Бледный свет пасмурного дня едва проникал сквозь грязные потрескавшиеся стёкла высоко расположенных окон. В тусклых серых лучах медленно кружилась мелкая пыль. Огромный зал со сводчатым потолком, образованным рёбрами бетонных плит, напоминал навечно затихший сталеплавильный цех. Вдоль длинной стены мрачного помещения стоял ряд непонятных конструкций, похожих на гигантские сплющенные воронки. Именно они придавали этому месту сходство с мартеновским производством. Противоположная сторона зала была загромождена штабелями грязных решетчатых ящиков, многие из которых были изломаны самым причудливым образом.
В застывшем воздухе стоял невыносимый смрад. Такая обстановка, казалось бы, совершенно несовместима с существованием каких-либо живых существ. Однако в этом постапокалиптическом пространстве всё-таки появился человек. Это был высокого роста толстый мужчина с рыжими усами и всклокоченной шевелюрой, похожей на комок медной проволоки. Одет был мужчина в потёртую брезентовую форму стройотрядовца. В просвете расстёгнутой куртки виднелась грязная синяя фуфайка, обтягивавшая глобусное брюхо. Если особенно не придираться к покрою его одежды, то можно было бы сказать, что он похож на мистера Пиквика [1]. Только одна деталь портила это впечатление – мужчина придерживал на плече огромный ржавый лом.
Энергичной походкой этот гибрид мистера Пиквика и Гордона Фримена [2] продвигался по грязному полу жутковатого помещения. Остановившись в центре зала, он поправил лом на плече и шумно, как кашалот, втянул ноздрями газовую смесь (язык не поворачивается назвать это воздухом), заполнявшую помещение. Любой человек нашего времени после одного такого вдоха тут же покинул бы этот бренный мир. Но наш герой не только не пострадал, но и как настоящий одролог [3] легко разобрался в составе вдыхаемой им мерзкой вони.
Основную часть смрада, так сказать, басовую ноту, представлял собой запах гниющей картошки. Давным-давно этот благородный овощ был извлечён из нашей земли при помощи замысловатого отечественного приспособления – картофельного комбайна, и после, подвергнутый безжалостной пытке, сдавленный и иссечённый железным нутром этого агрегата, никому не нужный и позабытый, мирно упокоился где-то в складских недрах. И уже оттуда он жаловался всему миру на то, что с ним сотворили садисты-колхозники. Следующей частью этой безумной партитуры, мелодической составляющей, передающей самую суть духа этого места, был запах гнилого репчатого лука. Этот неописуемый аромат нельзя спутать ни с чем. Невесёлой была судьба этого прообраза героя весёлой сказки Джанни Родари. Заботливые руки взрастили его, выкопали и высушили. А потом всё пошло наперекосяк. Эх, не надо было ему попадать сюда, но кто спрашивает у лука? На свою погибель был он складирован под худым навесом. И теперь его ароматическая грустная мелодия наводила на мысли о тщете всего земного. Вместе с луком воздушное пространство ароматизировали огурцы. В свежем виде этот овощ почти не пахнет, но после трёх недель выдержки в сыром подвале – отнюдь. Пронзительное вонючее крещендо безвременно погибших огурцов помогало окончательно понять, что свежий воздух – самая прекрасная вещь на свете. Ну и напоследок, заключительную нотку, если можно так выразиться, бодрый финал в стиле аллегро это тухлой симфонии, составлял непередаваемый аромат гнилой капусты. Правильно заквашенная капуста - наилучшая закуска, ну а в таком постыдном состоянии – просто какая-то антиеда, позор овощного рода.
Итак, наш герой вдохнул этот крепкий воздушный настой, крякнул и мрачно произнёс: «Вот так смердит чрево большого города…». После чего смачно сплюнул и продолжил свой путь.
Вы уж извините меня за эту жалкую пародию на знаменитую «симфонию запахов» в романе Золя [4], но иначе было не передать атмосферу этого места, которое называлось, как вы уже, наверное, догадались, советской овощной базой.
Ну а кто же этот смельчак, не побоявшийся проникнуть в только что описанную вам братскую могилу овощей? Кто этот Орфей, пробравшийся в это адское овощное пекло? Ба, да это же наш Кабан! Давайте проследуем за ним, обещаю, будет интересно, только постарайтесь не дышать.
На железнодорожной платформе, куда Кабан вышел из фасовочного цеха, его уже поджидала остальная компания. Наконец-то все в сборе, самое время познакомиться. Даже если вы уже знаете наших героев, не пропустите этот важный момент. Если вы способны узнать человека, вы узнаете, на что способен он.
Так вот. Внешность Кабана вы уже представляете. Внутреннее же устройство этой целостной натуры было соответствующим – простым и грубым. Он любил представлять себя миру этаким Гаргантюа5, добрым и мудрым, и, как и он, никогда не отказывал себе в удовольствии выпить и закусить, отпустить сальную шутку. Сангвинический темперамент Кабана определял его роль в нашей компании – он был заводилой всех дискуссий и провожатым всех экскурсий.
Веник, точнее, Вениамин Видивицын. Природа обделила его внешностью, но зато скомпенсировала это обидное обстоятельство живым и проницательным умом. Величайшей добродетелью Вениамин почитал жажду знаний. Веня был интересным собеседником, словоохотливым, но несколько занудным. Его речь и суждения были эмоциональными, как у типичного холерика, но в социальном плане зачастую поверхностными. Впрочем, насчет последнего я, возможно, ошибаюсь. Веник – сложный человек.
Рыбка. У Стругацких [6] профессор Выбегалло вывел из автоклава человека, неудовлетворённого желудочно. Про Рыбку Выбегалло сказал бы, что он – «homme sexuellement insatisfaite [7]». Рыбка обладал смазливой внешностью и ярко выраженным чувственным восприятием мира. Отсутствие явных практических достижений в этом плане постепенно превратило его в настоящего меланхолика.
Да уж, скажите вы, тоже мне литературное клише – три героя, три темперамента, прямо по Гиппократу. Ну, что есть – то есть. Наше тело – это продукт того, что мы едим, а наши слова и мысли – продукт того, что мы читаем и слышим. Меньше надо было читать? Нет уж, пусть лучше будут избитые приёмчики. Банальность всё-таки лучше невежества.
И, наконец, самый интересный участник наших событий – молодая девица по кличке Семёновна. Начнём с того, что она была писаной красавицей. Божественные формы, открытое, живое лицо. Дополнялось это лёгким характером и отличным чувством своеобразного «черного» юмора, которое так нравилось нашим друзьям. Настораживало только то, что Семеновна рассматривала свою ослепительную женскую красоту как оружие для достижения подавляющего превосходства над толпой похотливых самцов. Наши друзья приняли это её кредо, все, кроме Рыбки, который с героическим упорством отстаивал свой гендерный взгляд на мир и страдал от этого. Позже я стал думать, что, он был прав, и что не было никакого кредо, а просто Семёновну забавляло мужское внимание, но кто поймёт женщину?
А вот о себе я не буду говорить ничего. Я просто рассказчик, бестелесный дух этого повествования. Только вот должен сознаться, что лично меня глубоко потрясли высказанные в тот день мысли моих друзей, а выводы, которые я сделал из них, до конца жизни стали частью моей морали.
– Слушай, Семёновна, у меня к тебе общественное поручение. Видишь того мужика? Это бригадир. Нам надо попасть на фрукты, там мы выживем, – обратился Веня к нашей подруге.
– Сделаю, командир, – лаконично бросила она, одним движением поправила бюст и боевым разворотом направилась в сторону ничего не подозревавшей жертвы.
– Закрутку включи, закрутку…– прошипел ей вслед Кабан. Двумя своими огромными ладонями он подобно Язону зажал уши Рыбке, а в ответ на вопросительный взгляд Вениамина, отрывисто произнес: «У тебя иммунитет, я выдержу, а вот он…».
Словно услышав Кабана, уже на подходе к цели, Семёновна начала так развратно вилять бедрами, как будто всю жизнь провела на пляс Пигаль.
– Femme de luxe avec Pigalle [8], – судорожно подумал Рыбка.
– Пусть только хоть одно слово скажет про Пигаль, уши оборву, – злобно подумала про Рыбку Семёновна.
Каким-то шестым чувством, может быть специальным сексуальным локатором, который встроен в голову любого половозрелого мужика, бригадир понял, что к нему приближается красивая женщина. Он резко обернулся, взглянул, и его несчастный мозг отключился, как отключилась электроника американского эсминца «Дональд Кук» в известном эпизоде. Для закрепления успеха Семёновна произвела контрольный выстрел в голову – улыбнулась очаровательной улыбкой и плавным движением поправила волосы. Но это было уже лишним, бригадир был готов. С напряженным вниманием наши друзья следили, как зомбированный Семёновной бригадир выписывает наряд под успокаивающее воркование нашей красотки: «Ну, вы же понимаете, товарищ, что нам это необходимо, потому что очень нужно…». Всё шло хорошо, только Рыбка все время дёргался в руках Кабана.
– Всё. Дело сделано, идет к нам, можешь отпускать, – скомандовал Веня.
– Идём на виноград! - весело крикнула Семеновна, размахивая нарядом. – Град… град… град… – радостно вторило эхо, отражаясь от обшарпанных стен и ржавых железных навесов, потому что протухший воздух проводит звук так же хорошо, как и свежий.
Когда наша бригада проходила через известный вам фасовочный цех, его убийственная атмосфера произвела на Семёновну неожиданное действие – сначала она сморщила нос, затем рассмеялась. Девушка подбежала к огромной горе из мешков протухшего лука и, быстро-быстро перебирая руками и ногами, проворная, как обезьянка Чичи, взобралась на вершину этой пирамиды из голов погибших Чипполино.
– Обоняние – это ноздрями.
А вдыхаешь – не всё равно…
Говорили, что пахнет звёздами…
Я принюхалась… Нет, г…ом [9]… – прокричала она с вершины вонючей горы.
Гомерический хохот всей бригады был ей благодарностью. И только Кабан смеялся со слезами на глазах – в бурном порыве веселья он уронил себе на ногу лом.
Виноград приехал в двух вагонах-рефрижераторах. Холодильники в них не работали, и, скорее всего очень давно, потому что от вагонов несло фантастическим перегаром.
– Как будто стошнило перепившего дракона, – так выразился Кабан. Двумя сильными ударами известного вам лома он сбил замок вагона, откатил дверь и надвинул железный пандус. Из деревянных лотков с виноградом, стоявших на поддонах, стекала мутная жижа.
– Пойду, поймаю электрокар, поможет разгрузить первые поддоны, – сказал Веня и быстро выбежал в центральный коридор, где, видимо, водились эти электрокары.
Вскоре оттуда послышался визг резиновых шин, женский матерный визг, треск дерева и звуки ударов. Потом всё стихло. Непонятно было, то ли Веня поймал электрокар, то ли электрокар поймал Веню. Вдруг на площадку перед вагонами выкатился плененный Вениамином механизм. На торчащих впереди него погрузочных вилах была насажена пронзённая бочка с солёными огурцами. Позади электрокара с видом тореадора шел Веник: – Я успел увернуться, а бочка – нет, – коротко пояснил он.
– Огурчиками закусить не желаете? Ик! Ё…, – изысканным тоном обратилась к присутствующим дама за рулём электрокара. По ней было видно, что сама она уже закусывала много раз.
– Разрешите, я помогу вам прицелиться? – вместо ответа спросил Кабан, снимая бочонок с вил погрузчика.
– Не, у меня сегодня меткость… Ик! Ё… хорошая …. Разойдись! – дама развернула электрокар в луже огуречного рассола, с разгона въехала на пандус, промахнулась вилами мимо поддона, и с грохотом вкатилась вглубь вагона. Затрещали ящики, во все стороны полетела виноградная картечь. Потом ошеломлённые друзья увидели нашу меткую даму, которая выбралась из электрокара как из подбитого танка. Она была невредима, только вся в виноградном соке и, почему то, облизывалась.
– Виноград-то … Ик! Ё… кислый, … Болгария… Я щас…– прокомментировала она свое дорожно-транспортное происшествие и неверными шагами удалилась вглубь плодово-овощной базы. Пьяное икание постепенно затихло вдали. Больше мы эту даму не видели.
– Так, братья и сестры, образовался перекур! – провозгласил Веня, и все уселись кружком на мешках с морковкой. Откуда ни возьмись появилась бутылка с «расширителем сознания».
– На берёзовых бруньках, расширяет сознание до пределов Вселенной…– таинственно пояснил Кабан.
Вот тогда-то я и услышал ту поразившую меня беседу, которую позже назвал диалогом о совести и опасности желаний.
– Сходить, что ли, к бригадиру, рассказать про всё это, а то совесть заест? – задумчиво произнес Веня.
– Не дёргайся, беру этот грех на себя, – величественно бросил Кабан и начал дискуссию, чтобы отвлечь Веника от этой пагубной мысли. – И, кстати, о совести. Помнишь, смотрели мы вместе давеча кинофильм, в «Мире», новое кино Тарковского, «Сталкер» [10] называется. Я, честно говоря, не всё понял и поэтому есть вопросы к тебе, как к самому совестливому из нас, без иронии, старик. Такой кавардак в голове… Может, обсудим?
Бригада загалдела, выяснилось, что работать не хочет никто, что кино смотрели все и вопросы тоже есть у всех.
– Ладно, – сдался Веник, – если хотите знать моё мнение, то «Сталкер» это не фильм, это молитва о человеческой морали. Вот как вы считаете, кто главный носитель смысла фильма, в чьи уста он вложен?
– Я считаю, что сам Сталкер, – подал голос Рыбка, – он объясняет смысл своей миссии – дарить людям счастье и надежду. И показывает главный путь для достижения счастья – вера и преодоление себя. И еще в фильме звучит эта знаменитая тирада о вере: «Пусть поверят в себя и станут беспомощными, как дети, потому что слабость велика, а сила ничтожна…».
– Ну, уж точно, не Профессор, - презрительно сказал Кабан. – Это довольно плоский персонаж, к тому же страдающий «социологическим поносом», с простой задачей – подавать реплики Писателю, и с примитивной средневековой миссией – уничтожить непонятое.
– Как всегда, смотришь в корень, Кабан, - подхватил Веня, – вот ты, Рыбка, считаешь, что благородная миссия Сталкера – главный смысл фильма. Действительно, рядом с комнатой даже скептически настроенный Писатель встаёт на защиту Зоны и помогает Сталкеру. Но мне кажется, что не это хотели сказать Стругацкие и Тарковский. Их протагонист – Писатель. Этот циничный человек, утверждающий, что вера в бога – это пережиток «молодости человечества», человек, потерявший веру в людей, да и в себя тоже, тем не менее, является носителем самой гуманной морали этого фильма. Для начала обратите внимание на то, с какой готовностью Писатель принимает назначаемое ему Сталкером страдание. Наверное, он считает, что должен искупить свое отступничество от собственных принципов – ведь он же в порыве откровения признается, что думал переделать аморальных людей, говорит: «Думал, что от моих книг кто-то становится лучше» – а в итоге они переделали его, «по своему образу и подобию». Так в нем говорит совесть – так он сравнивает свои поступки и помыслы с некоей моральной парадигмой. И все-таки Писатель считает, что никакое страдание не сможет избавить человека от низменных желаний, и именно поэтому человек должен остерегаться исполнения сокровенного, так как оно может быть аморальным. Вспомните фразу: «Да здесь то сбудется, что натуре твоей соответствует, сути! О которой ты понятия не имеешь, а она в тебе сидит и всю жизнь тобой управляет!». И дальше: «Не пойду я в твою Комнату! Не хочу дрянь, которая у меня накопилась, никому на голову выливать. Даже на твою…». Помните, мы когда-то рассуждали о душе человека [11]? О том, что это низменная и безмолвная часть его сути, которая может только желать и наслаждаться. Так вот, говоря коротко – душа человека должна быть утаена от мира. Мне кажется в этом смысл фильма.
– А я считаю, что «Сталкер» - многозначный фильм, - вмешалась в разговор Семёновна. – И ещё я почему-то думаю, что сам Тарковский этим фильмом просит извинения у кого-то, пытается оправдать какие-то свои не совсем моральные желания, ну вроде того Дикообраза. Вот я еще хочу спросить у тебя, Венечка: почему жена Сталкера смеётся, когда читает отрывок из Апокалипсиса? Помнишь, в том эпизоде, в котором показывается тщетность всего земного?
– Да, замечательный эпизод, - отозвался Веня – И описала ты его очень точно. Я бы только сопроводил его другой цитатой из Библии: «Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмет от труда своего, что мог бы он понести в руке своей12.» А вопрос твой сложный и страшноватый. Я бы ответил так: ад в душе человека, снедаемого низменными страстями, настолько страшнее апокалиптических мук человечества, что можно посмеяться над желанием скрыться в ущельях гор от гнева агнца, ведь не сокроет ничто голос совести в душе твоей.
Все затихли, укладывая ответ Вениамина в какие-то тайники своего сознания.
Потом Кабан медленно произнёс: «Я бы не пошёл в комнату. Хочу всего добиться сам, да и совесть будет чиста».
Рыбка, глядя на Семёновну, с запинкой проговорил: «Я бы тоже не пошел, потому что мои сокровенные желания, скорее всего, очень… очень… honteux [13]. Пусть останутся при мне».
Семёновна со снисходительной улыбкой посмотрела на Рыбку и прошептала, как жена Сталкера: «Если бы мои желания исполнились, род бы человеческий прекратился, вот поэтому не пошла бы…»
Веня оглядел всех и тихим, но твёрдым голосом, сказал: «Если исполнятся мои сокровенные желания, жить станет неинтересно и незачем, я бы тоже остался».
Я тогда высказался словами самого Сталкера, что мне и так хорошо, и это было правдой.
Бутылка с «расширителем сознания» сделала ещё один оборот по кругу моих друзей, но никто не проронил больше ни слова. Потом пошёл дождь. В тишине капли звонко барабанили по навесу и крышам вагонов, потом выглянуло солнце. А мы так и сидели в ожидании чего-то важного, как Сталкер, Писатель и Профессор на пороге заветной комнаты. Казалось, вот-вот это «что-то» произойдёт и изменит твою судьбу и мысли, вот-вот ты найдёшь дорогу к счастью. Ничего так и не произошло… Но ведь Сталкер говорил, что желания исполняются не сразу… Больше никто не пришёл к нам, и вскоре мы покинули эту «юдоль овощной печали», как напоследок выразился Вениамин.
Вот таким запомнилось мне это приключение во «чреве большого города». Ароматный свежий воздух сентябрьского вечера выветривал из лёгких миазмы овощной базы. На душе было легко и хорошо…
[1] Диккенс Ч. (2013) Посмертные записки пиквикского клуба. СПб.: Азбука.
[2] Герой компьютерной игры Half-Life. Ломик – его любимое оружие.
[3] Одролог – специлист по запахам.
[4] Золя Э. (2019) Чрево Парижа. СПб.: Азбука.
[5] Рабле A. (2016) Гаргантюа и Пантагрюель. СПб.: Азбука.
[6] Стругацкий А., Стругацкий Б. (2017) Понедельник начинается в субботу. М.: АСТ.
[7] Человек, не удовлетворенный сексуально (фр.). Как и профессор Выбегалло, Рыбка тоже любит вставлять в разговор французские фразы в надежде произвести впечатление на женщин изящной речью.
[8] Роскошная женщина, как с площади Пигаль (фр.).
[9] Союз ветеранов броуновского движения. Ветерброд №4.
[10] «Сталкер» (Реж. А. Тарковский, 1979). Премьерный показ состоялся в мае 1980 г. в кинотеатре «Мир» на Цветном бульваре. Обязательно посмотрите этот фильм, во-первых – он изменит вашу душу, во-вторых – вы сможете лучше понять рассуждения наших персонажей.
[11] П. Петров. Два животных и два человека. 2015 г.
[12] Ветхий завет. Книга Екклесиаста
[13] Постыдны (фр.)