Жан-Поль Сартр в ночи. Рассказ

Андрей Козлов Кослоп
Рассказ

Жан-Поль Сартр проснулся пьяный на газоне в 26-квартале. Большая собака облизывала ему лицо,  и он пробудился. Это было в первый (но, кажется, и  единственный) раз в его жизни, чтобы он пьяный уснул на траве в парке.

- Такой молодой, а уже такой пьяный, - воскликнула хозяйка большой собаки.

Жан-Поль не был ещё вполне трезв, не понимал, где он, но всё-таки уже не падал под кусты и не засыпал. И уже болела голова. Но всё же он пошёл. Просто пошёл, неважно куда. Встретил знакомого. Вместе учились, в лицо знали друг друга,  и даже по имени, но почти никогда не беседовали. Жан даже знал кличку этого парня. Его звали Бегунок. Но Жан не хотел фамильярничать.  В пьяном виде он становился возвышенным, как патриций, король или маршал. Он не мог обидеть простого человека просто за то, что тот  беден и  плебейского происхождения.

- Вот вы, уважаемый, во-первых, привет. Что сейчас день, вечер, утро, вчера, завтра или ещё сегодня? У меня всё перепуталось. Всё или кое-что... - вздохнул и продолжил говорение.- Кое-что мне не нравится в этой жизни, милорд. Если чисто абстрактно, то всё понятно: не можем мы все получить то, чего хотим, а хотим то, чего ну никак не получим, но ведь  вопрос уже решен: я хочу ...  Хочем или хотим, как правильно?
- Хохочим,  - пошутил Бегунок, смотревший на Жана с улыбкой, впрочем вполне добродушной.
- Они там, большие люди с бородой, с пузами, с жизненным опытом, со званиями, они знают несколько иностранных языков, но почему они  твердят: вот это первично.  Какого, мон ами, пэниса! Жэ нэ компранэ па! Дай сигаретку.

Сигареты были с фильтром, а без фильтра Жан-Поль не любил, потому что табакинки попадали в рот и приходилось их сплёвывать, а сплёвывание отвлекает.

- О чём, то бишь, мы? Эти люди с бородами твердят, что что-то там первично.

Вчера ещё Жан-Поль вполне был согласен с этой аксиомой. Но головная боль, кислый вкус во рту и запах на воротнике развернули поток мысли  в совсем другом темпе и по другой траектории.

-  Если одна вещь первичная, а вторая - за ней, они должны быть на одной шкале, причем линейной. Слушай, Бегунок, - Жан забылся и всё-таки назвал собеседника по прозвищу. - Же сви пардон, мон ами.  Же мапель Жан-Поль, а тебя как?
- Андрэ, - ответил Бегунок.
- Точно, Андрэ! Вспомнил! Эксюзэ муа. Я так нажрался, что кажется вообще всё на свете забыл. Прости, мон ами. О чем мы говорили?
- О линейной шкале, - подсказал Андрэ.
- А есть ли эти линейные шкалы вообще? - то ли спросил, то риторически провозгласил Жан-Поль.  - Помнишь геометрию Лобачевского вечор ты вьюга злилась а сёдня погляди в окно? 
- Помню, - сказал Андрэ.
- А чё ты помнишь?! Откуда? Ты кто такой! Ты что, математик? Или физик? Ты кто?
- Человеце суть, - ответил Бегунок смиренно. - Там  у него прямые - как бы кривые, и они пересекаются, даже если параллельные. Какая-то такая хитрость. Я особо на этом не напрягался. Он как бы решил  взять другие аксиомы, потому что аксиомы не доказываются, так что  их можно взять любые, хоть от фонаря.
- Какие любые! Какой фонарь! Вот так все! Лишь бы поболтать! Подумать лень. Язык без костей... ой... Сейчас меня вырвет.. Подожди не подходи.

Но не вырвало. Жан глубоко вдохнул и выдохнул.

- Вот посмотри параллели на глобусе. Они не пересекаются. Нет? Нет. Но они никакие не параллельные. Ты их можешь называть как угодно, но они тупо не параллельны.
- Как это не параллельны?  - смотрел Андрэ недоуменно. - Что-то Вы, уважаемый Жан-Поль, городите контр-революционные речи на потеху публике.
- Ха-ха. Ну да, шут и циркач. Я, брат, хожу в цилиндре не для женщин, такую лапу я не видел сроду, давай полаем при луне... Да даже если бы тут были красивые девушки, они всё равно ничего в этих абстрактных практикумах не понимают. Им уж замуж невтерпёж.   

Жан толи стал засыпать, толи погружаться в мировую скорбь. Но Андрэ ( к этому моменту они уже сидели на скамейке) его подтолкнул:

- Не спи.
- Да я не спю. Я  переживаю за мой народ. Чё ты смеёшься? Думаешь я не помню, о чем мы говорили?  Так вот: эти параллели на глобусе не параллельные. Когда мы смотрим на них в месте, где их пересекает один и тот же  меридиан, они кажутся параллельными. А если ты посмотришь на одну из них через девяносто градусов, то увидишь, что они перпендикулярные.  Понял? Ты когда-нибудь видел глобус?!
- Видел.
- А вот меридианы, они параллельные без балды... Но на полюсах они пересекаются. Понял?
- Понял.
- Да ничего ты не понял. Уже какой там век, а они, эти,  всё ещё спорят о том, что вперёд яйцо или курица. Не петух, Андрэ, а курица. Петухи не несут яиц. Они кукарекают. А яйца несут куры... Вот теперь я действительно забыл, о чем мы дискутировали, дорогой мой Иммануил Кант.
- Же мапель Андрэ, - сказал Андрэ.
- Да какая разница, как кого зовут. Это не главное. Главное нить темы. О чём мы говорили?
- По-моему мы говорили о правомерности категорий первичности, вторичности, если феномены расположены на разных шкалах или на одной, но циклически замкнутой шкале.
- Хорошо изложил, собака!  - похвалил Жан-Поль Сартр Бегунка.
- И типа яйцо и курица, кто вперёд, - уточнил детали разговора Андрэ.
- Именно. На круге та или иная первичность, она выбрана первичной условно. Произвольно. Совсем как слово "произвольно". Оно, это слово "произвольно", может означать "нечаянность, случайность", а может  наоборот - "волевое усилие, устремленность". А слово одно и тоже. Парадокс. Когда говорят "произвольно", я до сих пор так и не пойму, что это значит: расслабиться или, наоборот, напрячься. Ты как думаешь?
-  Наверное, курица. Она - мама, а оно - яйцо. Она его снесла, родила, значит она первична.
-  Да, да. Это кажется очевидным. Первична материя, ведь когда-то не было идей, а  материальные вещи уже были без наших опилками набитых голов. Содержание-материя находится внутри формы-идеи. Всё так. Когда-то чего-то мы не знали, но оно уже было.  Но если мы что-то кому-то хотим сообщить, мы можем послать письмом по почте, позвонить по телефону, послать СМСку, послать текст по электронной почте. То есть, тут содержание раньше формы.  Причем спор тут бесполезен, стороны выбрали каждый свою первичность сами... Потому что иногда первична форма. Иногда первично содержание. В знаковых системах их не разделишь. Знак от значения не отделить. Знак без значения - уже и не знак. А значения  без знака - это как улыбка чеширского кота. Нелепо, абсурдно. Но мы, люди этой суровой, проклятой земли,  приняли ересь за истину. Объявили две трети вариантов  апокрифами. Получилось  аутодафе! Как так получилось, что так получилось?

Андрэ похоже не поспевал за мыслью собеседника и смущенно улыбался.

- Да ты, брат, прям какой-то философ! - разрядил он своё продолжительное безмолвие.
- А что, смотри!  Получается вот так. Зазубрить любую  хренотень легче, чем немножко подумать... Знаешь, даже тошнить перестало. Вот что значит поговорить с хорошим и умным человеком. Слышь, а может действительно ин вино вэритас? А?.. Но им, этим, этого точно уж не докажешь.
- А кому им, этим?
- Людям со стереотипным мозгом. Как там? Обыватели, мещане, средний класс.  Они, конечно, хорошие люди, они честно трудятся, кормят детей, голубей, соблюдают законодательство, ходят в церковь или в оперный театр...  А колокол звенит по ним... и по тебе, мон ами... Но это ничего, пусть звенит. Солярис всё равно как-нибудь победит зло.  Потому что всё развивается по спирали. Нужно только хотеть. Ты хочешь?
- Хочу, - ответил Бегунок.
- Я тоже хочу, но... но ничего не получается. Ничего, -  Жан-Поль опять начал засыпать, и Андрэ по прозвищу Бегунок его опять подтолкнул.
- Иди домой, а то опять упадешь в кусты на землю.
- Ты прав, мой маленький друг. Пойду-ка домой.

Уже было свежо, хотя было лето и в сущности даже июль, но был вечер, и жар костей уже не ломил, и Жан-Поль чувствовал, что его знобит. Он несколько протрезвел, понял где север, где юг, и пошел в сторону Свана, чтобы умыться, раздеться и упасть в ночь, и, может быть, в ночи приснится что-нибудь такое, чего ни пером ни сказать,  ни в сказке, так сказать... А что? Может, во сне-то всё как раз решается и перерешивается, а поутру в мозгу складываются готовые решения сами собой, как мудрая эврика Архимеда? Мозг, ведь он главнее Гегеля с Гогелем, Бабеля с Бебелем, он - явление природы, он - серое вещество. В конце концов, он первичен.

- Как опять первичен?! -  удивился Жан-Поль своей же мысли... 

Но... он устал. Конечно, он просто хотел умереть, и он бы просто умер, если бы не этот мозг с его рефлексами, с этим тривиальным желанием есть и спать. Он доел на сковородке омлет, лёг под одеяло и заснул. Во сне ему приснился огромный глобус, сверкающий всеми цветами радуги, так что всё вместе будило массу синкретических сверкающих идей, пронзительных волшебных ощущений...
***

Спустя тридцать лет Жан-Поль и Андрэ снова встретились. Андрэ сразу узнал Жана. Но Жан не сразу узнал Андрэ, потому что тот стал к тому же довольно тучным. Тогда Андрэ сам сказал:
- Это я Андрэ по прозвищу Бегунок.
- Точно! - воскликнул Жан-Поль. - Теперь узнаю. Это ты, Андрэ.

Они пожали руки.  Вспомнили общих знакомых, и тех, которые умерли, и тех, кто так и не умерли.

- Ты знаешь, - заметил Жан-Поль, - ведь слово "произвольно" имеет два значения, совершенно противоположных, но и слово "непроизвольно" - тоже самое, те же два прямо противоположных значения. Какой-то Бермудский треугольник! Гриша Перельман уже решил свою теорему, а я всё ещё так и не разгадал сей парадокс произвольного и непроизвольного. Ничего не получается.
- Ха-ха, - улыбнулся Андрэ, он был простым директором строительной фирмы и вообще практически не думал о парадоксах все эти тридцать лет.

Старые приятели обменялись визитками, но так и не созвонились. Наверное потому, что даже в геометрии Лобачевского параллельные прямые пересекаются лишь дважды: один раз на Северном полюсе, второй раз - на Южном.. 
               
                2 февраля 2016