Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организации, увлечение музыкой, радиотехникой, запуском самодельных ракет. Но было и другое – азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток – всё это наложило неизгладимый отпечаток на его характер. По окончании школы парень поступил в радиоинститут, где учиться было совсем непросто.
Глава 7. Вторая сессия, «медведи», «свистящая» подсказка, операция «Ы», стройотряд в Карелии.
1.
Летняя сессия подкралась, как всегда, незаметно. Закончилась спокойная жизнь. Студенты сдавали зачёты, переписывали пропущенные лекции, не вылезали из читального зала. Но была подготовка и иного рода. Лариса Кабарда, учившаяся в одной группе с Виктором, активно перенимала опыт сдачи экзаменов у старшекурсников. Многие потянулись за ней, пытаясь облегчить себе жизнь. Тем более что ходили страшные легенды о несчастных переучившихся студентах, повредившихся умом на почве сдачи экзаменов.
Учебный поток состоял из четырёх групп, и камнем преткновения для первокурсников была, естественно, математика, которую изучали четыре семестра. Вернее, не сама дисциплина, а преподаватель Боб Ильич Константинопольский со своей иезуитской системой приёма экзаменов. Поэтому чтобы минимизировать потери обычно принимались следующие меры. Самую сильную группу старосты пускали сдавать первой. У дверей аудитории, в которой проходил экзамен, стоял «корреспондент» от Кабарды и путём опроса выходивших составлял список билетов, задач и дополнительных вопросов, которые задавал студентам преподаватель.
Затем «кабардинцы» шумным табором располагались где-нибудь в общаге и начинали писать «медведей» – ответы на вопросы известных билетов, чтобы потом идти с ними на экзамен. На внутренней поверхности пиджака или юбки пришивался карман, в который и закладывался комплект «косолапых» в строго определённом порядке – согласно небольшой шпаргалке-каталогу. Причём, подпись Боба Ильича подделывалась на них местными «кулибиными» столь искусно, что даже сам Константа не мог её отличить от настоящей.
На экзамене, вытащив билет, «медвежатник» сличал его содержимое с каталогом. Затем наощупь незаметно отсчитывал, находил пальцами нужный листок и немного приподнимал его над стопкой в кармане так, чтобы в подходящий момент извлечь «медведя» на свет божий и с ним уже идти к столу преподавателя.
Многие умудрялись сдавать экзамен с чужим комплектом, и вместо изучения материала долго и упорно занимались чистописанием, пытаясь изменить свой почерк, подогнать его под тот, которым были написаны доставшиеся им по наследству «косолапые». Впоследствии в целях экономии времени «кабардинцы» стали писать своих «медведей» прямо на лекциях, разбивая курс по отдельным темам.
Хочу заметить, что образовательная система в те далёкие годы делала акцент на знания, и диплом мог получить лишь человек, прошедший весь курс обучения. Дать преподавателю взятку за сдачу экзамена было практически невозможно. Кроме того, студенты не просто запоминали определённый объём информации, но и настраивали себя на то, что им придётся всю жизнь заниматься самообразованием. Ведь даже в процессе переписывания «медведей» «нерадивый» ученик усваивал большую часть материала. А чтобы при сдаче экзамена ответить на дополнительные вопросы, нужны были определённые базовые знания.
2.
Как ни изгалялись, чего только ни выдумывали изобретательные студенты, чтобы обмануть непробиваемого доцента Константинопольского! В частности Михаил – однокашник Виктора – заметил, что Константа почти не слышит верхнюю часть звукового спектра – свистящие звуки. И когда выяснилось, что сдавать математику им предстоит в кабинете на первом этаже да ещё с открытыми окнами, он решил помочь однокурснице Людмиле весьма неординарным способом.
Представьте себе такую картину: молодые люди сосредоточенно пыхтят на экзамене у Константы, пытаясь выдавить из своих весьма далёких от математики голов хоть какие-то случайно завалявшиеся там научные знания. И вдруг из приоткрытого окна – с улицы – сначала едва уловимо, а затем всё громче и отчётливей раздаётся свистящий, шипящий, почти змеиный шёпот, заунывно диктующий до боли знакомые математические формулы и доказательства теорем. Вы улыбнулись? Вот и ребята, сидевшие за столами, начали усиленно хрюкать и квакать, едва сдерживая рвущийся наружу естественный для молодого организма хохот. При этом все за исключением экзаменатора ободряюще поглядывали на уткнувшуюся в свой листок пунцовую от волнения, от всеобщего нездорового внимания Людмилу.
Константа, почуяв неладное, напрягся, затем несколько раз оббежал за спинами студентов свою знаменитую букву «П», но так и не понял смысл происходящего, чем ещё сильнее разбередил всеобщее рвущееся наружу веселье. И только когда ажиотаж достиг апогея, когда склонённые спины ребят стали непроизвольно дёргаться в конвульсиях от едва сдерживаемого смеха, доцент догадался, наконец, поплотнее прикрыть окна в аудитории. Но он опоздал – девушка успела записать всё необходимое и была готова к сдаче экзамена.
3.
В наше время информационного бума новые фильмы мелькают перед глазами и забываются, не успев выйти на экраны. Но тогда, в семидесятые годы прошлого столетия зрители по многу раз смотрели в кинотеатрах комедии Гайдая, буквально разбирая их на цитаты. Да что там, «Операция «Ы»» и сегодня волнует наших детей и даже внуков! Особенно та её часть, где креативные студенты сдавали экзамен с помощью радио. Можно себе представить, что творилось вокруг этого фильма более сорока лет назад!
Так случилось, что Виктор с Михаилом задумали повторить и даже превзойти классику комедийного жанра. Сейчас нечто подобное можно сделать с помощью мобильника, но тогда… впрочем, и в те годы были транзисторные приёмники, легко помещавшиеся в кармане пиджака. В левый рукав изобретатели протянули провод с небольшим наушником, который привязывался к локтю с помощью слегка натянутой резинки. Во время подготовки к экзамену «нерадивый» студент должен был задумчиво сидеть, опираясь ухом на ладонь левой руки, и записывать то, что ему диктовал по радио напарник. В случае любых форс-мажорных обстоятельств наушник немедленно отпускался в свободный полёт и самопроизвольно исчезал в рукаве. И это при том, что был он намного габаритнее нынешних.
От замаскированного под цветок микрофона решили отказаться. Поэтому связь была односторонней. Тем более что передать «на волю» содержание экзаменационного билета и условие задачи можно было иными давно отработанными способами. Спаять компактный радиопередатчик на транзисторах для будущих радистов не составило особого труда. И всё было хорошо до тех пор, пока…
Боб Ильич, как и рассчитывали изобретатели, ничего не заподозрил. Виктор, торжествуя, дописывал на легальном листке решение последней задачи, когда в аудиторию вошли, слегка запыхавшись, двое из деканата. Они направились прямо к нашему герою и заставили его извлечь на свет божий радиоприёмник, наушник и прочие «криминальные» принадлежности. Константа, уязвлённый в самое сердце тем, что его доселе безупречная система приёма экзаменов дала сбой, тут же назначил «нерадивому» студенту переэкзаменовку. Затем несчастного вместе с Михаилом, которого извлекли из соседней аудитории, отправили в деканат для дальнейших разборок.
Болтали, что замысел горе-изобретателей был раскрыт в одной из лабораторий института, где услышали, что на средних волнах кто-то диктует математику. Но во время воспитательной беседы Виктор заметил едва уловимую усмешку в уголках губ декана и догадался, что своим провалом они обязаны вовсе не сотруднику лаборатории, а одному из многочисленных сексотов, внедрённых в студенческую среду.
4.
Пускай с трудом, но математику наш герой в конце концов сдал. Однако снова остался без стипендии. И чтобы не обременять родителей, чтобы почувствовать себя самостоятельным человеком, Виктор твёрдо решил на всё лето отправиться на целину в составе одного из так называемых ССО (студенческих строительных отрядов). Правда, другие стройотрядовцы долго готовились к поездке – несколько месяцев обучались необходимым строительным специальностям. Но красивого статного парня с удовольствием взяли на случайно освободившееся место. Командир отряда на общем собрании сказал так:
– Кто хочет заработать, милости прошу к нам. А кто надеется на отдых, лучше оставайтесь дома!
Казахстанская целина к тому времени была освоена. Поэтому стройотряд Виктора был отправлен в сказочную страну огромных корабельных сосен и прозрачных голубых озёр – в Карелию. Туда, где некогда снимался советский культовый фильм «А зори здесь тихие». Посёлок, в который ребят привезли на бортовой машине с железнодорожной станции, носил поэтическое название Ладва. Небольшая речушка Ивинка делила его на две части, соединявшиеся в единое целое с помощью нескольких деревянных мостов.
И вообще, всё там было из дерева – дома, сараи, тротуары и даже большой поселковый клуб, в котором по вечерам показывали фильмы и устраивали танцы под двухскоростной катушечный магнитофон «Днепр» – небольшой ящик, плотно набитый радиолампами и прочей электронной требухой. Тонкая рыжая лента неспешно текла по специальному жёлобу, огибая магнитные головки, а дорогостоящее чудо техники едва не подпрыгивало на столе от оглушительного количества извлекаемых из него децибелов. Что, собственно и требовалось собравшейся в клубе молодёжи.
Особый шарм всему этому благолепию придавали белые ночи – воспетое питерскими поэтами благословенное время года, которое после пронизывающих зимних морозов, после весенне-осенней распутицы всегда ждали и любили местные жители. Приезжим, однако, всё это было в диковинку.
Большую часть суток светило солнце. Таинственный полумрак наступал лишь после полуночи на каких-нибудь два-три часа. Но и в это время вечерне-утренняя заря напоминала о себе где-то там, на севере, разгораясь у горизонта божественным пурпурно-розовым пламенем, один вид которого будоражил воображение и не давал уснуть восхищённым стройотрядовцам, которые отродясь не видели ничего подобного.
Но главной достопримечательностью Ладвы оказались голубоглазые светловолосые красавицы с бледно-мраморной кожей и розовым румянцем на щеках. Местные девушки поразили приезжих своей лебединой статью и какой-то замедленной, необыкновенно-величественной манерой общения. Ребята здесь, конечно, тоже были, но будущие инженеры как-то с ходу подавили их своей многочисленностью, интеллектом и организованностью. И молодые прелестницы на первых же танцах в полумраке белых ночей буквально растаяли перед теми, кто в полном восхищении всеми силами стремился покорить их нетронутые сладострастием девичьи сердца.
5.
Татьяне скоро должно было исполниться восемнадцать, но парня у неё не было, если не считать несерьёзных школьных увлечений. Тем более что учёба, комсомольские дела и развесёлая студенческая жизнь не оставляли времени на то, что все окружающие, да и она тоже, считали баловством. Девушка училась в техникуме города Петрозаводска, а летом приезжала домой на каникулы…
…В просторном помещении клуба яблоку негде было упасть. Магнитофон гремел, а танцы шли своим чередом. Были они двух видов – шейк и танго. (Вальс к тому времени стал редкостью). В первом случае все становились в круг и под ритмичную мелодию западного образца отплясывали – кто во что горазд, не заботясь о единообразии. Во втором – разбивались на пары и, полуобняв друг друга, медленно и томно вышагивали под спокойную задушевную мелодию, с трепетом ощущая взволнованное дыхание партнёра и прислушиваясь к радостному биению своих молодых сердец, оказавшихся вдруг так непозволительно близко друг от друга. Правда, парни иногда приходили подшофе, и тогда им было не до нежных чувств. В этом случае танцы чаще всего заканчивались дракой.
Виктора Таня заметила сразу. Она как-то непроизвольно выделила его из шумной толпы приезжих студентов и поняла сердцем: это мой парень! Как только их взгляды встретились, по спине её пробежали мурашки, и красавица устремила свой удивлённо-восхищённый взор на того, кто почему-то тут же стал для неё родным и близким, непревзойдённым кумиром, светом её прекрасных очей. Трудно было не заметить сияющие восхищённые глаза девушки, и Виктор пошёл на них, будто тонущий корабль на спасительный сигнал маяка.
Отзвучали два или три медленных танца. За это малое время они успели познакомиться и, предупредив Танину подругу, покинули душный клуб, гремевший на весь посёлок музыкой – то громкой и весёлой, то печальной и задумчивой. Татьяна повела Виктора подальше от примелькавшегося поселкового быта – от огородов, от деревянных мостов. Туда, где у открытой воды можно было до бесконечности любоваться разгоравшимся вдалеке чудесным розовым закатом. Она давно знала это место. Именно сюда они приходили с одноклассниками после выпускного вечера встречать восход ненадолго скрывшегося за горизонтом божественно-прекрасного светила.
Молодые люди, держась за руки, долго любовались величественным зрелищем. Затем присели на ствол большого поваленного дерева и стали возбуждённо рассказывать друг другу о том, как жили порознь до этой счастливой встречи. Потом вдруг замолчали. И казалось им, что не было ещё на этой Земле ничего подобного тому блаженству, которое испытывали они сейчас. Ведь вот оно счастье – сидеть рядом, держать за руку любимого человека и понимать, что он боготворит тебя так же, как и ты его. Влюблённые боялись встать, боялись пошевелиться, чтобы не нарушить, не спугнуть то самое прекрасное мгновение, которое, казалось им, продлится вечно.
Но вот неподалёку хрустнула ветка, послышались чьи-то неторопливые шаги. Это Михаил, однокашник Виктора шёл в обнимку с Тамарой, подругой Татьяны. Их тоже свела, толкнула друг к другу эта волшебная белая ночь.
6.
Романтические прогулки, голубые озёра, томные бледнолицые красавицы – это, конечно, хорошо. Однако утром надо было идти на работу, но очень немногие бойцы стройотряда после бессонной ночи могли самостоятельно оторвать свои безрассудные головы от мягкой подушки. Проспав завтрак, они, не разлепляя век, усаживались на лавки бортового «ГАЗона» и просыпались лишь на стройплощадке, когда надо было приступать к своим непосредственным обязанностям.
По этому поводу командир вынужден был провести общее собрание, на котором комиссар выступил с пламенной речью и объяснил своим подопечным, что они приехали сюда не отдыхать, что студенты – это форпост строителей коммунизма и что никому не позволено срывать сроки выполнения трудового договора. Ведь это разгильдяйство ляжет несмываемым пятном на отряд, на институт, на комсомол и на всё движение студентов-целинников.
Но, видимо, не надеясь на силу убеждения, комсомольский лидер стал каждый вечер лично проверять, все ли улеглись после отбоя. Большая часть стройотрядовцев угомонилась, но только не Виктор с Михаилом. Сказочная красота карельской природы и обаяние девушек, с которыми они коротали белые ночи – всё это заставляло ребят идти на хитрость. Они оставляли вместо себя на кровати покрытый одеялом ком одежды, а иногда после комиссарской проверки уходили через окно, возвращаясь лишь под утро.
Однажды Виктор, договорившись с Татьяной, заснул перед отбоем и бессовестнейшим образом проспал до утра. Девушка, конечно, простила, но после этого он настоятельно просил Михаила или кого-то из товарищей будить себя самым жесточайшим образом.
Вечером обычно спать не хотелось. Зато с утра лень-дремота обволакивала донжуанов мягким бархатным покрывалом и долго не отпускала из своих цепких лап. К тому же под неусыпным комиссарским оком в столовой стали отслеживать тех, кто не пришёл на завтрак. Поэтому ребятам приходилось каждое утро под меткими остротами и понимающими улыбками товарищей в полусне набивать свои желудки, а затем на автопилоте усаживаться в машину…
В целях экономии обед привозили прямо на стройку. Понятно, что пища действовала на наших героев усыпляюще. Ночные гуляки, приняв первое, второе и третье, падали, где придётся, и поднять их было почти невозможно. Однажды Виктор, отобедав, уснул на самом солнцепёке – на штабеле нестроганых досок и даже не почувствовал, как стройотрядовские шутники приколотили гвоздями его рабочую куртку и брюки к этому импровизированному ложу, предусмотрительно застегнув одежду на все пуговицы.
Парню показалось, что он только-только закрыл глаза, как вдруг над ухом раздался омерзительный звук будильника, с помощью которого обычно поднимали отрядных сонуль, чтобы всем вместе идти на работу. Виктор хотел протянуть руку, пытаясь заглушить этот дребезжащий кошмар, но не тут-то было! Его члены будто в страшном сне онемели и перестали подчиняться воле хозяина. Глаза тоже не открывались до тех пор, пока он не осознал, что произошло нечто необычное, из ряда вон выходящее. Испугавшись, парнишка рванулся раз, другой, третий, но всё было тщетно. И лишь с трудом разлепив веки, он понял наконец в чём дело. Дружный хохот друзей способствовал окончательному пробуждению. И только когда с помощью гвоздодёра ребята освободили его одежду, Виктор окончательно открыл глаза, улыбнулся яркому полуденному солнцу, высокому голубому небу и засмеялся вместе со всеми.
7.
Работали стройотрядовцы ударными темпами. Можно сказать, от зари до зари, но в июне для Карелии это определение не подходит. Однако десять – двенадцать часов в сутки, включая субботу, приходилось вкалывать. Заработки обещали приличные, было ради чего стараться. В воскресенье тоже трудились, но только до обеда. Закладывали фундамент для большого детского дома. Всё делали сами. От строительной организации присутствовал лишь запойный прораб да механизаторы – крановщики, экскаваторщики и прочие – в основном отсидевшие зеки, которые в лагерях привыкли горбатиться «до упора».
За всё лето было у ребят два праздника, два законных выходных – день строителя и день целинника, когда вопреки не очень строго соблюдавшемуся сухому закону за обедом каждому наливали по стакану водки. Можно себе представить, до какого градуса поднималось после этого веселье, как колобродили расшалившиеся студенты.
Кроме того, в одно из воскресений была организована поездка в Петрозаводск для осмотра окрестных достопримечательностей. Особенно понравился экскурсантам остров Кижи, на который со всей Карелии свезли деревянные церкви, мельницы и прочие строения, чтобы не забывалась история этого самобытного края. Дивная природа, прозрачные голубые озёра, сказочный музей под открытым небом – всё это надолго, на всю оставшуюся жизнь врезалось в память бойцов стройотряда.
8.
Во второй половине августа пошли дожди. Да и световой день заметно уменьшился. Встречаться с девушками под открытым небом стало затруднительно, и Михаил вечером после работы обычно заходил к Тамаре домой, где засиживался допоздна. Родители не возражали, и даже наоборот – парень им понравился.
У Виктора с Татьяной в этом отношении всё было намного хуже. Девушка боялась приглашать любимого к себе. Говорила, что мать у неё слишком строгая. Вот и приходилось влюблённым мокнуть под дождём, искать укромные уголки, которых становилось всё меньше и меньше. Однажды «доброжелатели» донесли об этих встречах матери, и та рассудила, что не стоит дочери встречаться с парнем, который живёт за тридевять земель. Женщина строго-настрого запретила Татьяне даже думать о заезжем донжуане. Но не знала она, что отношения у влюблённых зашли слишком далеко.
Две недели оставалось до отъезда стройотрядовцев. Надо было что-то решать, но Виктор никак не мог набраться смелости, чтобы объясниться с девушкой, с её родными. Встречи молодых людей становились всё короче. Недосказанность бередила души, делая каждое слово, каждый брошенный взгляд неискренними. Парень не хотел определённости, боялся брать на себя какие-то обязательства, а Татьяна просто надеялась на его чувства, на его порядочность.
Так и расстались они, не объяснившись, обменявшись адресами, и лишь с вечера украдкой, чтобы никто не видел, слились в долгом прощальном поцелуе. Виктору вдруг показалось тогда, что он, покидая любимую, теряет нечто бесценно-важное в своей жизни. В глубине души он понимал, что совершает подлость, но спустя неделю этот слабый позыв совести, это желание восстановить справедливость стало меньше, а затем и вовсе пропало в его душе, целенаправленно вытесняемое так называемым здравым смыслом и множеством практических соображений.
9.
Последний день в посёлке ознаменовался для ребят многими событиями. Радость стройотрядовцев била ключом и выплёскивалась через край. Ещё бы! Они выдержали это многомесячное испытание! Выполнили всё задуманное, заработали много денег и теперь наконец возвращались к вольной студенческой жизни. По давнему обычаю целинников надо было порвать и сжечь на костре всё лишнее и ненужное – очиститься для новой светлой и радостной жизни.
Виктор тоже участвовал в этой традиционной вакханалии, полосуя обветшавшие за три месяца упорного труда рабочие брюки, куртки, рубахи – свои и чужие – вплоть до нижнего белья. Но при этом он ни на секунду не забывал о Татьяне. А ещё не давало ему покоя довольно странное, даже слегка мистическое событие, случившееся с ним накануне.
Последний рабочий день подходил к концу. Зек-крановщик, с которым они три месяца укладывали в землю бетонные блоки, пришёл на работу с большого «бодуна». Видимо, прошлым вечером механизаторы хорошо отметили завершение летнего сезона. Но это почти не сказалось на его работоспособности. Наконец, уложив последний блок в землю, бывший сиделец закурил свой «Беломор» и привычно нажал на рычаг подъёма большого крюка.
Виктор работал стропальщиком и находился тут же, рядом с краном. Вдруг откуда-то сверху послышался глухой удар и дребезг. Он поднял голову и понял, что сорвавшиеся тяжеленные стропы летят вниз. Видимо, его напарник в чём-то ошибся. Сделав два шага назад, Силин спокойно следил за траекторией полёта. И вдруг по тому самому месту, где он только что стоял, с размаху ударил трёхкилограммовый чугунный крюк. Да так, что в земле образовалась вмятина.
А если бы он не сошёл с этого места? Холодный пот выступил на лбу, мурашки пробежали по спине. Но никто из ребят ничего не заметил, и только крановщик смачно выматерился…
Отрядная бортовая машина везла студентов к железнодорожной станции. Подпрыгивая на ухабах, Виктор думал о том, что кто-то там, наверху, видимо, позаботился о нём, заставил его в нужный момент сделать те самые два шага назад. Кто-то сохранил ему жизнь. Интересно, зачем? Может быть для того, чтобы он женился на Тане? Ведь если бы он тогда остался на месте, его сейчас везли бы на этой самой машине, но в гробу и с проломленным черепом. Мысли путались, и парень никак не мог сосредоточиться…
10.
Забегая вперёд скажу, что Виктор не ответил ни на одно письмо Татьяны. Её любовь и преданность, заключённые в скупых строках многочисленных посланий, так и остались на главпочтамте – в конвертах до востребования. А когда истёк срок хранения, почта вернула письма отправителю. Видимо, слишком тяжёлым грузом для казённого учреждения оказался безответный водопад мыслей и чувств, содержавшийся в этих стандартных почтовых конвертах.
Следующим летом отряд снова отправился в Карелию, чтобы завершить начатое дело. Но на этот раз ребята поехали без Силина. Он не пожелал возвращаться в прошлое, не захотел ещё раз увидеть свою любовь. Видимо, потому что дома у него была другая.
Михаил, напротив, через год женился на Тамаре и привёз её к себе домой. От него Силин случайно узнал, что Татьяна родила мальчика. Похоже, это известие и заставило нашего донжуана отказаться от посещения страны голубых озёр, белых ночей и прекрасных светловолосых девушек.
Продолжение следует.
Часть1: http://www.proza.ru/2014/03/14/1638
Часть2: http://www.proza.ru/2014/03/24/1485
Часть3: http://www.proza.ru/2014/04/30/1081
Часть4: http://proza.ru/2015/08/17/962
Часть5: http://www.proza.ru/2016/01/27/1179
Часть6: http://www.proza.ru/2016/03/27/2118
Часть7: http://proza.ru/2016/06/24/1884
Часть8: http://www.proza.ru/2016/07/21/508