Последняя картофелина

Михаил Палкин
                Последняя картофелина
       Он  сидел  в темном тесном закутке - пристройке старенького  одноэтажного деревянного  дома.  В руках у него был мешок  с единственной  оставшейся  картофелиной. И он  думал, как  теперь   жить  дальше.  Он -  это    15-летний  мальчишка,  заброшенный судьбой  из  родной,  так  хорошо  ему   знакомой деревенской жизни в  чужую незнакомую,  с жесткими  условиями   выживания,  городскую   жизнь. После  окончания  в  деревне   семилетки, ему  удалось  поступить  в училище  и  он уехал  из  деревни,  где  всегда  знал, что -  хорошо  и  что - плохо, что - можно делать и  что - не  нужно. 
      Он  был старательный, работящий   парень, с  уже  самостоятельным  сформировавшимся   взглядом   на  окружающее, с  завоевавшим    в деревне  уважением  к себе.   Но  в  городе  всё  было  по другому.  Он не  мог  понять  ту   жесткость,   злость  и  даже  ненависть   друг  к  другу, которая  постоянно  виднелась  в  глазах  окружающих  его  теперь  людей.  Он  чувствовал, что при попытке даже взглядом найти нормальный  человеческий  контакт, он  сразу  же  натыкался  на  недоверие  и даже  хуже, иногда  на  чувство  презрения  к  нему, попытки  высокомерия, попытки  унизить его,  подчинить  себе,  использовать  его  добрые  чувства   в  свою выгоду.    И это  было   непонятно  и  страшно  осознать  ему.  Да, конечно,  в  деревне  люди   знали  хорошо  друг друга  и знали, кто  на  что  способен  и  соответственно  вели  себя.  В городе   же  с  постоянно  меняющими  и  проходящими  мимо тебя  по жизни   людьми, такое  познание   было  почти  невозможно.   А  это  значило, что  нужно было постоянно  быть  настороже,  постоянно  ожидать от  окружающей  тебя   жизни,  от  окружающих  тебя людей,  в  любой  момент  любой  пакости   и  неприятностей,  того    зла,  на  которое  способен  только  человек .
      Да в таком положении, о  таких  взаимоотношениях  и  говорят.    «Человек  человеку  - волк».  Хотя  это  не совсем  правильно. Волки  плохо  относятся только к чужакам,  а в своей стае у  них держатся четко очерченные справедливые взаимоотношения, особенно  старших с младшими, поддерживаемые  вожаком  стаи.  У  людей  же  в  городе, как  он понял,  более  жесткие  личностные  взаимоотношения,  всех  и  каждого   друг  к  другу.   Он  чувствовал, что  это  неправильно, что  так  не  должно быть, что   люди   должны  быть  мягче  относиться  друг  к  другу.  Но    понимал,  что  это  уже  не  зависит  от  него  и  попав  в  такие  условия,  должен  и он придерживаться  их   согласно  правилу - «В  чужой  монастырь  со  своим  уставом  не  садись».  А  иначе  он превратится  в «белую  ворону», которую  буквально  заклюют  свои  же   окружающие.  Он  это понимал   и  понимал, что  и  сам  превращается  в  волчонка-чужака,  который  постоянно  ждет от  жизни  вокруг  себя  больше  зла, чем добра.  И часто, в конце дня, он  как  бы   подводил  итог, сколько  плохого и обид  он перенес и утром вставая, готовил  заранее  себя  к  ним,  уже  не  надеясь  встретить  добро.
      Он ещё раз  посмотрел на   пустой  мешок, который   недавно  привез  из   деревни,   полным  с   крупной, отобранной  им  картошки.  Он  уже обращал  внимание  на  очень  быстрое  его   «похудание» и  конечно  понимал, что это связано со слишком  пристальным,  корыстным  вниманием   здоровенного, губастого сына  хозяина, который  всегда недобрым  взглядом  встречал  и  провожал  его.  А  делать ничего  не  оставалось,  жизнь заставила  его  снимать  угол  в этом  доме. В эти тяжелые  послевоенные годы, общежитие  давали  только  детдомовцам,  так  и  объявили  в  училище.   И  ему  с  трудом  удалось  найти это место, где  хозяин  предложил  ему  только  переночевывать   вверху  под  потолком  на  полатях   в  маленькой   кухоньке, сплошь  установленной   постоянно  горевшими   керосинками  и  керогазами,  так  что  потолок  кухни  был покрыт толстым  слоем  сажи.   А так как расстояние от полатей  до  потолка  даже  не  позволяло  ему  поднять  голову,  то когда  он  забирался  или  слезал, сажа сыпалась  ему на  голову   и  как  он  её  не пытался  утром  отмыть - в  училище  всегда   косились  на  его   грязные  волосы. Но зато там на полатях было тепло,  что  особенно ценилось   в суровые   северные  морозы  и  даже  вызывало  зависть у других  жильцов. А их,  хозяин  для  большей  выгоды, набирал   битком, как на  постоялый двор. Так   маленькую  комнатку, где  устанавливалась только одна кровать   и одна  стенка  зимой  всегда  была  покрыта льдом  и  снегом,  так как старые  бревна  давно  прогнили,  снимали  муж с женой и маленьким  ребенком, естественно, всегда  простуженным  и  кашляющим. В  небольшой проходной  комнате спали хозяин со  своим сыном, а   побольше  комнату  хозяин  всегда  сдавал  женщинам, чтобы они  всё  мыли, чистили, готовили и  себе   и им  с  сыном еду.  И  в  этой комнате  постоянно  жило  5-6 человек,  конечно  половина  из них  могла  спать только  на  полу. 
       Жена  у   хозяина   давно  умерла, как  говорили, он «в  гроб   её  загнал»  постоянной пьянкой.  Но  так  как  он  работал плотником  в тюрьме, то это  заставляло  его  держаться  в будни, но зато  уже  с  вечера   каждую   субботу  и воскресенье, собрав с жильцов деньги, он  устраивал  себе  отвратительную  пьянку. У него  было большое железное  блюдо на  кухне, в которое он  выливал    бутылку водку,  крошил  черный  хлеб, а  потом  хлебал  эту  тюрю    ложкой,  а опьянев, блевал  туда же.  И  в  конце   концов  падал  головой   в  это месиво   с  водкой, храпя,   кашляя и захлебываясь   и так  продолжалось  всю    ночь. И  мальчишка всё   это  наблюдал  сверху,  удивляясь,  как  это  хозяин  в  конце  концов  не  захлебнется.  Естественно,  во  всем  доме   и особенно  на  кухне  стоял  густой запах   водочного  перегара  и   блевотины,  но  жильцы  с  трудом  сняв  даже  такое  место,  старались  не  обращать  на  это  внимание.
      Да, видно   придется, думал он, снова   ехать   домой, за  хлебом, за  картошкой.  Небольшая стипендия   почти  полностью  уходила  за  снятый  угол,  а  жить  и  есть  что - то  надо  было.   В последнее время   в небольшой столовке  училища,  он и  так  уже  брал  только  самый  дешевый  суп  с треской и чай без  сахара.  Черный  хлеб сначала в  столовке  был бесплатный, но сейчас   это  прекратили. Выхода   не было, ехать надо, но  как.  В летние месяцы  проще - раз  в  сутки из города  ходил  по  реке     старенький ещё дореволюционной  постройки колесный  пароход,  а  дальше   уже  от  пристани  в   10  километрах  и  его деревня. Но  начиная  с октября  и  до  конца     разлива   реки  в  мае, судоходство  прекращалось  и  можно  было  добираться  домой  только, как  говорили - перекладным  путем.  Сначала  от  города  около 40 километров можно было проехать на  товарном поезде или  в  так  называемой  «душегубке», машине – полуторке с  брезентовым  верхом , летом – полной пыли, а зимой – страшно холодной и  продуваемой  ветром.  Ну, а дальше  30-40  километров, как  говорят,  надо было  добираться  на  своих  двоих -  осенью по  проселочной дороге, полной грязи, а  зимой -   постоянно  занесенной  снегом  и  сугробами.  Да  ещё  при  этом  перейти болото, зимой  конечно, замерзшим, но в  другое  время   пешком  по  положенным  поперек  дороги  «кругляшам» - мелким  бревнам, при  этом  рискуя  поскользнуться  и  окунуться  в   болотную   жижу.  Ну и обратно  из  дома  всё  тоже  в  обратном  направлении, но  только   уже  с  тяжеленной ношей - мешком  на  плечах  с напеченным  матерью черным хлебом, а больше - с  гораздо  дольше  хранящейся  картошкой.  И примерно, такого мешка  с  картошкой  хватало  месяца  на  полтора, конечно  если  растянуть  подольше. И   мальчишке  это  приходилось  уже   делать  не  раз.
       Особенно тяжело это доставалось зимой, в сильный мороз, в  завьюженные  дни,   когда  надо  было  выходить  из дому  вечером  и  идти  30  километров  ночью,  по  занесенным  снегом    дорогам,   часто сбиваясь  с  них, особенно  в открытом поле.   Да и  мало приятного   одному ночью  идти  в  малолюдных  местах, где  на  десятки  километров  нет человеческого  жилья.  Неприятно, да  и  опасно  от  волков, которые  летом  прячутся  от  людей, а  зимой  сбиваются  в  стаи   и  не  боятся  нападать и  на человека, особенно  одинокого, да  ещё  ночью  в лесу.  И  мальчишка  до  сих  пор  помнит, как  однажды  за  ним   несколько  километров  шла  стая   из трех  волков,  но  видно были  молодые, поэтому  так  и не  решились  напасть  на  человека.  Главное  при  такой встрече  не  бежать, не показывать страха.  Волки, как  и собаки,  чуют  это  на   расстоянии.  И  продолжать идти  спокойно, как бы  не  обращая  внимание на  них, но в то же время давая  понять, что  он  их  видит. Конечно,  всегда   в  такой  дороге  ночью, надо  с  собой  брать  и  увесистую    хорошую  палку, да  и   нож с  хорошей нарезной ручкой  не  помешает, который   в то  время был  в кармане  у  каждого  мальчишки.
       К сожалению  редко, но  бывают  в  таких  дорогах и  приятные   сюрпризы. Так  однажды,   в очень морозный, почти  40-градусный  мороз, ему  удалось  договориться  с шофером  пустой  бензовозки  и  так  как место  в  кабине  уже  было занято, он  сидел  в  самой  железной  цистерне.  Правда  отвратительно  пахло  и было  страшно  холодно, но  зато за  час  - 30  километров  дороги  остались  позади.
      Мальчишка  ещё  раз  взглянул  на  последнюю  картофелину   и  положил её  в карман, уже  принимая  последнее  решение - ехать  в  деревню   завтра, а  значит  завтра  сварить  и  съесть  её.