Исходя из добрых традиций, Соединённое Королевство снизошло к просьбе моих соседей, и дало согласие на братство двух шахтёрских городов. Никто, из добродушных славян, не знал, что англичане помимо благородной цели, проводят массу опытов, с целью очищения своего давнего пятнышка…
Словом, породнились, побратались они, по обыкновению, немало водочки-с в те радостные дни было выпито на славной донецкой земле. Сколько тостов под шампанское произнесено, а, сколько пришлось глупых мыслей гнать из больной головы, утром следующего дня – одному только Богу известно! Но удивительное дело, казалось, ведь недаром – за святое дело страдали благодетели…
Вот так произошла история зарождения родства одного из индустриальных «сердец» Донбасса с английским городом N. Не стоит озвучивать их географические названия, иначе можно легко догадаться о ком, и о чём идет речь, и тогда народ честной начнёт потешаться над абсолютно невинными гражданами. И не только потешаться, но и глумиться – об этом можно с уверенностью заявить. Мне ли не знать своих земляков, поэтому считаю, нужно отметить, хотя бы подчеркнуть, мое стойкое желание оставить в тайне названия этих городов. Впрочем, надо признать: над ними уже порядочно злословят. И не по злобе своей я делюсь известным фактом – лишь в виду, преследующей меня с юношеских лет, сердобольности, и стремления не пройти мимо чужого горя, неожиданно свалившегося на головы моих соседей, друзей и родственников. Со всяким городом может нечто подобное случиться, но не всякий смог бы так вляпаться…
За много веков мир смирился с мыслью: город N считается в Англии Родиной людей с придурью, как в Болгарии – Габрово. Но в Габрово всего-навсего родятся шутники, потешники, добрые острословы, а здесь – одни… сосуды для глупости. Все английские «ребята с приветом» – родом из N. Голливуд снял кинофильм, в котором дуркоголовый герой бегал по квартире с индейкой, одетой на голову – в том городе все горожане такие.
Со стороны, конечно, легче всего наклеить ярлыки любой личности, можно даже автору, мол, нет ничего святого у человека, не на шутку разошедшегося: над согражданами надоело издеваться – так он на добропорядочных подданных Её Величества замахнулся. Они там веками мирятся со своим Величеством, а он совсем совесть потерял. Собственно говоря, я здесь вообще ни при чём.
Недавно произошел случай, прогремевший на весь мир, когда английские студенты, получив диплом, прыгали в речку с моста, восьми метровой высоты, доподлинно зная, что там глубина всего девяносто сантиметров. Выходит, наружу выплыла истина: или будущие инженеры какой-то раздел физики не доучили, или за вожаком побежали? Скорее всего, причиной является второе предположение, ведь таким послушным особам, очевидно, никакая физика уже не поможет, потому что каждый год выпускники прыгают, и ежегодно почти все сто процентов молодых людей ломают руки, ноги… Экзамены в N закончились – дуроломы вышли на улицу, и, естественно, жизнь в Англии на сутки замерла. До сих пор никто не может дать правильную оценку действиям бывших студентов. Англоязычных версий по этому поводу много: и тьма невидимая с небес спускается, и разовое затмение на несовершенные умы находит, и именно в это день Стоунхендж открывает определенные чакры у молодежи вблизи воды, и Вельзевула вспоминают тихим добрым словом. А по мне, чего греха таить, Природа в мире всё сама распределяет, поэтому решила: с Англии достаточно одного И. Ньютона. И я согласен с ней – все по-честному!
Со слов британской прессы, прыгать с моста, оказывается, – большая честь. И предоставлено это право лишь самым умным (но здесь журналисты точно кривят душой). Стоит заметить, в число прыгунов входят также выпускники прочих английских вузов, родившихся в N, но сумевших всё-таки вырваться из города, и окончить на стороне ВУЗ. Получив диплом, они, в урочный день и час, словно перелётные птицы, следуя заданной программе, возвращаются на свой родной мостик. Данное мероприятие называется Праздником Умственного Труда. И так продолжается, на протяжении десятков лет, из года в год, потому как число умных в N непрерывно растёт.
А чего же стоит ожидать от остальных дурковатых горожан, т. е. не очень умных?
Трудно представить способность остальной массы: ведь они с рождения все – камикадзе. Согласно данным статистики, каждый шестьсот двадцатый англичанин живёт в N. Если вообразить – половина населения этого города, или хотя бы его четверть, одновременно прыгнет вниз с моста, что тогда будет с этой злополучной речкой? Остаётся лишь руками развести.
Однажды молодой человек, совершив известный обряд, остался без единой царапины. Казус стал приносить плоды: слава, юпитеры, интервью. Он стал национальным героем, о нём даже фильм сняли. Будущее начало вырисовываться – хотели пригласить на работу в Лондон. И вдруг случилось землетрясение. Там того землетрясения, как у нас говорят: «Кот наплакал», – но в городе N на крыше дома новоявленного героя падает труба, и, проламывая потолок в спальне, ушибает его кирпичом по голове. Молодой человек был госпитализирован, а вся Англия спокойно вздохнула, удивляясь мудрости провидения.
Остальные англичане, которые не считают себя умными на таком, достаточно высоком, уровне, и, осознавая данную разницу, стараются город N объезжать стороной, не говоря уже о том, чтобы кто-нибудь приехал туда свататься, в смысле – местным кровь обновить. К счастью всех англичан, тамошние осознанно к себе-то откровенное дурачьё не пускают. Так они и живут в замкнутом круге, из года в год всё больше озадачивая достопочтенных британцев очередной выходкой. Уже веками в старой доброй Англии, если что-то случится, сразу говорят, ничуть не удивляясь: «Не обращайте внимания, это наши дурилки из N»; и лишь совсем немногие выражаются скромно и утончённо: «Разве вы не знаете, где их Родина?».
Даже будь ты – «семи пядей во лбу», и у тебя есть диплом Колумбийского университета, а за спиной вдобавок «Кембридж», или «Оксфорд», всё равно это не поможет, потому что на тебе стоит печать уроженца N. Если N – твоя Родина, следовательно, на свет ты появился напрасно, и плодишь, себе подобных, дуроплясов только во вред Соединенному Королевству.
Рождённый бескрылым, человек вечно стремится ввысь. Бьют кулаком себя в грудь жители N – нет предела совершенству наших знаний. Им же в ответ очень спокойным голосом цивилизованные европейцы заявляют:
- Не стыдно ли, друзья, так громогласно? Вы откуда родом, из N?
Опали крылья, мечты улетучились; и безразлично: родился ты в N, или каким-то образом связал свою судьбу с самым западным европейским городом одуревших дуриков, но на твоей карьере ставится невидимое табу...
А все беды пали на их голову из-за названия города. Да-да, из-за названия. Современные жители, без сомнения, не виноваты, что так судьба над ними посмеялась. Мы все рождаемся в городе с готовым именем. Так и они, к прискорбию, родились, и сразу, мягко выражаясь, по уши в…
Страдания жителей N уходят корнями в средние века, когда над ними, какой-то лорд решил посмеяться, а, возможно, их предки заработали своему городу столь славное имя… Первая часть названия города с английского переводится: амбар, сарай, гумно (мы же дело имеем с древностью!). Вторую половину sley, благодаря своему созвучию с английской речью, попросту сказать, нет смысла даже переводить. В сумме мы получаем место, куда сливают…
Сливают что?
Как обычно, что-то ненужное, т. е. непотребное. Но, самое главное, куда?! Угораздило же моих соседей вновь во что-то влезть, вступить…
Во всём мире говорят про N, мол, им еще неслыханно повезло – их город находится в Европе, а не в Азии, и вследствие этого, жители не носят статус «неприкасаемых», а довольно бесхитростно и коротко – придурки.
Возможно, ещё и нам счастье улыбнулось, я имею в виду живущих на территории Европы – ведь Англия со всех сторон окружена водой, иначе N давно опустел бы. Все его жители беспрепятственно разъехались бы по свету, избавляясь от клейма, данного им на своей Родине. Они никогда не прекращали попыток изменить мнение о себе; пытаются любыми путями прорвать незримую общественную блокаду – вот породнились с донбассовцами. Глядишь, ещё чего-нибудь придумают, лишь бы раствориться среди нас, умных, стараясь при этом бациллу своего «ума» распространить так, чтобы потом, пока земляне разберутся, что же с ними происходит, заявить, мол, они самые умные, и не только в Англии.
Как от них не старались бы отмежеваться, но подмечено, что их дело заметно сдвинулось с мёртвой точки.
Недавно встретил знакомого, жителя соседнего города-побратима N, на новеньком «Опеле».
- Откуда? Ты же безработный? - искренне я удивился, имея в виду его материальное положение.
- На амброзии заработал, - с гордостью он произнёс, и свысока посмотрел на моего «Жигулёнка». - А ты всё на своём «летучем голландце» наше небо чадишь?
- На амброзии?!
- В прошлом году, городские власти широким фронтом начали борьбу с этим сорняком, и, между прочим, платную. Так я «бомжей» нанял, они мне за городом, на старой свалке, видимо-невидимо надёргали этого вредного растения. Оно там легко вырывается с корнем, а знакомый шофер, сто тридцатым «ЗИЛом» возил – по одной литре домашней водки за ходку. Приемщики матерились – считать им приходилось, не разгибая спины, с утра до вечера. Деньги мне заплатили честно – все до копеечки. Если опять будет кампания за чистоту в городе – я в первых рядах. Теперь мне гораздо легче: я мобилен и с телефоном. Дай Бог здоровья Голове, может быть, в этом году на хороший дом заработаю.
Отличный был «конвейер». Мне со своим умом, наверное, нужно куда-нибудь в Америку уехать, или хотя бы – в Англию, в Барнсли (анг. Barnsley); вот где я развернулся бы, - и он мечтательно поднял глаза вверх, в предвкушении той минуты, когда будет въезжать на «красном коне» в бывший город-побратим, по мосту, в день Праздника Умственного Труда.
Я, часто бывающий в этом соседнем городе, и видевший своими глазами много несуразного, после его признания смог только вздохнуть и покачать головой:
- Да-а, по всей вероятности, бацилла «ума» во время торжеств, по случаю братания, после поцелуев, попала на благоприятную почву, или города всё-таки нашли друг друга, о чем свидетельствует могучая сила народной мудрости: «Умного до умного послали, а мине до тибе».
Исходя из опыта соседей, моему городу, вероятно, побратима не дождаться; а то, не дай Бог, неосторожно соприкоснёшься, или подсунут нечто неведомое, потом всю жизнь придется ходить с пятнышком. А братьям ведь развода не дают, да и Родину мы своим детям должны оставить такой, чтобы им не было стыдно за нас…
* Город дураков (анг.).
21.05.2005