РУССКАЯ ТВЕРДЫНЯ
Исторический очерк о героической обороне города-укрепления Новороссийска во время Крымской кампании 1853-1856 гг.
"Победа русских под Новороссийском была одержана при самых недостаточных средствах артиллерийской обороны и может быть, по справедливости, причислена к славным ратным подвигам периода Крымской войны".
Е.В.Тарле. Крымская война.
Новороссийск – воистину город Русской Славы и торжества Русского Духа и Русского оружия. Не однажды подступали к нему полки неприятеля, стремясь овладеть этой черноморской твердыней, и каждый раз откатывались ни с чем. Так было и в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг., когда город встал на пути гитлеровцев, рвавшихся на юг СССР, к Бакинской нефти, так было и раньше, во время трагической и кровопролитной Крымской кампании 1853-1856 гг., когда союзный англо-французский флот попытался овладеть этим городом…
Однако вначале несколько слов о предыстории вопроса: в январе 1853 г. уполномоченный посланец Турецкого султана Афиф-бей сообщил в Иерусалиме католическому и православному духовенству, какие реликвии поступают отныне в ведение католиков, а какие в ведение православных.
Католическая серебряная звезда (с отчеканенным французским гербом) с нарочитой торжественностью была водружена в Вифлееме, в пещере, у входа в нишу, где по преданию, были ясли новорожденного Иисуса Христа. Вместе с тем и столь же торжественно ключ от главных ворот Церкви Святого Гроба в Иерусалиме и ключ от Восточных и Северных ворот Вифлеемской церкви также были переданы католическому епископу. Все это было устроено с намеренно-вызывающей шумихой, что вызвало естественное негодование среди православных паломников и православного духовенства, а французское посольство, консулы и служебный штат при консульствах сделали все от них зависящее, чтобы придать этому событию характер полного торжества над Россией [1]. Русский император Николай I, как покровитель православных народов, проживавших на европейской территории Турции, наконец, как воин Христов, не мог оставить это незамеченным…
20 октября 1853 г., в результате дальнейшего обострения Восточного вопроса, Россия объявила Турции войну, в результате чего, оказалась втянутой в тяжелую и кровопролитную войну, вспыхнувшую вначале между двумя империями - Российской и Османской, но вскоре переросшую в борьбу России против мощной коалиции государств состоящей из Англии, Франции, Турции и Королевства Сардинии, включавшего в себя остров с одноименным названием и часть Северной Италии. Эта война вошла в историю под названием «Крымской» или «Восточной». Главный театр военных действий развернулся в Крыму под городом Севастополем. Мы запомнили эту войну по именам его защитников – Павла Степановича Нахимова, Владимира Алексеевича Корнилова и многих других известных и безызвестных героев.
К сожалению, в советской историографии бытовало общепринятое мнение о том, что эта неудачная для России война, приведшая к многочисленным жертвам и страданиям, была совершенно бессмысленна и среди своих многочисленных причин имела непомерные амбиции императора Николая I, стремившегося к разделу Турции. Однако, при более внимательном и беспристрастном анализе происшедшего, мы убеждаемся, что событие это не только изобилует яркими и славными страницами, навеки вписанными золотыми буквами в скрижали российской истории, такими как Синопская битва, героическая оборона Севастополя и взятие Карса, но также и несет на себе печать высокого духовного смысла, хотя бы уже потому, что война России с Турцией, Англией и Францией, объявленная правительством Наполеона III «крестовым походом, имеющим причиной… изгнать, обуздать и подавить ересь Фотия (т.е. православие)» [2] явилась суровым испытанием для русского народа, которое он с честью выдержал, не поступившись нравственными и духовными принципами, лежащими в основе его веры и государственности, и, одержав над могущественным и просвещенным противником ту самую моральную победу, которая определяется по словам Л.Н. Толстого не «территорией, на которой стояли или стоят войска, не количеством захваченных у врага кусков материи, именуемых знаменами, а состоянием духа армии…» [3].
Военные действия на Северном Кавказе, явились лишь небольшим эпизодом, вписанным в яркое полотно войны, но напомнить о них сегодня очень важно, поскольку мы хорошо знаем, что забвение уроков прошлого несет народам повторение прежних болезней, нередко кровавых и трудно излечимых. Известно, что впервые глубоко и серьезно этой темой занялся профессор Михаил Владимирович Покровский. В 1949 г. в литературно-художественном альманахе «Кубань» вышел его труд «Военные действия у Новороссийска и на Таманском полуострове во время Крымской войны 1853-1856 гг.» Работа Михаила Владимировича была отмечена академиком Е.В. Тарле, включившим ряд ценных материалов во второе дополненное издание своего знаменитого двухтомника «Крымская война», выпущенного издательством Академии Наук СССР в 1950 г. «Отметим небольшое, специальное, очень насыщенное фактами и основанное на существенно важных данных из местных архивов исследование краснодарца Покровского…» – писал Е.В. Тарле в примечаниях к 19 главе, посвященной военным действиям на Северном Кавказе и в Закавказье в 1854-1855 гг. [4].
Итогом многолетнего труда М.В. Покровского стала его монография «Из истории адыгов в конце XVIII – первой половине XIX века: социально-экономические очерки», изданная в Краснодаре в 1989 г. Седьмая глава монографии целиком посвящена событиям, происшедшим на Западном Кавказе в годы Крымской войны 1853-1856 гг.
И, наконец, в 1998 г. в г. Краснодаре вышла книга Александра Герасименко и Сергея Санеева: «Новороссийск – от укрепления к губернскому городу (Хронология исторических событий возникновения и развития Новороссийска со времени заключения Адрианопольского мирного договора до декабря 1917 года)», вторая глава которой имеет прямое отношение к военным действиям в районе г. Новороссийска в 1853-1855 гг. При подготовке этого интересного и серьезного на наш взгляд издания были использованы документы дореволюционных фондов центральных государственных архивов Российской Федерации, Государственного архива Краснодарского края, Новороссийского городского архива и Новороссийского исторического музея-заповедника.
В данной работе представлена попытка, обобщив материал, собранный нашими выдающимися историками, и обратившись к документам, хранящимся в Государственном архиве Краснодарского края, напомнить всего лишь об одном эпизоде, связанном с обороной Черноморской береговой линии, а именно о штурме Новороссийска англо-французской эскадрой в феврале-марте 1855 г.
Россия, в том числе и ее Черноморское побережье, в целом была не готова к войне с могущественной, вооруженной новейшим по тому времени оружием, европейской коалицией. Об этом говорит такой факт. В 1839 г. императору Николаю I пришлось случайно узнать правду о состоянии укрепленных постов на Кавказском берегу Черного моря. "Как понимаешь ты Черноморскую береговую линию? Она меня очень интересует, - спросил Николай кавказского офицера, который представлялся ему после своего освобождения из плена у Шамиля. «Боюсь, - ответил тот, - что береговая линия не оправдает ожиданий Вашего Величества. Укрепления малы, гарнизоны слабы, изнурены болезнями, едва в силах обороняться от горцев, которых не они, а которые их держат в постоянной блокаде. Кроме того, в случае европейской войны, при появлении в Босфоре неприятельского флота, окажется необходимым снять всю линию, в горы гарнизонам нет отступления, и ни одно укрепление не в силах выдержать бомбардировки с моря». – Государь махнул рукой. – «До этого еще далеко…» [5].
С тех пор прошло немногим более десятилетия, но ситуация на черноморском побережье так и не изменилась. 19 мая 1853 г., начальник Черноморской береговой линии вице-адмирал Л.М.Серебряков сообщал начальнику штаба Черноморского флота вице-адмиралу В.А.Корнилову, что «укрепления Черноморской береговой линии устроены только против атак горцев без артиллерии, а не против внешнего неприятеля. Важнейшие пункты [такие] как Новороссийск и Геленджик не укреплены со стороны моря, а прочие в самое короткое время могут быть разрушены огнем морской артиллерии. Орудия в этих укреплениях, обращенные к морю, ни по числу, ни по калибру не в состоянии выдержать с успехом перестрелку даже с небольшими военными судами…» [6].
Что же представляла собой Черноморская береговая линия (далее – «линия») накануне войны? Проведем небольшой экскурс. Еще в 1840 г., в результате массовых нападений горцев ряд укреплений линии пал (форт Лазарева, укр. Вельяминовское, Николаевское и Михайловское). После их восстановления линия была разделена на три отделения: первое – от устья р. Кубани до Геленджика (форта Александрия) – состояло из станицы Николаевской, форта Раевского, крепости Анапа, укрепления Джеметея, станицы Витязевской, укреплений Новороссийского и Кабардинского; второе – от Геленджика до укрепления Навагинского – из Геленджикского, Новотроицкого, Тенгинского укреплений, форта Лазарева и Вельяминовского укрепления; третье – от укрепления Навагинского, в составе укреплений Головинского, Св. Духа (Адлер), Гагр, Бомбар, Пицунды, Сухум-Кале, форта Морамбо, Дранд и Илори. В 1843 г. было создано четвертое отделение линии с доведением ее до турецкой границы и включением в нее укреплений Редут-Кале, Поти и форта св. Николая. Начальником всей Черноморской Береговой линии от устья Кубани до форта Св. Николая был назначен в 1851 году контр-адмирал Лазарь Маркович Серебряков (1792-1862) [7].
Серебряков Лазарь Маркович (Арцатагорцян Казар Маркосович) (03.03.1792, Карасубазар, Крым – 28.02.1862, Карасубазар). Принимал участие в боевом походе Черноморской эскадры, в ходе которого в 1810 г. была взята турецкая крепость Суджук-Кале; за участие летом 1828 г. во взятии Анапы в составе эскадры вице-адмирала А.С. Грейга получил чин капитан-лейтенанта; высокообразованный офицер, владел несколькими восточными языками, привлекался к дипломатической деятельности. В составе посольской миссии генерал-лейтенанта Н.Н. Муравьева побывал в Турции и Египте, где ревностно отстаивал интересы России и сыграл определенную роль в окончательном изгнании турок с Кавказского побережья. Серебряков Л.М. участвовал в экспедициях по закладке Новотроицкого и Михайловского укреплений, а также в десантных операциях Черноморского флота в 1838 г., в том числе при основании Новороссийска. При разделении в 1839 г. Черноморской береговой линии на два отделения, первым из них, с центром в Новороссийске, стал командовать контр-адмирал Серебряков.
При нем за 10 лет Новороссийск превратился из военного лагеря в портовый город. Он открыл здесь госпиталь и бесплатную школу для детей горцев, выступил инициатором создания горской общественной библиотеки. В 1851 году, в сопровождении 5 офицеров, совершил большое путешествие по Кавказу, результатом которого стала составленная им записка «Краткий топографический и этнографический обзор Цебельды и описание пути от Сухуми к Кубани через Главный Кавказский хребет». За этот труд Серебряков Л.М. был избран в члены императорского Русского географического общества. В том же году Серебряков был назначен начальником Черноморской береговой линии. Много сил и средств отдал он на строительство дороги от Новороссийска до Екатеринодара, но к началу Крымской войне довел ее только до Абинского укрепления. За военные заслуги Серебряков получил чин полного адмирала и был назначен в Петербург членом Адмиралтейств-совета. Умер в Карасубазаре в 1862 г. Его останки, по распоряжению командования военно-морского флота СССР, были торжественно перезахоронены 21 мая 1955 г. на Братском кладбище в г. Севастополе, рядом с могилой его сына капитан-лейтенанта Марка Лазаревича, погибшего 23 марта 1855 г. при защите г. Севастополя (Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 г. Краснодар, 1917 г. С. 410).
Как только выяснилась неизбежность войны с европейскими союзниками Турции, правительство Николая I немедленно распорядилось вывести гарнизоны укреплений 2-го отделения Черноморской береговой линии, что и было выполнено в продолжение 24 часов, с 4 по 5 марта 1854 г. В это время, по сообщению вице-адмирала Л.М. Серебрякова начальнику главного морского штаба генерал-адьютанту А.С. Меншикову, были сняты следующие гарнизоны укреплений Черноморской береговой линии: «Новотроицкое, Тенгинское, Вельяминовское, Лазаревское, Головинское и Навагинское, занимавшие линию на протяжении более ста миль», а их гарнизоны «с женщинами, детьми и промышленниками, всего до 4 тыс. человек, доставлены в Геленджик и Новороссийск. Орудия заклепаны, пороховые запасы взорваны, строения и укрепления с башнями частию повреждены взрывами» [8]. Данная мера, как отмечалось выше, была вызвана военной необходимостью, поскольку оставление укреплений ввиду неприятеля, обрекало их на истребление вместе с гарнизонами. Положение еще более осложнилось весной 1854 года, когда у Константинополя сосредоточилось более ста крупнейших и самых совершенных по тому времени судов, оснащенных десантом и дальнобойной артиллерией. Теперь стало совершенно очевидно, что русским войскам дольше невозможно опираться на форты и укрепления Черноморского побережья, которые к тому же не могли быть защищены малочисленным Черноморским флотом, запертым в осажденном Севастополе.
В передовой статье газеты "New-York Daily Tribune" № 4115 от 26 июня 1854 г. дана следующая оценка этому событию: «Эвакуация фортов кавказского побережья, произведенная своевременно и под носом британских и французских паровых судов, показывает решимость русских удержать инициативу как можно дольше. А на войне это уже очень много…» [9].
30 марта 1854 г. был оставлен Геленджик. Вот как пишет об этом событии комендант Геленджикского укрепления генерал-майор Вагнер в донесении начальнику 2-го отделения Черноморской береговой линии генерал-майору А.О. Дебу от 1 апреля 1854 г. «По выходе эскадры, приготовив все необходимое к взрыву каменных строений, исключая церкви, и сожжению деревянных, я выступил из Геленджика 30 марта в четыре утра и, отойдя на половину пушечного выстрела, наблюдал действие мин и огня. За два часа в Геленджике остались одни руины, а строения были объяты пламенем. Хотя горцы и окружили укрепление со всех сторон большими толпами, отступлению они не препятствовали, а некоторые даже подходили к нам и со слезами на глазах прощались. Переночевав с отрядом в Кабардинске, я выступил оттуда 31 числа по разорении сего укрепления, вместе с 4-м Черноморским линейным батальоном и тамошним гарнизоном и без единого выстрела проследовал в Новороссийск» [10].
Таким образом, в начале 1854 года из всех укреплений Восточного побережья Черного моря остались две крепости: Анапа и Новороссийск. Поскольку они находились близ Черноморской кордонной линии, их гарнизоны, в случае отступления, могли уйти сухим путем в Черноморию. В то же время район военных операций был значительно сокращен. Непосредственному действию неприятельских судов открывалось лишь небольшое пространство от Новороссийска до Керчи и Тамани.
Прежде чем начать новороссийскую операцию, союзники постарались обеспечить себе прочный тыл со стороны Кубани. С этой целью 7 и 8 февраля 1855 г. в верховьях Псебепса было организовано большое собрание, на котором присутствовали турецкие и английские офицеры, сын Сефер-бея Карабатыр и группа мусульманского духовенства. Совместными усилиями они заставили собрание принять постановление о взимании штрафов со всех горцев, которые продолжают торговые отношения с русскими, ездят на базары и меновые дворы.
Согласно разработанному в штабе союзников плану Магомед-Амину было предложено организовать для нападения на Новороссийск «конный сбор от Карачая до Псекупса». Часть собранных сил должна была занять Бакан и другие ущелья в окрестностях Новороссийска, чтобы взять крепость в полную блокаду.
Однако усилия союзников оказались тщетными. На предложение штурмовать Новороссийск горцы ответили, что «до прихода Магомет Амина натухайцы еще имели в руках какие-нибудь средства, но двухкратный сбор наибом поголовных штрафов и притеснения не столько от русских, сколько от него (наиба), совершенно обнищили край, и теперь натухайцы ни туркам, ни их союзникам ничем пособить не могут» [11].
Несмотря на эту неувязку, союзники не теряли надежды овладеть Новороссийском. С целью отвлечения русских сил они сожгли все постройки на Бугазском гирле и разрушили Джеметейское укрепление близ Анапы. Об этом событии (разрушение Джеметейского укрепления) сохранился отчет Анапского коменданта подполковника Ознобишина от 16 ноября 1854 г. Он сообщил следующее: «31 октября [1854 г.] в 9 часов утра к Джеметейской косе подошли два неприятельских винтовых парохода-фрегата и одна канонерская лодка, тоже винтовая. Поравнявшись тремя башнями, пересекающими Джеметейскую косу, они остановились в 15 саженях от берега и открыли огонь преимущественно по срединной башне бомбами, 96-фунтовыми ядрами и другими снарядами. Канонада эта с остановками продолжалась до трех часов дня и башня с одной стороны оказалась совершенно разрушенной.
Воинский начальник Джеметейского укрепления есаул Донского 51-го полка Козин с командой из 49 казаков, 30 рядовых, при 1 унтере 1-го Черноморского линейного батальона и 4-х артиллеристов, сделав из бывших на большой башне 2-х орудий: полупудового единорога и иностранной 5,5 фунтовой пушки, шесть выстрелов, не имея к тому больше возможности, заклепал орудия и, согласно дислокации, отступил на ст. Витязеву.
С нашей стороны без вести пропало два человека рядовых 1-го батальона и контужено из стрелявших с башни три рядовых 1-го батальона, а фейерверкер получил зашибы каменными осколками. Ящик со снарядами взорван и оттого сгорели прочие артиллерийские принадлежности. Из строений сгорели 4 солдатские землянки. Из казенных строений: дом воинского начальника, станционный дом и казачья казарма – остались нетронутыми. В сумерки пароходы снялись и, отплыв выше к Бугазу, остались там ночевать. По моему распоряжению подполковник Сусловский взял из разрушенной башни орудия и, оставив там казачий пост, вернулся в станицу Витязеву. На рассвете 1 ноября пароходы ушли в море. Суда были английские, о чем говорят найденные на берегу офицерские шпаги без ножен с английскими надписями, небольшой флаг и пустой деревянный ящик» [12]. В Геленджик, занятый подразделениями Магомет-Амина, из штаба союзников был послан офицер, заверивший горцев в том, что взятие Новороссийска неизбежно.
Николай I придавал обороне Новороссийского укрепления большое значение. Ещё 22 февраля 1854 г. императором была собственноручно начертана инструкция, обращенная командующему отдельным Кавказским корпусом, в которой следовало прямое указание вице-адмиралу Л.М.Серебрякову «…обратить главное внимание на сохранение Анапы и, буде можно, Новороссийска», и далее: "Ежели Геленджик и Кабардинск отстоять нельзя, гарнизоны сии отводить к Новороссийску, чем защита сего места значительно усилится, А КОГДА И ЭТОТ ВАЖНЫЙ ПУНКТ НЕЛЬЗЯ БУДЕТ СБЕРЕЧЬ, ВСЕ В НЕМ СЖЕЧЬ И УНИЧТОЖИТЬ, равно, как в Геленджике и Кабардинском, и отступить всеми силами чрез Раевский форт к Анапе, наводя неприятеля флангом на главный отряд, идущий от Варениковой…» [13]. Слова эти оказались, воистину, пророческими. И, наконец, в предписании военного министра наказному атаману Донского казачьего войска от 10 апреля 1854 г. было сказано, что «по особенной важности Новороссийска, Государь Император изволит желать, дабы в случае атаки с моря укрепление это удержано было до крайней возможности…» [14].
25 декабря (7 января) 1855 г. союзники объявили о «строгой блокаде» всех русских портов Черного и Азовского морей [15], а 8 (20) января два неприятельских паровых судна французский корвет «Бертолет» и английский фрегат «Леопард» под парламентерскими флагами подошли к Новороссийску и спустили на воду шлюпку. Подъехавший французский офицер доставил на имя коменданта крепости пакет, в котором заключалось извещение о начале с 1 февраля 1855 г. блокады союзным флотом Новороссийска и Анапы. Этот акт являлся осуществлением декларации лондонского адмиралтейства, гласившей, что «французский и английский адмиралы в Черном море получили приказ распространить блокаду, установленную над устьями Дуная, на все гавани Черного и Азовского морей ... с 1 февраля 1855 г.» [16].
Военная операция англо-французских войск против Новороссийска началась 26 февраля (10 марта) 1855 г. В этот день в Новороссийскую (Цемесскую) бухту, в 8 часов утра, стремительно вошел французский двухмачтовый колесный пароход. Несмотря на предупредительные холостые выстрелы, пароход подошел совсем близко к берегу и тогда по нему был открыт огонь с главной приморской батареи. Получив некоторые повреждения, пароход спешно покинул бухту [17].
Прежде чем перейти к описанию дальнейших событий, скажем несколько слов о самом городе. Новороссийск, основанный в 1838 г. на берегу Цемесской бухты к этому времени уже считался городом (Высочайшее повеление об открытии в Новороссийске, на Северо-Восточном берегу Черного моря, порта вышло 30 июля 1845 г., а городская ратуша была учреждена 15 декабря 1846 г. вышедшим "Положением о заселении и гражданском управлении Северо-Восточного берега Черного моря"). К началу войны в городе проживало 14 купеческих семей (42 чел.), в том числе Арутюновы, Рафаиловы, Макриди, Скопины, Меркуловы, Константиновы и др.; 86 мещан (124 чел. с семьями); 10 еврейских семей (22 чел.), 52 промышленника (с семьями 83), 1 чел. акцизной конторы (с семьей 6 чел.), - итого 163 семьи, 277 чел [18].
В городе имелся ряд крупных зданий: адмиралтейство, ратуша, школа для детей горцев, казармы гарнизона, лазарет и значительное количество частных домов и лавок. Гарнизон состоял из 4 тыс. 394 человек. Со стороны моря Новороссийск защищался четырьмя земляными батареями, две из которых были с «каменною одеждою внутри». Артиллерийское вооружение крепости состояло из 69 орудий, значительно уступавших по мощности артиллерии союзников. Только семь из них имели 18-фунтовый и 12-фунтовый калибры при дальности огня 1 000 сажен, но и они устарели, потому, что были отлиты в 1813 г. В октябре 1854 г. Николай I распорядился усилить артиллерию крепости более мощными орудиями с тем, чтобы ее приморские батареи «…могли с успехом действовать против неприятельских судов, вооруженных орудиями самого большого калибра», но эти орудия в Новороссийск так и не поступили. Не был осуществлен и проект сооружения пяти новых батарей для прикрытия города со стороны моря. По расчетам начальника Черноморской Береговой линии вице-адмирала Л.М.Серебрякова, чтобы защитить крепость от нападения союзного флота, на вооружении крепости необходимо было иметь тридцать орудий 36-фунтового и 85 орудий 18-фунтового калибра [19].
Небольшое же Константиновское укрепление, находившееся на противоположном берегу Новороссийской бухты (на месте нынешнего парка им. В.И.Ленина), не представляло из себя ничего серьезного, так как имело на вооружении лишь одно шестифунтовое орудие.
По стечению обстоятельств, к началу боевых действий в Новороссийске вице-адмирала Л.М.Серебрякова в укреплении не оказалось. Накануне его вызвали в ставку Верховного главнокомандующего русской армией в Крыму князя А.С.Меньшикова, и Лазарь Маркович был лишен возможности руководить обороной. Командование принял начальник 1-го отделения Черноморской береговой линии генерал-майор А.О.Дебу, о котором из послужного списка по состоянию на 1855 год, известно, что на тот момент ему исполнилось 53 года, происходил он из дворян С-Петербургской губернии,православного вероисповедания, являлся кавалером орденов Св. Георгия 4-го класса с надписью «За храбрость", Св. Станислава 1-й степени, Св. Владимира 3-й степени, Св. Анны 2-й степени с Императорской короной, имел золотую полусаблю с надписью «За храбрость», серебряную медаль за Персидскую войну 1826, 1827 и 1828 годов и знак отличия беспорочной службы за ХV лет. 18 апреля 1851 г., будучи в чине генерал-майора,А. Дебу был назначен начальником 1-го отделения Черноморской Береговой Линии; 18 июля этого же года прибыл на линию и вступил в должность[20].
Рано утром, 28 февраля (12 марта) на взморье у Новороссийска появилась неприятельская эскадра, по словам А.О.Дебу, состоявшая из 4 паровых судов. 5-й пароход подошел к 12 часам пополудни. Неприятельские корабли построились в боевую линию на расстоянии 1500 саженей от 1-й Приморской батареи и открыли огонь по Новороссийску. Город оказался совершенно беззащитным, так как предельная дальность огня русских пушек исключала возможность ответной стрельбы. Английские корабли своим огнем беспрепятственно разрушали дома и крепостные постройки. Когда бомбардировка стала наносить городу ощутимый ущерб, генерал-майор А.О.Дебу вывел за пределы крепости мирных жителей и больных, дав им прикрытие из числа гарнизона крепости и, одновременно с этим, приказал оставить слабо защищенное Константиновское укрепление. Опасаясь штурма Новороссийска соединенными силами горцев и десантных войск союзников, он дал знать в Анапу, прося о поддержке. Главной позицией по отражению атак с моря была определена первая батарея (ныне на ее месте находится памятник морякам-черноморцам, защитникам г. Новороссийска в годы Великой Отечественной войны – торпедный катер). На ней были сосредоточены все имевшиеся в укреплении крупнокалиберные орудия: 4 восемнадцати-фунтовых, 3 двенадцати-фунтовых пушек и 3 мортиры. Это все, что могли противопоставить защитники крепости неприятельскому флоту, тем не менее победа осталась за ними [21].
Завидев неприятельские суда, горцы начали отовсюду стекаться, собираясь на противоположной стороне Цемесской бухты. Своевременно получив помощь, гарнизон Константиновского укрепления организованно покинул место своей дислокации, оставив его горцам.
С небольшими перерывами неприятель продолжал бомбардировку Новороссийска весь день. В городе было повреждено множество зданий и одна платформа на батарее, но людских потерь не было. В ответ на огонь противника наши батареи молчали, так как вражеские корабли находились на недосягаемом для них расстоянии 1.5 тыс. сажень (предельная дальность огня русских пушек составляла 1 тыс. сажень).
На следующий день, 1 (13) марта, неприятель, по-видимому, считая молчание крепостных батарей признаком того, что они подавлены, подтянулся на картечный выстрел к 1-й батарее и открыл по ней "неумолкающий" огонь. "Началась упорная с обеих сторон канонада". Русские артиллеристы обнаружили в этом бою высокие боевые качества. Располагая 10 орудиями устаревшего образца, они сумели нанести серьезные повреждения судам противника, имевшим на борту новейшее артиллерийское вооружение. В своем рапорте начальнику Черноморской Береговой линии вице-адмиралу Л.М.Серебрякову генерал А.О.Дебу писал: "Видно, что неприятель понес повреждения, ибо, к исходу 11-го часа он на время отошел на первую свою позицию". Наскоро исправив свои повреждения, эскадра вновь подошла к батарее, на этот раз уже почти вплотную, и стала осыпать ее ядрами, гранатами и картечью. Однако и эта бомбардировка не сломила духа защитников крепости. Тогда один из кораблей отделился от своих товарищей и, подойдя к берегу выше Константиновского укрепления, спустил шлюпку, направляясь к собравшимся там горцам. Союзники пытались возбудить их к более активным действиям на суше, предлагая для этого даже орудие, но горцы от предложения отказались, ограничившись захватом Константиновского укрепления и нападением на прикрытие обоза [22].
Ряд военных историков: Ф.Щербина, Е.Васильев и др. упоминая в своих работах об этом эпизоде, объясняли нерешительность горцев тем, что они были подавлены картиной героического сопротивления Новороссийского гарнизона и не верили в реальную возможность овладения крепостью. Это, несомненно, сыграло важную роль, однако главной причиной такой, с первого взгляда непонятной пассивности горцев, не только под Новороссийском, но и в ряде других операций союзников на Западном Кавказе, было явное нежелание горцев подпасть под протекторат Турции.
К вечеру к старой турецкой крепости Суджук-Кале (район Новороссийской Косы) подошла неприятельская шлюпка, встреченная горцами. Союзники все еще не теряли надежды договориться с местными племенами о совместных действиях.
Лишь поздно ночью (с 1 на 2 марта) противник прекратил бомбардировку и занялся ремонтом судов. С кораблей эскадры доносился стук топоров и были видны горевшие на палубе огни.
Этой же ночью один из пароходов ушел в море, к утру 2-го марта снялись с якоря и ушли еще два. Оставшиеся два перед полуднем сделали несколько выстрелов по городу, и 3 марта также покинули бухту, причем один из них шел на буксире.
Как можно было рассмотреть с берега, эскадра состояла из двух фрегатов, одного колесного 20-пушечного и одного винтового 28-пушечного; 13-пушечного корвета, канонирской лодки, вооруженной 4 орудиями и 2-пушечной шхуны [23].
В целом за время боев гарнизон крепости, состоявший из двух Черноморских линейных батальонов (5 и 13) и роты 9 батальона, снятых с Черноморской береговой линии, а также балаклавского греческого пехотного батальона, две роты которого постоянно несли гарнизонную службу в Новороссийске, потерял 6 человек убитыми (в их числе был поручик 11-й Гарнизонной артиллерийской бригады 3-й роты А.И.Ульянов, по словам А.О.Дебу, во всех отношениях храбрый и опытный офицер) и 13 ранеными. Четверо было контужено. Бомбардировка англо-французской эскадры принесла городу тяжелые разрушения. Почти все дома были повреждены. Больше всего пострадали госпиталь и арсенал.
Подводя итоги сражения, руководитель обороны крепости генерал-майор А.О.Дебу, писал: «Бог благословил защитников правого дела. Неприятель, при ожесточенной канонаде не мог заставить замолчать своими 67 орудиями крупных калибров наши 18 и 12-фунтовые пушки и три мортиры, державшиеся против него. Он успел только подбить винт у 18-фунтовой пушки, другую, такого же калибра, разорвало от выстрелов… во все время бомбардирования Новороссийска, я видел отличный дух в войсках его гарнизона. За артиллеристов говорит само дело, выказывая стойкость их против неприятеля, превосходившего их в числе и в средствах…»[24].
«В воздаяние доблестных подвигов мужества, - продолжает А.О.Дебу, - явленных на действующей батарее, имею честь просить ходатайства … о даровании прислуги на ней, из 170 чел. состоящей, двенадцати передовых головных знаков отличия военного ордена…" Из числа защитников Новороссийска сохранившиеся материалы особенно выделяют заслуги коменданта крепости полковника Масловича, капитана Торкмуса, штабс-капитана Сергиенко, поручика Ульянова, прапорщика Лихотинского, инженер-поручика Духновского, военных врачей (штаб-лекаря Масютина и младшего ординатора Новороссийского госпиталя Жизневского) а также солдат: Степанова, Кравца, Данилова, Крашинова, Халатникова.» [25].
По высочайшему распоряжению, полученному из Санкт-Петербурга, всем нижним чинам Новороссийского гарнизона было выдано в качестве награды по одному рублю за участие в «мужественном отражении неприятельского нападения на крепость». К наградам орденами было представлено 6 офицеров и 23 солдата.
28 февраля 1856 г. Приказом военного министра № 2278 «За мужество, проявленное при отражении неприятельского нападения на укрепление Новороссийск» были награждены: майор Ф.С.Левашов, командир Черноморского линейного 4 батальона, орденом Св. Анны 2 степени с короной и мечами, прапорщики Лихотинский и Винклер орденами Св. Анны с мечами и надписью «За храбрость», майор Подгурский орденом Св. Станислава 2 степени с мечами, подпоручик Де-Розенталь и штабс-капитан Черепанов орденами Св. Станислава 3 степени с мечами, штабс-капитан В.Докучаев, городской полицмейстер, Сергиенко и Ринвид-Мицкевич произведены досрочно в следующий чин, майору С.С.Болотову Второму, производителю дел по управлению краем при начальнике 1 отделения Черноморской береговой линии, выдано денежное пособие в размере 172 рублей 50 копеек серебром. Сам генерал-майор А.О. Дебу, непосредственный организатор обороны, "За благоразумные и решительные меры при мужественном отражении нападения на крепость Новороссийск англо-французской эскадры 28 февраля, 1 и 2 марта 1855 года" удостоился получить "особенное Его Императорского Величества благоволение, объявленное в Высочайшем приказе в 24 день марта 1855 года" [26].
Надо сказать, что неудача английской эскадры явилась, мягко говоря, весьма неприятной неожиданностью для англо-французского командования, и А.О.Дебу был совершенно прав, указывая, что защитники крепости, приняв бой с неизмеримо меньшими силами, «нанесли посильное повреждение неприятелю, мечтавшему, что одной пароходной батареи достаточно для завладения Новороссийском…» [27].
Явное поражение союзного флота под Новороссийском явилось отрадным событием на фоне неудачного хода Крымской кампании, но, к сожалению, овладение противником Керченским проливом заставило русское командование все же оставить, вначале Новороссийск, а затем и Анапу.
15 (27) мая в Новороссийске были взорваны все укрепления и уничтожены огнем уцелевшие здания и имущество. 17 мая новороссийский гарнизон и жители города подошли к Анапе, сняв по пути гарнизон форта Раевского. В рапорте начальнику 1 отделения Черноморской береговой линии генерал-майору А.О.Дебу полковник И.И.Маслович сообщал, что при уходе из Новороссийска местный гарнизон состоял из трех черноморских 3, 4 и 8 линейных батальонов, роты 14-й батальонной гарнизонной артиллерии, роты 3 артиллерийской бригады №11, Новороссийской арсенальной команды, роты 9 артиллерийской бригады № 13, военно-рабочей роты № 18 и 1-й казачьей сотни Донского 29 полка.
25 мая войсками и жителями оставлены крепость и город Анапа, станицы Закубанского поселения Николаевская, Александровская и Благовещенская. Орудия, которые невозможно было взять с собой, были испорчены, а укрепления взорваны. Войска разместились в окрестностях станицы Варениковской, жители отошли к Темрюку [28].
27 августа Русская армия оставили Севастополь… 9 февраля 1856 г. Черноморская береговая линия была упразднена, а Черноморские линейные батальоны преобразованы в две пехотные бригады 8-батальонного состава [29].
18 марта 1856 г. заключен Парижский мирный договор, положивший конец одной из самых жестоких и кровопролитных войн XIX века.
Несмотря на то, что Россия потерпела поражение в этой войне и потеряла крепости на Черноморском побережье, жертвы, принесенные на алтарь отечества, не были напрасными. Россия сохранила статус великой державы, а после восстановления черноморских береговых укреплений в 1857-1858 гг. приступила к решительным действиям против "немирных" горцев, завершившимся пленением имама Шамиля (26 августа 1859 г.) и окончательным покорением Дагестана и всего Восточного Кавказа в 1864 г., а в следующей войне с Турцией (1877-1878 гг.) Россия одержала победу, принесшую свободу балканским народам (Румыния, Сербия и Черногория обрели национальную независимость, Болгария получила автономию, а Босния и Герцеговина были переданы Австро-Венгрии; Россия же вернула южные территории Бессарабии, потерянные в результате Крымской войны, и присоединила Батум и Карскую область).
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА:
1.Тарле Е.В. Крымская война. Т. 1. Москва, 1950. С. 154-155.
2."Война Франции против России, ныне начинающаяся, это не политическая, а священная война, не война одного государства против другого, не одной нации против другой, но исключительно религиозная война, истинная причина которой – причина святая, угодная Богу, заключающаяся в том, чтобы изгнать, обуздать, подавить ересь Фотия (т.е. православие), это цель нашего нынешнего крестового похода" (из заявления архиепископа Парижского Доминика Огюста Сибура по поводу объявления войны России Императором Наполеоном III). Цит по: Тарле Е.В. Крымская война. Т. 1. Москва. 1950 г. С. 483.
3.Толстой Л.Н. Война и мир. Т. 3. Москва. 2006. С. 305.
4.Тарле Е.В. Крымская война. Москва. 1950 г. С. 519.
5.Государь Николай Павлович. Из рассказов кавказского офицера. "Русский архив", 1881, кн. II. С. 242.
6.Вице-адмирал Корнилов. М. Воениздат. 1947 г. С. 180-181.
7.Энциклопедический словарь по истории по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года. Краснодар, 1997. С. 410, 519.
8.Государственный архив Краснодарского края (Далее ГАКК). Ф. 260. Оп. 1. Д. 1832. Л. 306.
9.Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 10. С. 269.
10.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2637. Л. 163.
11.Покровский М.В. "Из истории адыгов в конце XVIII – первой половине XIX века: социально-экономические очерки", Краснодар.1989 г. С. 26-267, ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 1724. Л. 30.
12.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2637. Л. 699-700.
13.Русская старина. 1888 г. Т. 40. Окт. С. 198.
14.Хрестоматия по истории Кубани (далее Хрестоматия…). Краснодарское книжное издательство. 1975 г. С. 93.
15.Залесский Н.А. Одесса выходит в море. Л. Судостроение. 1987. С. 95
16.Хрестоматия … С. 94.
17.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2168. Л. 14.
18.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 1756. Л. 19-21.
19.Герасименко А., Санеев С. Новороссийск – от укрепления к губернскому городу (Хронология исторических событий возникновения и развития Новороссийска со времени заключения Адрианопольского мирного договора до декабря 1917 года) Краснодар. 1998 г. С. 92; Покровский М. «Сражение у Новороссийска» // газ. «Красное знамя». 12 марта 1949 г.
20.Герасименко А., Санеев С. (Указ. соч.). С. 92; ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2243. 13-21.
21.Герасименко А., Санеев С. (Указ. соч.). С. 92.
22.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2168. Л. 14.
23.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2168. Л. 15.
24.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2168. Л. 15.
25.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2168. Л. 16.
26.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2243. Л. 172-172-об.; ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2243. Л. 20.
27.ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 2168. Л. 16.
28.ГАКК. Ф. 254. Оп. 1. Д. 949. Л. 46.
29.Центральный Государственный архив Военно-морского флота. Ф. 283. Оп. 2. Д. 3240.