Отработав восемь часов я привычным маршрутом шел домой. Что меня ждет? Ужин, душ и просмотр фильма перед сном. И так каждый день. Жизнь была настолько однообразной, что я перестал замечать смену событий. Мои мысли постоянно находятся в прошлом..Минувшие события кажутся интересными. Вот там то я был счастлив, молод и красив. День начинается и заканчивается угрызениями совести. Я мысленно корю себя за то, что упустил что-то безвозвратно, не успел сделать, когда была возможность Что многое, очень многое нагнать уже слишком поздно.
Каких-то пару лет назад всё было иначе. У меня не было больше денег, я не был успешнее. Но было будущее, сверкала надежда. Я жил с любимой и единственной женщиной, как мне тогда казалось, и был безгранично счастлив. В момент рухнуло всё.
Сейчас моя жизнь — попытка расплатиться с долгами, которые появляются вновь и вновь. Ведь надо как-то собирать деньги на лечение. В один день у меня обнаружили страшное заболевание. Оно не смертельно, но лечится с трудом. Всеми возможными способами я пытался достать денег. И сейчас я в долговой яме. Моя женщина бросила меня сразу, как узнала диагноз. «Ведь я ещё молода» - сказала моя царица и упорхнула в веселую жизнь. А я?...В канители проблем я не заметил, как состарился...
Встреч с ровесниками я избегаю. Мне всегда кажется, что они живут в каком-то другом мире. Выходные на даче с шашлыками или шартерным рейсом в Испанию на праздники. Много событий, много идей, воспоминаний... Я не могу смотреть на их веселые лица. Порой так хочется оказаться на их месте. Вместо этого я иду домой - в съемную комнату с рваными обоями, где кроме матраца и тумбочки ничего нет. Большие мусорные мешки служат мне гардеробом. Даже за эту комнату на окраине города я плачу баснословную сумму. Всё, что остается, я трачу на лечение и походы к врачам. С болью вспоминаю перед сном, как жили с любимой в просторной светлой квартире. Домашний уют, ласка, тепло — это то, чего так не хватает сейчас..
«Больной урод!» - слова, сказанные когда-то с ненавистью, отрезвляют меня от грез. В надежде на поддержку когда-то я рассказал любимой про диагноз. В ответ я получил пощечину, ведь моя женщина так боялась, что я её заразил. Опасения не оправдались. Сейчас у неё всё хорошо. Она с надежным человеком .А я больной неудачник. Молодой старик. Ведь мне даже нет тридцати...
Итак я шел домой после работы. Я впервые улыбался за многие многие годы. Две ампулы метроклопрамида, тетродоксин и флакон стрихнина. Я хорошо подготовился — должно получится. Увесистые баночки звенели в сумке. На всякий случай я снял этикетки, так что никто не догадается о содержимом флаконов. Я был счастлив — весь ад прекратится сегодня же. В домашних условиях яд приготовить не сложно. Достаточно нагреть все вышеперечисленное и выпить.
Из-за кустов я услышал пронзительный плач, похожий больше на скрип. Я заглянул — это были замерзшие качели. Я подошел ближе. Они качались всё медленней и медленней, и наконец остановились. Вдруг мне стало так жаль их. В этом старом изношенном аттракционе я почему-то увидел отражение себя. Нет! Я не хотел, чтобы они останавливались. Они должны качаться. Качаться во что бы то ни стало. Из последних сил. Я толкнул замерзшую развалюху ногой. Качели тяжело застонали, но начали движение. Я раскачивал до тех пор, пока не прекратилось унылое скрипение, больше похожее на плач. На огромной скорости качели летали вверх, вниз. Я был доволен. На миг мне показалось, что боль, сопровождающая меня каждую минуту, немного утихла.
Я задумался... А чем, по сути, качели отличаются от нас? Люди, события приходят и уходят, а мы остаемся. В точности как аттракцион. Страшно представить, сколько мальчиков и девочек когда-то испытали восторг и радость вместе с ними. Но в итоге качели покинуты. Где сейчас все эти дети? Они забыли старого верного слугу, приносившего радость безвозмездно. И теперь качели вынуждены стоять в одиночестве, скрипя и замерзая.
«Ну уж нет!» - подумал я. Слезы подступили к моим глазам. Обычно жалость — незнакомое мне чувство. Раньше я испытывал его только по отношению к себе. Я подошел и погладил качели рукой в вязаной перчатке словно это была голова близкого человека. Качели протяжно скрипнули и замолчали. Удивительно, но боль моя отступила еще сильнее.
Мне показалось это очень странным... С разбегу я пнул холодный аттракцион, и тотчас острая боль пронзила мои виски. Ничего себе! Я все понял.
Как сумасшедший я принялся гладить качели, раскачивать, я пыталась отогреть их, дыша горячим паром. Мне становилось всё лучше, но они не отмерзали. Ручки до сих пор были покрыты толстым слоем льда. Немудрено, ведь на улице минус 25. Я открыл рот и начал с усилием дышать на железные ручки. Ну же! Давай! Живи! Так хочется жить! Так хочется...
О нет....Кажется я нечаянно прилип языком к качелям. Как в дурацком анекдоте... Ну и кто после этого не лох? Кошмар. Нужно попытаться что-то сделать с этим. Я стараюсь отогревать тёплым воздухом то место, где язык приклеился к ледяной периле. Я дышу очень очень часто, непроизвольно издавая звук похожий на тявканье. Представляю, как это смотрится со стороны. Результата нет..
«Петруха, смотри! Человек» - я услышал обрывки человеческой речи. Как хорошо! Сейчас мне помогут.
«Иди сюда, глянь...» - голос становился всё громче, значит люди приближались. Осталось совсем чуть чуть. Я терпел боль из-за всех сил.
«Во дурак. Кто ж зимой качели лижет? Ладно, держись, бедолага. Сейчас что-нибудь придумаем» - высокий мужчина подошел ко мне вплотную. Несмотря на грубость речи, глаза его выражали жалость и сострадание.
«Пахан, есть жидкость какая-нибудь?» - крикнул мужичок (видимо, он и есть тот самый Петр) своему напарнику, стоящему вдалеке.
Я услышал топот. «Пахан» бежал с подмогой.
«Нет, Петь, мы с тобой последнее допили. Даа...тут без воды не обойтись. Так просто не отлепишь. Ну ничего, мужик, держись. Не справимся, мы тебе быстренько скорую вызовем или службу спасения. Я сам спьяну иногда такие вещи творю...ууу. Мама не горюй! И пожарники с крыш снимали, и в травмпункт возили...чего только не было» . Я слушал и ждал. Я ничего не мог сказать.
« Пахан, стой! У него в сумке какие-то бутылёчки. По запаху не уксус и не спирт, значит пойдет. Давай мы их в руках погреем и в рот ему нальем. Язык сразу и отлепится. Здорово я придумал? А ты потерпи, бедолага. Скоро твои мучения кончатся»
«О черт» - проносится в моей голове. «О. ЧЕРТ.»
Пётр и Павел. Тоже мне апостолы. Но я не Иисус — мученическую смерть принять не готов.
Пока мужики рылись в сумке, ищя заранее припасенный яд, я со всей силы дернул головой назад, отодрав язык, и бросился бежать прочь. Кровь стекала по моему подбородку, но я радовался! Я плакал и смеялся точно ребенок в экзальтации! Больше не болело ничего (ну кроме языка ). Не в состоянии больше бежать я в изнеможении упал на снег. Я не знаю, где я был. Я кричал что-то , я был счастлив и рад, что снова жив! Я всё, я всё изменю теперь!
Клянусь вам, Апостолы.