Здесь, на обочине жизни, лежу я очень давно. И насмотрелся не мало. Наинтереснейших сценок я насмотрелся. Видел, как в одну секунду, рушились никому ненужные финансовые империи. А их хозяева, оказавшись рядом со мной, в непривычной для них среде обитания, приходили в себя и начинали понимать, где и как оказались, только после того, когда успевала осесть пыль, от толпы, бежавшей за ними, но и без них продолжившей бежать по инерции в заданном векторе, вдоль замкнутого круга. Или, как отставший от толпы безумец, и понявший, что своих ему уже не догнать, останавливался (что и было для него роковой ошибкой), оглядывался вокруг, и не успев понять ничего, оказывался у меня в желудке.
Ох уж этот замкнутый круг! Все по нему бегущие, уверенны в разном. Но все они одинаково грубо самонадеянны, глупы и безумны. Ну, неужели каждый раз, на одном и том же месте, спотыкаясь об одну и ту же кочку, надо обязательно встать, потереть ушибленное в очередной раз колено, сказать: «О, черт, опять правое колено!», и даже не осмотревшись вокруг продолжить свой сумасшедший бег? И ни кто ведь еще ни сказал: «О, черт, опять эта кочка». Но и не удивительно, ведь сказав словосочетание: опять эта кочка, будет означать, что круг признан кругом. Но эта мысль для них самая страшная, потому, что они бегут к вымышленной цели, и все до единого уверенны в бесконечности прямого пути. К счастью, им неведомо, что бесконечен один лишь круг, а прямой путь, был бы он таковым, обязательно где-то кончится.
Есть среди них и предводители бегунов! Это особая порода! Они в одиночку не бегают, в одиночку им скучно. Они собираю тех бездельников, которые спокойно шли, и доказав им, существование какого-то света в конце, к которому надо спешить, заставляют бездельников бежать за собой. И вместе бегут по кругу. У этих предводителей есть и небольшой плюс, они запоминают кочки и ямы, и предупредив об этом сзади бегущих, вызывают очередное безумное ликование толпы, и поздравления по поводу удачного предсказания. Но даже запомнив все кочки и ямы, они не приходят к умозаключению, что бегут по кругу. Нет. Они приходят к выводу, что у ухабов есть определенный алгоритм расположения на определенном пространственном отрезке.
Те, что поумнее, идут себе спокойно, и ни за финансовым мифом, ни за идеологами, ни за что не бегают. На кочках они не падают, колени не трут. Но не всем из них удается дойти до конца… …очередного круга. Ведь на обочине есть я. И вот этими тихоходами я и питаюсь. Секунда на изготовку, бросок, захват, и все. Одним меньше. Это мое любимое блюдо! А всякие отброшенные – это так, если уж голодно.
Тут на обочине, кстати сказать, гораздо интереснее. Лежишь себе спокойно, наблюдаешь. А там, на дороге жизни прилечь опасно, ведь затопчут. Затопчут, к бабке не ходи! Я их не щадил ни когда, но мне и не к лицу пощада, ведь они - моя еда. А они друг друга тоже не жалуют, хотя и собратья. Упади любой из них, и толпа сзади затопчет вмиг, невзирая на то, что ты мог быть их вдохновителем мгновенье назад. Но, увы, мгновенье – это временной отрезок, как и век, эпоха, эра… А это время, будь оно длинным или коротким отрезком, прошло и стерло в памяти бегущих все, что было для них свято. Пока их предводитель падал, они придумали себе нового кумира, а упавшего затоптали. Бывают среди них безумцы, которые пытаются помочь встать упавшему, но увы итог неизбежен, затопчут обоих.
И вот мимо меня, проносится аттракцион чудеснейшего идиотизма. Толпы, бегущие по кругу, но при этом уверенные, что они в пути к какому-то там свету. А моя обочина, является не только моим местом кормежки, но и великолепнейшим ложем в интереснейшем театре под названием жизнь.