«ФАУ – 2»
ПРОДОЛЖЕНИЕ 11-й ЧАСТИ
СОЗИДАНИЕ
ГЛАВА 3 1962 год
ЧАСТЬ 12 - Р. Е. СОРКИН И БАЛЛИСТИКА
РНИИ - 3
В 1942 году Рувим Евелевич Соркин был откомандирован в научно-исследовательский институт ракетной техники – РНИИ-3.
21 сентября 1933 года Михаил Тухачевский издал приказ Реввоенсовета СССР об организации Реактивного научно-исследовательского института.
РНИИ был первой в мире государственной научно-исследовательской и опытно- конструкторской организацией, объединившей различные направления теоретической и практической разработки проблем ракетной техники. Уже через полтора месяца
29-м Постановлением Совета Труда и Обороны РНИИ передается из ведения Наркомата по военным и морским делам в Наркомат тяжелой промышленности.
Реактивный научно-исследовательский институт РНИИ был создан на базе двух организаций: ленинградской Газодинамической лаборатории ( ГДЛ ) и Московской Группы изучения реактивного движения ( ГИРД ).
Институт просуществовал недолго – с 1933 по 1944-ый год.
18 февраля 1944 г. Государственный комитет обороны в связи с «нетерпимым положением, сложившимся с развитием реактивной техники в СССР» постановил
«…Государственный институт реактивной техники при СНК СССР ликвидировать» и возложить решение этой задачи на Наркомат авиационной промышленности.
За 10 лет существования, институтом выполнены следующие разработки:
Экспериментальные баллистические ракеты и двигатели к ним.
1933 — завершено начатое ещё в 1929 году создание принципиально нового оружия — реактивного снаряда «Катюша».
19 февраля 1940 года сотрудники института А. Костиков, И. И. Гвай и представитель Главного артиллерийского управления РККА В. В. Аборенков получили авторское свидетельство на изобретение «механизированной установки для стрельбы ракетными снарядами различных калибров» за № 3338, ставшее основой для разработки будущей знаменитой «катюши».
17 июня 1941 года Костиков продемонстрировал членам политбюро, правительства страны и руководства НКО СССР работу установки залпового огня (УЗО), базировавшейся на автомобиле.
За день до начала войны, 21 июня 1941 года, И. В. Сталин принял решение о развёртывании серийного производства реактивных снарядов М-13 и пусковой установки БМ-13 (УЗО) и о начале формирования соответствующих войсковых частей.
Уже 14 июля 1941 года секретное советское оружие (УЗО) приняло боевое крещение под Оршей под командованием капитана И. Флерова. Результаты были ошеломляющими. Двумя сериями залпов «Катюш» была полностью разрушена железнодорожная станция Орша и переправа через реку Оршица. С этого участка фронта гитлеровцы вывезли три эшелона убитых и раненых.
В институте были также проведены -
1939 — лётные испытания крылатой ракеты 212 с двигателем ОРМ-65.
1940 — лётчик В. П. Фёдоров совершил полёт на РП-318, сконструированном в РНИИ.
1942 — лётчик-испытатель Г. Я. Бахчиванджи совершает полёт на БИ-1 — первом в СССР самолёте, оснащённым ЖРД. Двигатель был сконструирован в РНИИ.
1943-1944 — в институте был создан ряд других экспериментальных баллистических и крылатых ракет и двигателей к ним.
Р. Е. Соркин работал в РНИИ-3 в 1942 году.
В этом институте он занимался разработкой артиллерийского вооружения и теоретическими исследованиями, в том числе по внешней баллистике ракет.
Мне кажется, что р. Е. повезло в том, что он пришел на работу в РНИИ-3 всего на один и именно – 1942 год.
Во-первых РНИИ-3 был один из первых в СССР научно-исследовательских институтов, разрабатывавших ракетную технику и первой в мире государственной научно-исследовательской и опытно-конструкторской организацией, объединившей различные направления теоретической и практической разработки проблем ракетной техники.
В процессе своего развития РНИИ становился постепенно полноценным научно-исследовательским учреждением, имеющим проектно-конструкторские отделы, научные лаборатории, испытательные стенды, аэродинамические трубы, производственные мастерские, лётную станцию и полигон для испытаний ракет.
Институт открывал перед Р. Е. широкие возможности в области теоретических изысканий и их применения на практике.
Во – вторых Р. Е. Соркин попал в организацию, в которой вся атмосфера была пропитана духом мечтателей о космосе и космических достижениях.
Институт можно считать настоящей кузницей кадров высшей квалификации, «ракетным университетом», в стенах которого выросли сотни талантливых специалистов, составивших в последующие годы основу и славу отечественной ракетно-космической науки и техники. Это: С.П.Королёв, В.П.Глушко, А.М.Люлька, М.М.Бондарюк, А.М.Исаев, Л.С.Душкин, Н.А.Пилюгин, Б.Ф.Раушенбах, В.П.Мишин, Г.И.Петров, В.Я.Лихушин, А.П.Ваничев, В.М.Иевлев, В.С.Авдуевский и многие другие.
Более 30 сотрудников РНИИ стали в дальнейшем членами Академии Наук СССР.
Третье везенье: Р. Е. пришел в институт уже после всех случившихся ранее в РНИИ-3 человеческих трагедий, связанных с множеством репрессий и доносов.
В 1937 году покровитель реактивной техники М.Н.Тухачевский был арестован но приказу Сталина и казнён как «враг народа».
Та же участь постигла руководителя Осовиахима Эйдемана, под эгидой которого работала Московская группа ГИРД С.П.Королёва.
Как следствие - полетели головы многих из тех, кому Тухачевский и Эйдман оказывали своё покровительство. Это в полной мере коснулось «детища» Тухачевского - РНИИ.
2 ноября 1937 года были aрестованы и впоследствии расстреляны руководители института - Г.Э.Лангемак и И.Т.Клемёнов.
Глушко был арестован 23 марта 1938 года.
Королёв - 27 июня 1938 года.
Обоих обвинили в преступлениях, предусмотренных печально известной статьей 58 Уголовного кодекса СССР, пункты 7 и 11 – «участие в антисоветской подпольной контрреволюционной организации».
Конкретно Королёву приписывались «сознательное препятствование созданию эффективной системы питания для бортового автопилота ракеты «212» и разработка бесперспективной твёрдотопливной ракеты «217» с целью задержать развитие более важных направлений».
Оба «преступника» - Королёв и Глушко - получили по, соответственно, 10 и 8 лет лишения свободы (лагерей) с поражением в правах на 5 лет и конфискацией личного имущества.
Ну, и последнее – четвёртое везение. Р. Е. - во время ушел из института в тот момент, когда начались неудачные разработки самолёта-истребителя с жидкостным ракетным двигателем.
Неудачная попытка создания собственного ракетного самолёта 302 послужила причиной для ликвидации института, несмотря на ряд других успешных и важных разработок.
В 1941 году НИИ–3 был эвакуирован в город Свердловск. Директором НИИ -3 с 1942 по 18.02. 1944 был Костиков А. Г. Именно под его руководством велись разработки самолёта-истребителя с жидкостным ракетным двигателем. Для этих разработок были установлены очень жесткие сроки.
Сроки были не соблюдены.
В начале 1943 года Костиков принял решение два первых экземпляра нового реактивного самолёта оснащать только жидкостным ракетным двигателем, а отстававший в разработке прямоточный воздушно-реактивный двигатель (ПВРД) с самолёта снять.
Темпы создания самолёта ускорились, но характеристики его (скорость, скороподъёмность, дальность) резко снизились.
К тому же Костиков совершил, принимая это решение, и серьёзную организационную ошибку, которую при желании можно было приравнять к подлогу. Он не представил проведённые принципиальные изменения в тактико-технических данных и конструкции самолёта к оформлению постановлением правительства.
В январе-феврале 1944 года правительственная комиссия, возглавленная заместителем наркома авиапромышленности А. С. Яковлевым, пришла к выводу о необходимости прекращения работ. А. Г. Костикова обвинили в обмане правительства, сняли с должности директора НИИ-3 и 15 марта 1944 года арестовали.
Почти год А. Г. Костиков находился в тюрьме (с марта 1944 по 28 февраля 1945 года). Однако, предъявленные ему обвинения в шпионаже и вредительстве не подтвердились. Выводы следствия гласили: «Разъяснения автора… верны. Автора целесообразно привлечь к более углублённой разработке. …Вражеского намерения в действиях А. Костикова, который был большим специалистом своего дела, не установлено».
С 1 августа 1945 года и до конца жизни Костиков (НИИ-3 к тому времени уже закрыли) работал начальником бюро в одном из оборонных институтов (НИИ-24), где по-прежнему занимался разработкой новейших реактивных снарядов, высоко оцениваемых специалистами.
В 1947 году Костиков непродолжительное время возглавляет представительство АН СССР в Германии.
5 декабря 1950 года Костиков скоропостижно скончался от инфаркта миокарда в своей квартире. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).
Известный скульптор С. Т. Коненков создал памятник на его могиле.
Пусть всего год, но Р. Е. удалось постоять у истоков создания отечественной ракетно-космической техники.
В дальнейшем РНИИ - НИИ-3 - НИИ-1 стал родоначальником ряда ведущих организаций отечественной ракетно-космической техники, таких, как:
- в 1944 году - филиал по разработке РТТТ (ныне Московский институт теплотехники) во главе с Ю.П.Победоносцевым;
- в 1946 году - ОКБ «Сатурн» во главе с А.М.Люлька;
- в 1946 году - ОКБ завода №293 (ныне ОКБ «Факел») во главе с М.Р.Бисноватым;
- в 1948 году - КБ Химмаш во главе с А.М.Исаевым;
- в 1950 году - ОКБ-670 во главе с М.М.Бондарюком;
- в 1952 году - ОКБ-1 во главе с Л.С.Душкиным;
- в 1954 году - филиал по разработке астронавигации крылатых ракет (ныне Московский институт электромеханики и автоматики) во главе с Р.Г.Чачикяном;
- в 1958 году - филиал по разработке ЖРД малой тяги (ныне ФГУП НИИМаш) во главе с М.Г.Мироновым.
«ФАУ – 2»
В 1943–1945 гг. Р. Е. Соркин был неоднократно командирован на фронты в действующую армию по изучению отечественною опыта применения реактивного оружия и систематизации материалов по немецкому вооружению.
Наибольшее внимание он уделил ракетам «Фау-1» и «Фау-2».
В 1943 и 1944 годах Р. Е. Соркин совместно с Ю. А. Победоносцевым и М. К. Тихонравовым был командирован для изучения одноступенчатой баллистической ракеты ФАУ – 2 с жидкостными двигателями и стартовых установок на немецком ракетном полигоне Близна в Краковском воеводстве.
В 1945–1946 гг. в составе советской технической комиссии Р. Е. Соркин командирован в Германию для изучения трофейной ракетной техники.
В этой комиссии он в качестве руководителя реферативного сектора принимал самое активное участие в работе по изданию «Справочника по немецкой ракетной технике».
Особого внимания заслуживает участие Рувима Евелевича в работе бригады под руководством Ю.А.Победоносцева, в 1944 году в Польше, по сбору компонентов немецкой жидкостной ракеты ФАУ-2, державшей в страхе Лондон и другие города Англии.
К тому времени немецкие учёные и конструктора в области стратегических ракет далеко опередили специалистов других стран. По результатам анализа, который проводила комиссия во главе с Соркиным, вышел Справочник по немецкой ракетной технике. Он активно использовался нашими разработчиками, что, по утверждению Победоносцева, на несколько лет ускорило создание отечественных ракет.
В 1945 году Соркин снова, уже в Берлине и под руководством С.П.Королёва занимался этой ФАУ-2. За отличную службу в годы войны Рувим Евелевич был награждён двумя орденами Красной звезды, орденом Боевого Красного знамени, орденом Отечественной войны.
«Фау-2» (от нем. V-2 — Vergeltungswaffe-2, оружие возмездия; другое название — нем. А-4 — Aggregat-4, агрегат) — первая в мире баллистическая ракета дальнего действия, разработанная немецким конструктором Вернером фон Брауном и принятая на вооружение вермахта в конце Второй мировой войны.
Технические характеристики «ФАУ- 2»:
Баллистическая ракета дальнего действия «Фау-2» (A-4/V-2) со свободным вертикальным стартом класса «земля-земля» была предназначена для поражения площадных целей с заранее заданными координатами. Внешне ракета «Фау-2» имела классическую для ракеты веретенообразную форму, с четырьмя крестообразно расположенными воздушными стабилизаторами.
Общая длина корпуса ракеты составляла 14300 мм, максимальный диаметр равнялся 1650 мм.
Стартовая масса ракеты «Фау-2» достигала 12,8 тонн и складывалась из массы боевого заряда (980 кг), компонентов топлива (8760 кг) и конструкции вместе с двигательной установкой (3060 кг).
Ракета состояла из более чем 30 тысяч отдельных деталей, а длина проводов электрического оборудования превышала 35 км.
На ракете устанавливался жидкостный ракетный двигатель с турбонасосной подачей обоих компонентов топлива. Основными агрегатами жидкостного ракетного двигателя являлись камера сгорания (КС), турбонасосный агрегат (ТНА), парогазогенератор, баки с перекисью водорода и марганцовокислым натрием, батарея из семи баллонов со сжатым воздухом.
Ракета являлась одноступенчатой, имела жидкостный ракетный двигатель, запускалась вертикально, на активном участке траектории в действие вступала автономная гироскопическая система управления, оснащённая программным механизмом и приборами для измерения скорости.
Максимальная скорость полёта — до 1,7 км/с (6120 км/ч), дальность полёта достигала 320 км, высота траектории — 100 км. Боевая часть вмещала до 800 кг аммотола. Средняя стоимость — 119 600 рейхсмарок.
«Фау-2» является первым в истории объектом, совершившим суборбитальный космический полёт, достигнув при вертикальном запуске высоты в 188 км. Это произошло в 1944 году.
Трофейные образцы Фау-2 и ее чертежи были скопированы советскими специалистами. В НИИ- 88 они были использованы при создании первой советской баллистической ракеты Р–1, которая была аналогом немецкой «ФАУ – 2».
ВЕРНЁМСЯ К КОМАНДИРОВКЕ В ГЕРМАНИЮ
В 1945 год Р. Е. Соркин был командирован в Германию в составе советской технической комиссии вместе с ведущими советскими специалистами по ракетной технике - С. П. Королёвым, В. Глушко, В. П. Мишиным, Ю. А. Победоносцевым и др. с целью сбора, изучения материалов и составления «Справочника по немецкой ракетной технике».
Летом 1945 года там был сформирован научно-исследовательский институт «Рабе». Как поясняет в своем исчерпывающем труде по истории советской ракетной программы «Ракеты и люди» Борис Черток, слово Rabe, в точном переводе означавшее «ворон», одновременно было сокращением от Raketenbau — ракетостроение.
Илья Крамник (Блоги / Техника и вооружение) – поместил 5:00 / 14.05.16 интересную статью, в которой упоминается как раз о поездке наших учёных – в Германию…
РАКЕТНОЕ ЛЕТО СОРОК ШЕСТОГО
10 мая 1946 года на ракетном полигоне Уайт Сэндз в американском штате Нью-Мексико состоялся первый пуск немецкой ракеты V-2 (Фау-2). Испытания трофейной техники велись и в других странах, получивших в свое распоряжение немецкую технику. Ракетное лето 1946 года дало старт гонке, продолжающейся и сегодня.
Запуск немецкой ракеты V-2 / Фото: Diomedia
Британия: первые пуски...
Дорогу американской программе испытаний, впрочем, проложили британцы. Активно охотившиеся за немецкими ракетами, регулярно падавшими на Лондон и другие города страны, англичане сумели в последние дни войны получить несколько (три или четыре, по разным оценкам) экземпляров V-2, а также, во взаимодействии с американцами, захватить материалы и комплектующие, достаточные для сборки восьми таких ракет. Центром поисков был подземный завод Миттельверк близ города Нордхаузен в Тюрингии, но уже летом район заняли советские войска — по соглашению между союзниками, Тюрингия входила в советскую зону оккупации.
Три захваченные ракеты стартовали в октябре 1945 года с пусковой установки близ Куксхафена в Нижней Саксонии. Первый и третий пуски 2 и 15 октября завершились успешно, трофейные «Фау» преодолели 249 и 233 километра соответственно, достигнув высоты в 69,4 и 64 километра. Вторая ракета взорвалась вскоре после старта на высоте 17 километров, пролетев только 24 километра. Пуски, ставшие кульминацией британской операции Backfire, познакомили английских и американских военных с особенностями трофейных ракет и послужили прологом последующей ракетной гонки.
США: «Сплошная облачность» и «Скрепка»...
На новый полигон Уайт Сэндз первые компоненты захваченных в Европе немецких ракет и пусковой инфраструктуры поступили летом 1945 года. В общей сложности к весне 1946 года сюда прибыло 300 железнодорожных вагонов. 10 мая 1946 года V-2, собранная из немецких комплектующих, стартовала. Теперь пуски проводились не только для знакомства с ранее неизвестной техникой, но и с исследовательскими целями. В октябре 1946 года были получены первые снимки Земли из космоса — на очередную ракету, запущенную с Уайт Сэндз, поставили фотокамеру. Аппарат в прочной защитной оболочке остался цел после падения V-2, продемонстрировав принципиальную возможность использования новой техники в разведке. Ракеты также помогали собирать данные о верхних слоях атмосферы, изученных тогда очень слабо.
Важную роль в развитии американской программы сыграла операция Paperclip («Скрепка») по вербовке немецких ученых для работы в США. Официальный приказ Гарри Трумэна запрещал сотрудничество с членами нацистской партии и теми, кто «был более чем формальным участником ее деятельности или активно поддерживал нацистский милитаризм». Но практика применения этого приказа была весьма специфической. Во всяком случае, на члена НСДАП и штурмбаннфюрера СС Вернера Магнуса Максимилиана фрайхерра фон Брауна он явно не распространялся. Захваченный американцами в будущей советской зоне оккупации, фон Браун был вывезен в американскую зону, а затем и в США, став одним из ценнейших «трофеев».
В общей сложности до конца 1947 года в рамках «Скрепки» и соседствующей с ней «Сплошной облачности» (Overcast) в США из Германии были доставлены более 1800 инженеров и ученых, а также 3700 членов их семей. Помимо фон Брауна и ряда его сотрудников, американцам удалось заполучить специалистов в области разработки управляемого вооружения, синтетического топлива, авиационных инженеров, оптиков, физиков различного профиля и других специалистов, подготовка которых заняла бы десятилетия и стоила бы огромных средств.
Всего за последующие шесть лет, до сентября 1952 года, в США провели как минимум 64 пуска V2, но уже в 1946-м было ясно, что возможности этой ракеты исчерпаны, не устраивают ни ученых, ни военных. На основе данных, собранных в ходе пусков немецких ракет и собственных разработок, была сформирована первая собственная американская ракетная программа Hermes («Гермес»), в рамках которой разрабатывались ракеты разных типов — тактические «поверхность-поверхность», исследовательские и зенитные.
СССР: гонка за невозможным...
По сравнению со своими союзниками по Второй мировой войне, а впоследствии — противниками в войне холодной, СССР находился в более сложном положении. Довоенное отставание в развитии промышленности, особенно в таких высокотехнологичных сферах, критичных для ракетостроения, как цветная металлургия, электроника, разработка ракетных и реактивных двигателей, усугубилось военными потерями. Выход на военную сцену реактивной авиации, ракетного вооружения и ядерной бомбы грозил отстающему неминуемой гибелью. Разрыв предстояло компенсировать в кратчайший срок.
Отчасти ситуация облегчалась тем, что значительная часть немецкой промышленной инфраструктуры, завязанной на производство ракет, оказалась в советской зоне оккупации. В Советском Союзе была своя программа поиска элементов этой инфраструктуры, а также технических специалистов — ОСОАВИАХИМ, названная в честь Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству, предшественника ДОСААФ.
В Германию были направлены ведущие советские специалисты по ракетной технике, включая Сергея Королева и Валентина Глушко.
Летом 1945 года там был сформирован научно-исследовательский институт «Рабе». Как поясняет в своем исчерпывающем труде по истории советской ракетной программы «Ракеты и люди» Борис Черток, слово Rabe, в точном переводе означавшее «ворон», одновременно было сокращением от Raketenbau — ракетостроение.
В общей сложности под руководством генерал-полковника госбезопасности Ивана Серова — заместителя главы Советской военной администрации Германии и уполномоченного НКВД СССР по ГСВГ (группе советских войск в Германии) — для работы на СССР было завербовано более 2000 немецких технических специалистов самых разных сфер. Специалисты вербовались в том числе и в западных зонах оккупации — для чего была запущена специальная операция «Ост». Самый ценный «трофей» этой кампании — Гельмут Греттруп, заместитель фон Брауна по радиоуправлению и электротехнике. Завербовать его, по воспоминаниям Бориса Чертока, удалось через жену — Ирмгардт Греттруп, которую убедили в целесообразности и безопасности работы на СССР.
В феврале 1946 года изучение V-2 возложили на институт «Нордхаузен» — рядом с немецким городом Нордхаузен располагался основной завод по производству ракет. Директором института стал генерал-лейтенант Лев Гайдуков, главным инженером — Сергей Королев, а начальником отдела по изучению двигателей — Валентин Глушко.
Параллельно в Советском Союзе был создан НИИ-1 Минсельхозмашиностроения, будущий Московский институт теплотехники.
Впрочем, до «Тополя», «Булавы» и «Ярса» было еще очень далеко: НИИ-1 занялся разработкой тактических ракет малой дальности, авиационных неуправляемых реактивных снарядов, противотанковых реактивных гранат и зенитных управляемых ракет, в том числе — с использованием немецких наработок.
Официально первый пуск ракеты V-2 в СССР состоялся 14 октября 1947 года, однако уже зимой 1946-го над Балтикой фиксировались странные НЛО с траекторией, напоминающей немецкие баллистические и крылатые ракеты, запускавшиеся с полигона Пенемюнде.
В западной прессе заговорили о «ракетах-призраках» — Ghost Rocket. Почти 200 раз НЛО наблюдались радарами на территории Германии и скандинавских стран. Точного объяснения этому явлению пока не дано, однако вероятно, что часть радарных «засечек» была оставлена запускавшимися советскими специалистами с полигона Пенемюнде трофейными ракетами, прежде всего крылатыми V-1 (Фау-1) и создававшимися на основе немецких наработок ракетами 10Х («10-икс») Владимира Челомея.
V-2 в СССР, так же как и в США, довольно быстро была сочтена бесперспективной, однако созданная на ее основе советская ракета Р-1 пошла в серию. На ней отрабатывалась кооперация и инфраструктура новой отрасли. Впервые Р-1 стартовала в октябре 1948 года. На вооружение ее не приняли, ограничившись опытной эксплуатацией. Основу ракетных войск и артиллерии Советской армии, а затем и выделившихся из них РВСН составили уже ракеты, созданные НИИ-88, известным сегодня как Центральный НИИ машиностроения Роскосмоса, и другими возникшими впоследствии институтами и КБ.
Роль немецких наработок оказалась примерно одинаковой и для США, и для СССР — они были внимательно изучены по обе стороны океана и сравнительно быстро ушли на второй план. Наверное, для США, безусловного лидера технологической цивилизации Запада, это было вполне естественно.
А вот деятельность советских ученых, инженеров и организаторов работ по ракетостроению, сумевших в течение трех-четырех послевоенных лет создать абсолютно новую отрасль промышленности, которая в следующие полтора десятилетия принесла Советскому Союзу лавры первой космической державы, трудно назвать иначе, чем подвиг.
Источник: Издание Lenta.ru
С января 1947 г. Р. Е. Соркин был направлен на работу в НИИ-I - ныне Московский институт теплотехники.
Коротко – об истории этого института.
На месте Московского института теплотехники до войны стоял инвалидный дом — два 2-этажных кирпичных здания, одно для мужчин-инвалидов, другое — для женщин.
Старожилы рассказывают случай, когда пребывание в инвалидном доме закончилось… свадьбой.
Но инвалиды умирали и хоронили их тут же, на территории дома. Такое кладбище было обнаружено работниками МИТа во время проведения земляных работ в 1951 году. Куда дели обнаруженные останки скончавшихся здесь инвалидов — неизвестно.
В первые месяцы войны инвалидный дом был эвакуирован за Подольск и вместо него был размещён завод по ремонту самолётов (будущий МИТ).
19 апреля 1945 года Государственный Комитет Обороны СССР с подачи народного комиссара комиссариата боеприпасов СССР Б. Л. Ванникова постановлением № 8206 поручил создать в НК боеприпасов конструкторское бюро и опытный завод по реактивным снарядам.
В соответствии с этим постановлением в 1945 году было создано государственное центральное конструкторское бюро ГЦКБ-1 наркомата боеприпасов, активно занявшееся сбором материалов по германской ракетной технике.
В ходе послевоенной реорганизации народного хозяйства СССР в начале 1946 года наркомат боеприпасов был преобразован в Министерство сельскохозяйственного машиностроения СССР.
Постановлением Совета Министров СССР № 1017—419сс от 13 мая 1946 года Министерству сельского машиностроения было предписано создать Научно-исследовательский институт пороховых реактивных снарядов на базе ГЦКБ-1. От этого события обычно считается история института.
15 мая 1946 года приказом министра Минсельхозмаша № 114сс в составе 6-го Главного управления был создан НИИ пороховых реактивных снарядов на базе ГЦКБ-1, получивший наименование НИИ № 1.
18 мая 1946 года приказом № 118сс НИИ-1 (бывший ГЦКБ-1) был включен в состав вновь образованного Главного управления по реактивной технике министерства.
В 1947 году приказом министра № 126 было утверждено Положение об институте НИИ-1 (организации с таким же названием существовали во многих отраслях, что считалось дополнительным условием соблюдения секретности работ).
Осенью 1946 года НИИ-1 Минсельхозмаша приступило к разработке 11 образцов ракетной техники:
снаряда по типу германской пороховой ракеты «Рейнботе» для стрельбы на 50 км,
реактивного авиаснаряда калибром 210 мм для стрельбы с самолёта по наземным целям,
реактивного авиаснаряда калибром 82 мм для стрельбы по воздушным целям,
противотанкового кумулятивного снаряда, способного пробивать 200 мм броню,
реактивного зенитного снаряда по типу германской ракеты «Рейнтохтер» и других.
Впоследствии НИИ-1 относился к Государственному комитету по обороной промышленности и Министерству оборонной промышленности.
В марте 1966 года в связи с масштабной реорганизацией всей ракетной промышленности СССР НИИ-1 был переименован в Московский институт теплотехники Министерства оборонной промышленности СССР.
В 1968 году «за выдающиеся заслуги в создании, освоении и передаче народному хозяйству образцов новой техники» (за создание комплекса «Темп-С») институт был награждён орденом Ленина, а в 1976 году — вторым орденом Ленина (за создание комплекса «Темп-2С»).
В 1998 году преобразован в Федеральное государственное унитарное предприятие «Московский институт теплотехники».
По состоянию на 2009 год предприятие входило в структуру «Роскосмоса».
В конце 2010 года предприятие преобразовано в открытое акционерное общество "Корпорация «МИТ», в которое, помимо МИТа, вошёл ряд других предприятий. Общество вошло в структуру «Росимущества».
Директорами института в разное время были:
Саханицкий, Анатолий Викторович (1897-?) - директор с 1946 года по 1947 год
Дятлов, Дмитрий Григорьевич (1907-?) - директор с 1947 года по 1952 год
Бодров, Сергей Яковлевич (1905—1960) — директор с 1952 года по 1960 год
Надирадзе, Александр Давидович (1914—1987)
главный конструктор с 1958 года по 1961 год,
директор и главный конструктор с 1961 года по 1987 год.
Лагутин, Борис Николаевич — директор и генеральный конструктор с 1987 года по 1997 год.
Соломонов, Юрий Семёнович
директор и генеральный конструктор — с 1997 года по 2009 год,
генеральный конструктор с 2009 года.
Никулин, Сергей Петрович — директор с 2009 года.
За время существования МИТ выполнил более 60 законченных и продолжающихся разработок ракетной и иной техники как военного, так и гражданского назначения:
для ракетных войск стратегического назначения:
комплекс Темп-2С;
комплекс РСД-10 «Пионер»;
РТ-2ПМ «Тополь»;
РТ-2ПМ2 «Тополь-М»;
РС-24 «Ярс» и их модификации;
для сухопутных войск:
тактический ракетный комплекс 2К1 Марс с неуправляемой твердотопливной ракетой;
тактический ракетный комплекс 2К4 Филин с неуправляемой твердотопливной ракетой;
семейство тактических ракетных комплексов с неуправляемыми твердотопливными ракетами «Луна» («Луна», «Луна-М», «Луна-МВ», «Луна-ТС», «Луна-3»);
оперативно-тактический ракетный комплекс 9К76 «Темп-С» с ракетой 9М76;
для военно-морского флота:
противолодочные комплексы РПК-1 «Вихрь» (ракета 82Р),
РПК-5 «Ливень» (ракета 85РУ),
РПК-9 «Медведка» (ракета-торпеда МПТ-1УЭ);
для военно-воздушных сил и авиации военно-морского флота:
неуправляемые авиационные ракеты С-2, С-5, С-21, С-24,
система «АС-71»
изделия для инженерных войск, Военно-космических сил, Министерства по чрезвычайным ситуациям РФ
участие в разработке и внедрении Московской монорельсовой транспортной системы.
Я привел здесь все основные разработки, проводимые НИИ-1 (потом – Московский институт теплотехники), так как МИТ являлся нашим головным институтом.
И, практически, большинство разработок велось при нашем активном участии.
Поскольку в НИХТИ Соркин проработал больше 20 лет, можно считать, что во всех этих разработки он участвовал непосредственно.
Но вернёмся в 1946-й год.
В июне 1946 г. в качестве заместителя начальника научно-теоретическою отдела института «Берлин» Соркин Р. Е. самостоятельно разработал ряд новых теоретических проблем по динамике ракет.
С января 1947 г. был направлен на работу в НИИ-I - ныне Московский институт теплотехники. Здесь он предложил решения целого ряда вариационных задач по выбору оптимальных траекторий ракет.
К этому периоду относятся его работы в области внешней баллистики и динамики полёта крылатых реактивных снарядов, устойчивости вращающихся ракет.
1 июля 1948 года защитил докторскую диссертацию.
Итак, Соркин приступил к работе в НИИ - 1.
В это время не очень была ясна тематическая направленность работ, поскольку аналогичной тематикой занимались КБ-2 и ряд других организаций, дублировавших работу НИИ -1.
В то же время эта неясность вносила некоторую неопределенность со структурой НИИ-1.
И тогда 1 апреля 1947 г. приказом № 126 по Минсельхозмашу было утверждено положение о НИИ-1, а в мае 1947 г. директором института стал Д.Г. Дятлов, главным инженером — Н.И. Крупнов.
Освобожденный от должности начальника НИИ-I А.В. Саханицкий сосредоточил свои силы на руководстве 6-м Главным управлением МСХМ.
Уже 6 мая он докладывал ГАУ, что НИИ-1 запланировал, приступил к выполнению в 1946 г., а затем приостановил в связи с отсутствием утвержденного плана важнейших ОКР ряд разработок.
Среди них были работы, начатые еще в ГЦКБ-1:
(дальнобойный реактивный снаряд с дальностью стрельбы 80-100 км,
осколочный реактивный снаряд калибра 100 мм и экспериментальная пусковая установка под него,
мощный фугасный снаряд с массой ВВ 100 кг и дальностью стрельбы 5–6 км,
НИР по созданию сверхдальнобойной пороховой ракеты типа «Фау-2»,
стратосферная ракета калибра 138 мм из четырех камер PC М-13, по которой были проведены испытания шести ракет на Софринском полигоне и трех ракет на Ладожском полигоне под Ленинградом).
В частности, заместитель директора НИИ-1 по научной работе Р.Е. Соркин в своем блестящем научном труде «О предельной досягаемости управляемых дальнобойных ракет» в качестве примера определил наибольшую дальность при стрельбе пороховой ракеты типа «Фау-2» калибром 1,65 м, начальным весом 12500 кг. При этом принимался вертикальный старт, а начальная тяга двигателя составляла 25000 кг. Вычисленная дальность равнялась 275 км.
Интересный момент. Очень много есть публикаций, рассказывающих об истории создания и развитии ракетостроения в нашей стране. И почему - то в большинстве статей годы 1947 – 1950 или – опущены вообще, или о них рассказано в мизерном объёме информации.
А нас интересует судьба Р. Е. именно в этот период.
Но вот мелькнуло такое сообщение…
В августе 1946 года директором головного НИИ-88 назначается генерал-майор инженерно-технической службы, один из первых Героев Социалистического труда Лев Робертович Гонор.
Он прошел войну “от звонка до звонка” как директор артиллерийских заводов.
В 1942 году он героически оборонял Сталинградский завод “Баррикады”, а директором НИИ-88 был назначен с освобождением от должности директора Ленинградского завода “Большевик”.
Гонор был не просто евреем, а членом Советского еврейского антифашистского комитета. Его назначение на пост руководителя головного научно-исследовательского института не могло пройти без одобрения Сталина и Берии.
Автор приведённого ниже отрывка пишет...
В январе 1947 года я прибыл из Германии в качестве назначенного приказом Устинова - заместителя главного инженера и начальника отдела управления НИИ-88.
В доверительном разговоре Гонор меня предупредил:
- “Мы назначены на руководящие посты в новой отрасли по настоянию Устинова. Вы там в Германии не чувствовали того, что здесь по негласным указаниям сверху антисемитизм внедряется в сознание чиновников государственного аппарата. Под Устиновым я работал много лет и никогда не мог его упрекнуть в этой болезни. Но даже в своем министерстве он долго противостоять этой политике не сможет”.
Значит, события, повлиявшие на судьбу Р. Е.Соркина были связаны с антисемитизмом. То, чего он избежал, работая в НИИ – 3, настигло его в НИИ- 1.
Гонор был прав. В 1950 году он был отправлен Устиновым подальше от Москвы - в Красноярск - директором артиллерийского завода. Но в январе 1953 года во время знаменитого “дела врачей” Гонора арестовали. Устинов не мог бы его спасти. Спасла смерть Сталина.
Антисемитизм в СССР — проявление ксенофобии по отношению к евреям в СССР.
Антисемитизм проявлялся во многих сферах — от бытовых отношений до государственной политики.
Из сталинских антиеврейских акций наиболее известен расстрел Еврейского Антифашистского комитета.
Уже в июне 1946 начальник Совинформбюро Лозовский, которому подчинялся ЕАК, был обвинён комиссией ЦК в «недопустимой концентрации евреев» в Совинформбюро.
В конце 1947 Сталин принял решение о роспуске ЕАК и массовых арестах среди еврейской культурно-политической элиты.
Зная об усиливающемся антисемитизме Сталина и его ненависти к родственникам покончившей с собой жены Надежды Аллилуевой, министр ГБ В. Абакумов составил сценарий американо-сионистского заговора, якобы направленного против самого Сталина и его семьи. Главной заговора был объявлен И. Гольдштейн, знакомый семьи Аллилуевых.
В конце 1947-начале 1948 гг. были арестованы родственники Н. Аллилуевой и их знакомые, включая филолога З. Гринберга, помощника С. Михоэлса в Еврейском антифашистском комитете.
По версии МГБ руководство ЕАК через Гольдштейна и Гринберга по заданию американской разведки добывало сведения о жизни Сталина и его семьи. Сталин лично контролировал ход следствия и давал указания следователям. В начале 1948 он дает указание срочно организовать ликвидацию Михоэлса. При этом, однако, Михоэлсу были организованы торжественные похороны.
Дальнейшее развитие антисемитской кампании на время приостановилось в связи с событиями на Ближнем Востоке (борьба за создание Государства Израиль).
СССР активно поддерживал идею раздела Палестины, надеясь найти в лице Израиля активного советского сателлита в регионе. СССР оказался одним из первых государств, признавших Израиль; огромную роль в ходе Войны за независимость Израиля сыграло чешское и немецкое оружие, поставленное Чехословакией с санкции Сталина.
Однако быстро выяснилось, что Израиль не намерен идти в фарватере советской политики, стремясь лавировать между СССР и США.
В то же время Война за независимость вызвала всплеск произраильских настроений среди советских евреев. Это послужило фактором, вызвавшим новый виток политики государственного антисемитизма.
Существуют предположения, что непосредственным толчком явился демонстративный энтузиазм, с которым советские евреи принимали в начале октября 1948 г. посла Израиля Голду Меир.
20 ноября 1948 г. Политбюро и Совет министров приняли решение «О Еврейском антифашистском комитете»: МГБ поручалось «немедленно распустить Еврейский антифашистский комитет, так как факты свидетельствуют, что этот комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки».
Были закрыты еврейские издательства и газеты, в течение осени 1948 и января 1949 гг. арестованы многие члены ЕАК и многие представители еврейской интеллигенции (арестованные члены ЕАК кроме Лины Штерн были расстреляны по приговору суда в 1952 г., впоследствии реабилитированы).
8 февраля 1949 г. Сталин подписал постановление Политбюро о роспуске объединений еврейских советских писателей в Москве, Киеве и Минске (подготовлено генеральным секретарем Союза советских писателей А. Фадеевым), после чего были арестованы многие еврейские писатели. В это время массированные масштабы приняла «борьба с безродным космополитизмом».
Здесь не место досконально излагать и обсуждать все стороны этого течения – антисемитизма и космополитизма.
Нас интересует – 1947 год в связи с дальнейшей судьбой Р. Е. Соркина.
Здесь уместна поговорка – «Лес рубят – щепки летят».
И вот ещё отыскалось маленькое сообщение о событиях того года, теперь уже касающегося напрямую – учёного – Р. Е. Соркина.
1947 г. Соркин работает заместителем директора по научной ра¬боте секретного военного НИИ-1.
Однако, впадавшая в паранойю сталинская диктатура объявила «борьбу с безродным космополитизмом» и этого ученого вместе с тремя его коллегами отправляют в ссылку на Урал. Из четверых к моменту, когда Советская власть дала возможность вернуть их к научной работе на благо страны, из них остался в живых только Рувим Евлевич.
С 1950 по 1956 годы Р. Е. Соркин вновь направлен на работу по линии ГАУ на предприятие промышленности боеприпасов.
С 1956 по 1959 год Р. Е. Соркин работал начальником расчётно-теоретического отдела ОКБА-9 в г. Свердловске.
Он занимался расчётами внешней баллистики управляемых ракет «Онега» и «Ладога».
С 1956 года он возглавляет расчетно-теоретический отдел ОКБ-9 в Свердловске (ныне - Екатеринбург), где ведет исследования по обоснованию разработок и применения твёрдых ракетных топлив в двигательных установках баллистических ракет. Там под его руководством создается ракетный двигатель для боевого тактического комплекса «Онега».
Комплекс - его «мирная» модификация - по сей день известна как метеорологическая и геофизическая ракета MP-12, которая используется для исследований верхних слоев атмосферы (высота подъема - 180 км).
Работы по ракете, уже после перехода Р. Е. Соркина на другую работу, были прекращены по инициативе главного конструктора Ф.Ф.Петрова - Постановлением Совмина СССР №138-48 от 5 февраля 1960 г.
Но в 1961 г. проводились испытательные пуски трех ракет с применением "однокоординатного" метода управления дальностью и с целью изучения возможности создания ракет с РДТТ с управлением дальностью без отсечки двигателя.
Эти пуски оказались не очень удачными, но полученный опыт был использован в проектировании ракет по темам "Запад" и Д-90.
В 1959-м году Р. Е. Соркин перешел на работу в НИХТИ в посёлке Дзержинский Московской области».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...