Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/06/21/2028
«Прялись нити счастливой и долгой такой судьбы,
да свалялись в клубок, укатившийся прочь от нас...»
Музыка вдохновения: Plumb – Invisible.
Где-то в Ванахейме. Настоящее.
Дохнувший в лицо Сигюн неизвестно откуда взявшийся ледяной ветер заставил её в мгновение ока вскочить с кровати и подбежать к распахнутому окну. Этого не могло быть! В Ванахейме стоял разгар лета, и даже ночи не приносили желаемой прохлады. Но она могла поклясться чем угодно, что почувствовала холод, который внезапно обжёг ей лицо. Царевна застыла у окна в немом изумлении, вдыхая ночной воздух, пытаясь вновь уловить знакомый запах. Ей ведь не почудилось? Или все же? Неужели она сходит с ума? И внезапно, как озарение, в её голове созрела безумная мысль. Нельзя больше так жить, нужно что-то менять, иначе недалёк тот день, когда она окончательно потеряет рассудок, погрузившись в пучину своих воспоминаний. Она должна немедленно вернуться туда, откуда всё началось, туда, где она испытала самые волнующие моменты в своей жизни. Она должна снова пережить те чудесные воспоминания, которые навсегда останутся с нею, пережить и отпустить своё прошлое, чтобы не вариться в нём, словно в кипящем котле, снова и снова. Оставить всё позади, чтобы двигаться дальше.
Сигюн закрыла окно и прошла в комнату сыновей, подошла ближе к кроваткам, пристально вглядываясь в их спящие мордашки. Присела возле них, с улыбкой разглядывая нежные мордашки. Наклонившись, она поцеловала каждого и направилась к выходу.
Замок спал, убаюканный мерным рокотом прибоя. Никем не замеченная, Сигюн неслышно сбежала по лестнице и через сад направилась к лесу по освещённой яркими лунами тропинке.
Принцесса легко нашла давно знакомый путь. По сравнению с яркими огнями её дворца, вековые деревья казались тёмными и мрачными, но это мало беспокоило, ведь дорогу до заветной поляны она нашла бы и с закрытыми глазами. Ноги сами несли её по сырой тропинке, прячущейся среди густых кустарников. Сигюн шла, с удовольствием вдыхая тёплый, влажный ночной воздух, прислушиваясь к таинственным шорохам летней ночи. Её охватило странное волнение, радостное и тревожное одновременно, как много лет назад.
Она дошла до лесной опушки. Всё вокруг заливал лунный свет, стволы деревьев отбрасывали длинные призрачные тени. Лес спал, укутанный покрывалом ночи. Вокруг царили тишина и спокойствие. Сигюн остановилась, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Она замерла, опустив голову, сложила руки перед грудью, словно молясь кому-то, её губы беззвучно шевелились. Прошло несколько минут, Девушка запрокинула голову и медленным широким жестом подняла к небу руки. Она ощутила, как заволновались энергии, наполняющие пространство вокруг неё. Словно тихий вздох пронесся над притихшим лесом: качнулись вершины деревьев, налетел порыв ветра, разметав по плечам волосы. И тут же со всех сторон к Сигюн потянулись тонкие серебристые нити силовых линий. Одна из них, ведущая к заветному месту, светилась ярко, как путеводная звезда. Пряди света, закручиваясь в спирали, окутали тело невесомым светящимся покрывалом. Принцесса словно купалась в омывающих её лучах. Магия заструилась по телу, управляя его клетками, перестраивая их на нужный лад, вызывая знакомое покалывание в кончиках пальцев. Воздух как будто сгустился вокруг и ярко засиял, а через мгновение все исчезло. Лишь сетящиеся нити медленно угасали на том месте, где только что стояла девичья фигурка.
Сигюн открыла глаза и улыбнулась. Магия сработала безотказно – она находилась посреди знакомой поляны, залитой лунным светом. Словно тончайшая серебряная пыль висела в воздухе, рассеивая ночной мрак. Взору девушки открылось раскинувшееся посреди леса небольшое озеро, нетронутая водная гладь которого казалась тёмным зеркалом, где отражались все три луны. В ночной тиши не было слышно ни звука, кроме её собственного дыхания и размеренных ударов сердца. Чувство необъяснимого счастья и эйфории внезапно охватило её.
Оглядевшись, Сигюн медленно подошла к старому ясеню, под которым много лет назад впервые увидела своего принца. Это было замечательное очень старое дерево со стволом в полтора обхвата и огромной раскидистой кроной. Его могучий ствол был хранилищем и летописью их свиданий, напоминанием о былом счастье. Принцесса протянула руку и с нежностью погладила шершавую кору старого дерева, на которой рукой Локи были выведены их имена. С грустной улыбкой вглядывалась она в вырезанные в коре руны и магические знаки, вспоминая рассказы Локи о том, как с их помощью можно управлять силами природы, вступать в контакт с сокровенной частью своего существа, как создавать энергетический рисунок, способный определить и сформировать их будущее и судьбу.
Глядя на их с Локи имена, вырезанные на старом ясене и окружённые рунной вязью, Сигюн невольно обратилась в мыслях к тому памятному дню, когда закончилось её детство, а безоблачная жизнь сделала крутой поворот, после которого всё пошло по другому пути.
Тем утром вся королевская семья Фрейра, как обычно, собралась за завтраком в столовой. Принцесса задумчиво водила ложкой по тарелке, однако за всё время трапезы так почти ничего и не съела, Её мысли были далеко отсюда, ведь вскоре предстояла встреча с Локи, и она обдумывала, под каким бы предлогом поскорее улизнуть из-за стола. Из состояния глубокой задумчивости Сигюн вывел голос отца, обратившегося к ней со словами:
– Дочь моя, не за горами твоё совершеннолетие, и тебе предстоит вступить в новую, взрослую жизнь, где ты столкнешься с серьёзными испытаниями.
Сигюн оторвала взгляд от тарелки, в которой она ложкой увлечённо выводила узоры, и непонимающе уставилась на отца.
– В этот день ты будешь представлена ко двору Всеотца. И какое-то время тебе придётся пожить в Асгарде без нас.
Сигюн открыла рот, чтобы возразить, но Фрейр прервал её повелительным жестом, заставив замолчать:
– Ты будешь жить во дворце Одина в качестве почётной гостьи вместе с детьми вельмож и послов из других миров и пользоваться всеми привилегиями, согласно своего высокого положения принцессы Ванахейма. Вас будут обучать различным наукам, военному искусству, придворному этикету и всему, что положено знать девушкам твоего круга. Довольно тебе бегать по лесам босой и простоволосой, как простой крестьянке.
– Но ведь я могу обучаться всем этим наукам и здесь, в Ванахейме, – робко заметила Сигюн.
– Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что от тебя во многом зависят и наши с Асгардом связи. Сейчас мы находимся в довольно сложной ситуации. Одного мирного договора не достаточно для поддержания стабильного мира между асами и ванами.
– Так вы собираетесь сделать меня заложницей при дворе Всеотца, как дедушку Ньёрда? – возмутилась Сигюн.
– Ну, почему сразу же заложницей, – подала голос мать. – Близится день, когда старший сын Одина, Тор, сменит Всеотца на троне Асгарда. У тебя открываются блестящие перспективы. Принц наверняка не останется равнодушен к твоей красоте.
– Так вот оно что! – возмущённо воскликнула Сигюн. – Хотите отвезти меня в Асгард, как племенную кобылу на ярмарку! В надежде, что купят!
– Не забывайся! – рассерженно сказал Фрейр. – Всё будет так, как я сказал. Мать пригласила лучших портних Ванахейма. Тебе подготовят соответствующий гардероб, и через месяц мы все отправляемся в Асгард.
На глазах Сигюн выступили злые слезы. Она в отчаянии обернулась к матери:
– Мама, как ты можешь! Почему ты готова отдать меня просто так, как вещь?! Скажите просто, что через меня вы хотите породниться с Одином!
– Довольно! Ты уже достаточно наговорила дерзостей! Больше я терпеть не намерен! – отрезал Фрейр. – Отправляйся в свою комнату и не смей выходить оттуда до моего распоряжения!
Сигюн в слезах выскочила из-за стола. Мать проводила её грустным, сочувственным взглядом.
Красавица Гердт, происходившая родом из островных этинов, населявших западное побережье Йотунхейма, в своё время была выдана замуж за воспылавшего к ней страстью Фрейра против своей воли. Узнав, что к ней сватается сам Владыка Западного Света*, прекрасная йотунка категорически отказала богу Лета, будучи наслышана о его первом браке с родной сестрой Фрейей*. В Ванахейме действовали свои законы, и матриархат был основой уклада их жизни. Но для гордых этинов такая связь была противоестественной, и отец девушки, великан Гюмир, даже слышать не захотел о таком браке. Однако настойчивость Фрейра вкупе с угрозами, посулами и богатыми дарами сделали свое дело, и отец Гердт дал своё согласие. Злые языки говорили, что Фрейр, будучи покровителем магии сейдр, попросту приворожил несговорчивую великаншу. Но древние норны, видимо, благоволили Гердт, и, в конце концов, она сумела если и не полюбить, то научиться уважать своего мужа, души не чаявшего в прекрасной северянке, красоту которой не могло затмить даже Северное Сияние её холодной родины. Однако гордая дева всегда была для своего супруга неразгаданной загадкой. Сдержанная, замкнутая и таинственная йотунка осталась верна себе и, отдав тело, так и не открыла своему владыке душу, окружив своё сердце колючей терновой изгородью. Гердт очень редко появлялась при дворе, стремясь как можно больше времени проводить, ухаживая за своими садами, возделывая их с любовью, лелея каждое растение, радуясь каждому новому цветку. Как и любая мать, она желала своей дочери только счастья, но как королева Ванахейма понимала, что дети королевской крови всегда являются заложниками большой политики, и браки по любви для них невозможная роскошь и непозволительное своеволие.
Гердт вздрогнула, услышав, как грохнула дверь в комнате дочери. Будучи от природы необычайно сильной женщиной, она привыкла держать в узде свои мысли и чувства, никогда не идя у них на поводу. Но так и не смогла научить этому свою юную дочь, которая, подобно всем детям от смешанных браков, ничего не взяла от характера своей матери-йотунки, полностью унаследовав несдержанный и горячий нрав своего отца.
Зная своенравный характер Сигюн, Фрейр наложил заклинание на двери её комнаты, не позволявшее покидать её пределы без его разрешения. Сидя в четырех стенах, словно в заточении, погружённая в одиночество, словно в вакуум, затворница вся извелась, придумывая, каким образом подать Локи весточку о себе и строя сумасшедшие планы побега. Она была уверена в том, что, в конце концов, Локи догадается, что что-то случилось, и найдёт способ связаться с ней. Недаром же он был искусным магом и богом обмана. Но дни проходили за днями, а принц так и не давал о себе знать.
Сигюн мучилась от неизвестности, терзая себя мыслью о том, что принц просто-напросто позабыл о ней. В её короткой, по меркам бессмертных богов, жизни Локи успел стать краеугольным камнем, вокруг которого вращался весь её девичий мир. Он был её тайной, которой невозможно было поделиться ни с кем, даже с матерью. Не искушённая в сердечных делах, Сигюн пока ещё не подозревала, что то чувство, которое прочно поселилось в её сердце, зовётся любовью.
Словно во сне, она позволяла примерять на себя наряды для предстоящего торжественного события, не слишком осознавая, что происходит вокруг. Она со страхом думала о своем будущем в Асгарде, таком неизвестном и даже пугающем, о той роли, что уготовили ей родители и Всеотец в предстоящем спектакле. Сигюн чувствовала себя разменной монетой в политической игре, затеянной её отцом и Одином. Единственная мысль, которая не позволяла ей окончательно впасть в отчаяние, была о том, что в Асгарде так или иначе она увидит Локи, сможет поговорить с ним, объяснить причину своего исчезновения.
Если бы Сигюн хотя бы вполовину могла представить, сколько горьких обид и душевных ран принесёт ей эта встреча, она наверняка предпочла бы остаться в заточении в своих покоях.
Локи безрезультатно прождал Сигюн на их поляне несколько часов, недоумевая, почему девушка задерживается, и уже совершенно извёлся от неизвестности. Чтобы как-то скоротать время, он стал вырезать на стволе ясеня сперва её, потом своё имя, а затем соединил их в незамысловатую математическую формулу, ставшую, с чьей-то лёгкой руки, символом любви для влюблённых во всех Девяти мирах.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2016/06/22/12
ПОЯСНЕНИЯ АВТОРА:
* Западный свет – обобщённое название Ванахейма и Альвхейма, находящихся на западной стороне мирового древа Иггдрасиля.
* Брата и сестру Фрейра и Фрейю подозревали в кровосмесительной связи. Они принадлежали к роду ванов, а там были приняты браки между братьями и сёстрами. Смысл этого запретного для нормального родоплеменного общества божественного обычая в том, что ваны призваны были гарантировать плодородие, а плодородие зависело, в представлениях этого общества, от сексуальных способностей богов и их жрецов. Фрейр действительно почитался как бог телесной любви и сладострастия – в Упсале его идол был изображён с огромным детородным членом. Его любовное вожделение охватывало не только ближайшее божественное окружение, включавшее его сестру, – оно простиралось и за пределы мира богов и людей – Мидгарда.