Часть 2. Военкомат
Получив повестку в военкомат, я, вспомнив пословицу, что утро вечера мудренее, решил заняться планом действия на следующий день. Сон мой после получения повестки все желающие могут увидеть в музее на картинах Гойи - Капричиос или "Сон разума порождает чудовищ".
Жене ничего не сказал, дабы не спалила квартиру срочной сушкой сухарей над газом. Но сам придумать ничего не мог.
Я понимал, что врать бесполезно. Хоть правда часто менее правдоподобна, чем любая самая дикая ложь, но детектор лжи, изготовленный господом богом, отучил меня лгать раз и навсегда. Я не оговорился, я не имею ввиду полиграф, изобретенный Ларсеном, который он создал, будучи студентом Беркли. Он все-таки не давал 100%. А детектор лжи, на котором я умудрился жениться, чувствовал малейшие девиации от правды еще до того, как они успевали зародиться у меня в мозгу. Возможно ей помогали в этом ее рентгеновские способности. Как иначе объяснить случай, когда перед обедом, я не удержался и съел шоколадную конфету Серенада (одни из моих любимых, кстати - это к сведению читателя, если он захочет меня отблагодарить за напрасно потраченное время на чтение сего рассказа). Жена вошла, взглянула на меня и сказала: "Зачем ты перебиваешь аппетит перед едой? Ты съел конфету". И не успел я начать заверять ее, что я никогда такое себе бы не позволил, как она добавила: "По глазам вижу, что съел". И это, не взирая на то, что а я специально отвернул голову в другую сторону! И чтобы я никогда не сомневался в ее способностях, добавила: "И к тому же я её у тебя в животе вижу".
И так, не выспавшись, с тяжелой головой, полных всяких видений, я позвонил на работу и сообщил, что меня срочно вызвали в военкомат. На сей раз начальник поверил мне сразу. По-видимому по тону моего голоса. Только сказал:
- Ишь, хитрец, устроился; внеочередной отпуск решил на сборах отгулять!
- Вам бы такой отпуск, - со злостью ответил я.
- Ладно, ладно, не груби! Может и пронесет!
Кажется, его пожелания исполнятся прямо сейчас, подумал я, чувствуя нервные позывы в животе...
Немного подумав, я решил пойти посоветоваться к моему очень хорошему знакомому Эвалду, который был старше меня, опытнее, и даже отбыл срок за частнопредпринимательскую деятельность. Выйдя, он стал намного осторожнее; обзавелся обширным кругом высокопоставленных знакомых, в число которых входили такие лица, как начальник ГАИ города, начальник ОВИР (который мне пригодился намного позже), не говоря о таких мелких сошках, как министры республики...
Выслушав меня, Эвалд задал всего один вопрос - какой райотдел военкомата? Потом взял два листочка бумаги и написал на одном название магазина и имя, как я понял, директора, на другом краткую записку тому. Отдашь письмо в руки. И, да, захвати портфель с собой.
Зная, что Эвалд слов на ветер не бросает, я в точности исполнил его указания. Нашел завмага и передал модный в то время чемоданчик-дипломат вместе с запиской. Через пять минут мне его вернули набитым шестью бутылками рижского бальзама. Спрашивать я ничего не стал, понимая, что он знает, что делает. Заодно и узнал вместимость своего дипломата - а вдруг еще пригодится. Расплатился по таксе, которая была написана на кусочке бумажки, и отправился в военкомат на заклание.
Именно такое у меня было чувство. Я решил взять c собой друга Гену. Причин на это было две. Ну, во-первых, если меня повяжут, так чтобы отогнал машину к жене. Конфисковать ее (машину, а не жену), не могли, т.к. она была по доверенности. Естественно я говорю не о доверенности на пользование женой, хоть такая и была мне великодушно выдана в загсе нашего района, а o доверенности на пользование транспортным средством. А во-вторых, чтобы он меня отвлекал от всяких мыслей, которые вдруг стали лезть мне в голову, вытесняя постоянных ее жителей - тараканов. И это уже был не абстрактные мысли, как во сне, а конкретные образы колючей проволоки с часовыми на вышках по краям - ну как в кино, когда обычно показывают “места не столь отдалённые”. Я даже осознал, что означает этот термин - места не столь отдаленные. Для меня они могли начаться прямо за прoпускным пунктом военкомата. Я только хмыкнул, отгоняя наваждение.
- Ты что сам с собой разговариваешь? - спросил Гена.
- А, чтобы доказать, что остались еще на Земле умные и интересные люди - почему-то зло ответил я.
- Не ссы, прорвемся! - изрек Гена.
То, что мне теперь, оказывается, нельзя справлять нужду, меня совсем не успокоило. Даже наоборот, сразу же захотелось.
Так всегда, как чего нельзя - так сразу же этого хочется. Вот педагоги взяли бы на вооружение эту особенность организма - говорили бы школьникам: Не учитесь! Глядишь, и тяга бы детей к знаниям заметно бы повысилась. Представьте, что на предприятиях висели бы плакаты типа "Не работать ударно - долг каждого советского человека!" Вся страна состояла бы из одних стахановцев, и коммунизм мы не только построили бы в кратчайшие сроки, но даже запросто перешагнули бы через него. Правда, как тогда быть с обещанием нашей родной партии, что "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!"? А с другой стороны, советские люди привыкли к тому, что "Мы говорим Ленин - подразумеваем Партия. Мы говорим Партия - подразумеваем Ленин". Т. е. нас всегда учили говорить одно, а подразумевать что-то совсем другое. Я всегда пытался понять, a в лозунге” Коммунизм - наш горизонт” некто просто хотел приколоться, или кто-то из партийных бонз после очередного возлияния решил быть честен с народом и родил этот лозунг. Ведь недаром говорят: "Что у трезвого на уме…”, ну и т.д.
Оставив машину за углом вместе с ключами и указаниями Гене, на случай если мне уже не предстоит вернуться, я бодро стал переходить дорогу. Но чем ближе я походил к дому на проспекте Коммунаров, тем больше у меня подгибались ноги, и совсем не от тяжести дипломата, хотя он весил немало.
Вхожу в кабинет. По стенкам портреты основозаложников коммунизма - ну теx, которые закладывали основы, а не за воротник, как стало модно у их последователей; зачем-то суперсекретные сведения о составе стрелкового батальона. Я аж глаза сразу на другую стену отвел, чтобы ненароком военную тайну не узнать. На другой стене благодарственная грамота от Ивана Грозного владельцу кабинета. Ну может и от какого другого военачальника - я с испугу не разглядел. Но сразу наполнился трепетом.
Владелец кабинета оказался довольно моложавым капитаном. Я даже начал успокаиваться, так как ожидал непреклонного цербера в военной форме, и со сверлящим взглядом. Но тут он произнес сакральную фразу: “Ну, тибидоха, давай рассказывай, как это там получается, что к нам сведения с двух мест приходят? Никак нарушаем трудовое законодательство?”
Почуяв опасность моего мозг мой вдруг начал прорезать пласты времени, и будучи весьма начитанным еврейским мальчиком, я вдруг совсем некстати вспомнил что в первом издании старика Хоттабыча вместо "трах-тибидох" было «лехододиликраскало» В современном иврите это звучит как «Леха доди ликрат кала..» буквальном переводе: «Иди, мой Возлюбленный, навстречу невесте". Вспомнив эту фразу, я сразу заподозрил капитана в неестественных наклонностях. И непроизвольно сжал булки.
Даже если скорее всего он имел в виду иносказательное "траханье", это все равно настроение не улучшало. Воображение у меня всегда было очень богатое.
Смятение чувств, по-видимому отразилось у меня на лице, и не ускользнуло от опытного взгляда сего доблестного воина.
"Садитесь" - сказал капитан, как мне показалось, с саркастической усмешкой, вдруг переходя на официальное Вы. Я не обладаю музыкальным слухом, но зубы у меня явно начали отбивать Танец с Саблями Хачатуряна. Тут мой мозг услужливо подложил мне очередную свинью, в виде кадров из фильма, где Леонов играл пахана. Я так и представил, как я робко вхожу в камеру, а там мне Леонов в тельняшке произносит свою сакраментальную фразу: "Пасть порву, моргалы выколю!"
Благодаря кадрам фильма Танец с Саблями в моей голове сменился "Муркой", и это вдруг придало мне смелости, и я почти выкрикнул: " Вот Вам!" и с видом фокусника, стал доставать из дипломата одну за другой бутылки бальзама. Взгляд сурового военного теплел прямо на глазах. После пятой бутылки, я уже стал думать не являюсь ли я его любимым племянником по папиной линии. Папин отец, т.е. мой дед, будучи несгибаемым коммунистом, и даже одно время наркомом Белоруссии, имел некоторую слабость к женскому полу. Так что я бы не очень удивился в наличии еще одного дяди. Капитан уже смотрел на меня с такой любовью, что я, взявшись за последнею шестую бутылку, решил больше не работать под Кио, и оставить ее себе. Но капитан был стрелянный воробей. Сразу раскусив, что означает полет моей пустой руки туда и обратно, искрясь доброжелательством и любовью опять перешел на Tы: "Ну что ты будишь ходить с дипломатом, в котором что-то болтается. На проходной еще могут решить, что ты секреты какие от сюда выносишь!" Испугавшись, что я могу быть заподозрен в выносе секретов моей любимой Родины из районного военкомата, я моментально достал последнюю шестую бутылку. Когда весь бальзам благополучно перекочевал к нему в сейф, мне было сказано ни о чем не волноваться и работать на благо Родины "в стольких местах, во скольких мне влезет". Я потом долго пытался осознать эту идиому - т.е. смысл я понимал, но вот как некие места влезают в меня, и в какие именно мои рабочие места, т.е. органы тела, представлял с некоторым трудом.
Надо добавить, что в дальнейшем капитан, ставший уже зам военкома, вызывал меня раз в год не повестками, а звонком, предупреждая сразу ничего алкогольного не тащить. Наверное, боялся спиться, т.к. в сейфе у него я видел не только рижский бальзам, но и армянский коньяк, кубинский ром, и даже вражеские напитки, как английский джин и американские виски. На приеме, где он даже угощал меня чаем, т.к. я всегда был за рулем, капитан обычно жаловался на несознательный контингент, который всеми правдами и неправдами пытается уклониться от воинских сборов. А он на то и поставлен здесь Родиной, чтобы пресекать таких "уклонистов", увиливающих от защиты Отечества нашего. Произносил “ Отечества нашего “ он всегда с большим пафосом. Я даже подумал, что если бы судьба не уготовила ему такую важную роль в это самой защите, то он вполне смог бы подвизаться на подмостках.
Также он рассказывал мне “за жизнь” и говорил о своих проблемах, решать которые почему-то надлежало мне. Правда, последняя проблема касалась не совсем его, а его отца. Жил отец на 4 этаже старого дома, что означало, что вода в квартире бывала только по ночам. Днем советским людям надлежало быть на работе, следовательно, вода в домах была не нужна. Да и зачем пользоваться душем ежедневно, когда в субботу можно пойти в баню?
О банях столько всего написано, что не буду повторяться. Только вспомню, как однажды какой-то шутник на дверях бани поместил вывеску: “Баня. Раздевалка через дорогу". Вывеска собрала довольно большую толпу, которая не решаясь войти в баню, с возмущением обсуждала очередные происки империалистов или врагов народа, и посылала гонцов на другую сторону улицы...
Такая же проблема с отсутствием воды в любое время суток, когда она нужна, кроме ночного времени, была у моих родителей. И эта проблема была давно решена инженерной мыслью моего отца. Для папы зам военкома также на заводе мне изготовили и вывезли бак из нержавейки литров на 200 с клапаном. За ночь бак наполнялся по принципу сливного бачка, и воды хватало до следующей ночи. После этого зам военкома, получивший к тому времени уже майора, пообещал, что пока он жив, меня военкомат больше беспокоить не будет. Если бы я не был атеист, то, наверное, бы ежедневно отбивал бы поклоны за долгие лета ему. Но в любом случае, и надо отдать ему должное, он слово сдержал.
Часть 1. Трудовая книжка http://proza.ru/2016/06/23/158
Часть 2. Военкомат http://proza.ru/2016/06/23/220
Часть 3. Об английском языке http://proza.ru/2016/06/23/235
Часть 4. Продуктовая http://proza.ru/2016/06/23/295
Часть 5. Несуны http://proza.ru/2016/06/23/321
Часть 6. Жопа http://proza.ru/2016/06/23/353
Часть 7. Эпилог. Так почему же я уехал на два дня раньше http://proza.ru/2016/06/23/372
Дополнение Части 6 http://proza.ru/2015/12/20/244