Боевое искусство любого народа неотделимо от его истории, философии, религии и культуры существующей на земле предков. Защита родной земли - это главная тема в философии постижения казачьего боевого искусства, которое веками складывалось в борьбе за выживание. Отличительной особенностью боевого искусства донских казаков является – подготовка бойца с рождения.
Казаки считали, что необходимо готовить защитника Родины с малых лет, прививать ему необходимые знания, умения, навыки; воспитывать любовь к Родине, земле, своим истокам; развивать у него чувство гордости за свой народ, свои корни. Воспитывая казачат в таком ключе с рождения и на протяжении всего периода становления личности, общество получало молодого человека, любящего свою Родину, защитника своей земли, семьи, рода, то есть настоящего ВОИНА.
Все эти знания, навыки и умения казак получал с рождения постепенно от старшего поколения. Главная роль в воспитании казака отводилась женщине, так как все основные качества закладывались даже не с младенчества, а с его ритуального зачатия, где учитывалось: благоприятное время, место (выбиралось «место силы»), любовь между отцом и матерью, также мать должна была быть до замужества девственницей.
Казачки старались скрывать беременность и роды от посторонних, насколько это было возможно, и от домочадцев. Естественно, родные люди не могли не знать о последних месяцах вынашивания, но о самих родах нередко узнавали уже после их окончания. По убеждению казаков, чем больше народу знает о предстоящих и протекающих родах, тем труднее они будут проходить. Поэтому, рожать старались тайно. Для этого в начале схваток казачка покидала жилое помещение и уходила в баню, летнюю кухню или на сеновал.
Визит повитухи к беременной тоже скрывался. Она проходила всегда задними дворами, через огороды. Переодевала роженицу в чистую рубаху, давала выпить крещенской водицы и зажигала перед иконами свечу. Считалось, что верными средствами для ускорения родов является расстегивание ворота рубахи, снимание колец, серег, развязывание узлов, расплетение кос роженицы. Также отпирали все замки в доме, открывали заслоны печей, ворот: ведь если все открыто и развязано, то и роды "развяжутся" скорее.
Донские повивальные бабки считали, что самая лучшая помощь при родах - это не мешать, женщине родить в тот час и в том месте, где именно ей это нужно сделать, и в той позе, которая для нее более органична, и которую инстинктивно сама выбирает. На протяжении всех родов повитуха ободряла роженицу, приговаривая, что все идет хорошо, поглаживала ей поясницу. Часто одного присутствия повитухи было достаточно для того, чтобы роды прошли хорошо.
Пуповину новорожденному перевязывали ниткой, свитой с волосами матери, чтобы связь между ними, по народному поверью, оставалась на всю жизнь. Особенный ритуал проводился с детским местом. Его тщательно промывали и, завернув в тряпочку, зарывали в землю, произнося при этом особые молитвы. Считалось, что у человека сохраняется связь с плацентой, и, "похороненная", она продолжает "поддерживать" человека в жизни, передавая ему силу Земли-матушки.
После всех ритуалов повитуха омывала младенца и заворачивала его в отцовскую рубаху. Причем эту рубаху не готовили заранее, а снимали непосредственно с тела, то есть она должна быть не новой, а ношеной, потной. Казачки считали, что тогда отец ребёнка будет его любить, никогда не бросит и будет помогать всю жизнь.
Собственно, миссия повитухи заключалась не столько в принятии родов, сколько в дальнейшем уходе за роженицей и новорожденным. Считалось, что сорок дней от рождения ребенок находится в переходном состоянии, поэтому среди казачек существовала традиция не показывать ребёнка чужим людям и не выносить его на люди, пока не пройдёт сорок дней. На Дону считали, что в эти дни душа ребёнка решает уйти ей или остаться в этой жизни, и именно повитуха помогает ему в этот период, защищая от всего, что могло бы навредить.
Названия "повитуха", "повивальная бабка", "парилка", "пуповая баба" говорят сами за себя. [2,c 9.]. Она повивает, то есть пеленает ребенка, парит и моет после родов ребенка и роженицу, "правя" его тело, перевязывает пуповину. Все эти действия имели для наших предков ритуальный смысл, им приписывалась очень значительная роль в дальнейшей жизни матери и ребенка.
В течение сорока дней ребёночка купали в деревянном корытце каждый день у печки. Грели воду и клали в неё серебряную монету или ложку, для богатства, белое яичко, чтобы тело было всегда чистое и белое и маленькую щепотку крещенской соли от нечисти. Обычно мать поддерживала головку ребёнка, а бабка купала, разминала, ладила тельце ребёнка с приговорами на долгую жизнь, на здоровье, на счастье, для ладного ума, заговаривала от всякого лиха, убирала сглазы, ставила на место косточки. На шестой день бабка заговаривала от пьянки, чтобы младенец, будучи взрослым, знал меру. Далее шли заговоры от ран, от пули, от лихого человека, от бабьих зазоров (присушек). Ставили обереги от чёрных колдунов и ведьм, чтобы будущий казак не поддавался гипнозу.
После купания, мать поднимала ребёночка над корытцем и дула ему на темечко. Повитуха в это время лила ему на лицо водичку с приговором: «Ныряем!». Через неделю, у ребёнка вырабатывался рефлекс и при слове «ныряем» он задерживал дыхание, тогда его опускали в воду лицом вниз. Такой ритуал чаще всего бабки на Дону проводили с мальчиками. Впоследствии такие мальчики могли надолго задерживать дыхание или, находясь под водой, могли дышать через трубочку из камыша. После купания малыша окатывали чистой водой из кувшина с приговором: «С гуся вода, а со Стёпки худоба».
Воду, в которой купали младенца, для хозяйственных нужд не использовали, если купали днём, то воду выливали сразу на угол дома, где висели иконы. Если малыша купали вечером, то воду оставляли до утра и лишь потом выливали также на святой угол дома. Мать старалась плеснуть водой повыше, чтобы младенец рос высоким и красивым. После купания, малыша туго пеленали в пелёнку, кормили и укладывали в люльку — колыску[3, c 72.]. Обычно люльку подвешивали на крюк, который крепился на потолке. Младенцы, которые выросли в таких люльках, став взрослыми, спокойно переносили морскую качку. Младенцев пеленали до трех, а иногда и до четырёх месяцев от роду.
Так повитуха заботилась о ребенке в течение нескольких дней, а то и несколько недель. Она могла жить в доме роженицы или приходить к ней каждый день, помогая ей управляться с ребенком. Если с ребёнком и роженицей всё было хорошо, то повитуху одаривали и провожали. При этом прощание тоже было ритуально обставлено: мать новорожденного и бабка умывали друг дружке руки, целовались, повитуха получала дары и уходила. Это называлось размывать руки [4,c 80.]
Связь бабки с принятым ею ребенком и его матерью на этом не прерывалась. Она была самым почетным гостем на всех семейных праздниках: крестинах, именинах, помолвках, свадьбах повитых ею детей. Ежегодно, после праздника Крещения в святочные вечера молодые женщины с подарками ходили к повитухе на "бабьи каши" [2,c 9.]
После рождения на третий день мальчик получал имя от своих родителей, которое чаще всего становилось тайным именем мальчика. При крещении в церкви младенец получал имя по святкам, его записывали в метрические книги. Знакомство ребенка с образными символами своей Веры начиналось в младенчестве с обозрения обережных знаков и орнаментов, изображенных как на стенках люльки, так и на игрушках. Ребёнка старались, как можно раньше окрестить в церкви. Казачки верили, что дети умершие не крещёнными, не явятся на Страшный Суд, а следовательно не получат спасения.
После обряда крещения, выйдя из церкви, загадывали, кто первым встретится на выходе: если казак, то ребёнок будет счастливым, если казачка — к несчастью, если какое-нибудь животное, то к богатству. Мать, стоя у калитки, встречала крёстных родителей из церкви, которые передавая мальчика в её руки, приговаривали: «Казака примайте! Да за ним хорошо приглядайте! Чтоб был не квёлый, до всякой работы скорый! Чтоб Богу молился, да сабле учился! Чтоб малых не забижал, старых уважал, а родителей почитал!» [1]
Когда у младенца прорезывался первый зуб, отец и мать возили его в церковь служить молебен Иоанну - воину. Вернувшись из церкви, родители проводили очередной ритуал посвящения, который определял духовные качества младенца. Отец сажал сына на коня и наблюдал за его реакцией: если ребёнок хватался за гриву, то малец уродился с сильным духом, если плакал и падал с коня – быть ему убитому в бою по слабости духа. [1]
Своих детей казаки никогда не бросали, наоборот, в казачьих семьях вместе с родными детьми воспитывались, как дети односумов, так и подкидыши. Сослуживцы односумы расценивались в казачьей среде, как самые близкие друзья, почти родственники, с которыми они прошли огонь, воду и медные трубы в военных походах. Братство односумов было незыблемо. Односум — это ровесник, товарищ, сослуживец по полку. При рождении мальчика односумы отца вместе с родными приносили военное снаряжение «на зубок» ружье, патрон пороха и пулю, лук и стрелы. Дареные вещи развешивались на стене, где лежала родительница с младенцем. [3,c 200].
Казачатам первый раз стригли волосы, когда им исполнялся один год. Мать срезала пряди волос с головы ребёнка и хранила их всю жизнь за иконами. С момента рождения казачка закаляла своего малыша, его не укутывали в шубы или одеяло. Наоборот, ребёнок в любое время года подолгу оставался в одной распашонке, также казачки приносили младенцев к реке и окунали его с головой в проруби. Ведь казак должен был владеть навыками боя в любое время года и суток, в любую погоду. Даже противники казаков специально подчёркивали их привычку к суровым условиям жизни и умение вести сражение в любых условиях.
Казачки воспитывали сыновей до 7 лет. Всё это время малец жил на женской половине дома. С самого раннего возраста казачата участвовали в хозяйственной деятельности семьи. Уже в три года в обязанность малыша входила помощь родителям. Казачата пасли гусей и овец, ходили на рыбалку, участвовали в заготовке сена и сборе урожая. От него не прятали, как сейчас модно говорить, жестокие сцены жизни. То есть мальчик видел, как резали птицу и свиней, как разделывали туши коров и потрошили рыбу.
В средневековых сражениях, где воины сражались лицом к лицу с врагом, огромное значение имела психологическая подготовка воина. Казачка всегда знала, что её сыну придётся видеть все ужасы войны и самому резать и убивать, но уже не животных, а людей. Чтобы впоследствии казак не стал чёрствым убийцей, казачке приходилось с самого раннего детства вкладывать в своих сыновей любовь к своей земле, к её истокам. Мать старалась развить у сына чувство гордости за свой род, а чтоб не дрогнул он от страха в бою, казачка выводила своих детей под звёздное небо и говорила им о том, что звёзды - это глаза предков. Что нельзя струсить перед лицом пращуров, ибо они следят за своими правнуками. Чтобы не опозорить казачий род, лучше умереть в бою героем, чем выжить трусом, потому что герои поднимутся в небо к предкам, а трусов ждут муки ада. [1]
С трёх до семи лет казачата обучались приёмам верховой езды, стрельбе из лука, постигали азы кулачного боя, учились владеть нагайкой и арканом. В этом периоде взросления активную роль играли деды, с которыми казачата с весны до осени жили в степи при отарах, на бахче или на пасеке. Здесь учёба не прекращалась ни на один день. Ежедневно, под присмотром стариков они стреляли, скакали на коне, боролись, лазали по деревьям, переплывали через реки. Осенью малолетки возвращались в станицы, но учение продолжалось.
Казачата собирались в ватаги и играли в игры, которые способствовали развитию меткости и ловкости рук. Например, самой распространённой игрой была игра в айданчики(кости) [2, c 3.] или в камушки. Зимой также устраивали игры. Строили укрепления из снега и атаковали противника. [3, c 36.] Устраивали скачки и кулачные бои. Дрались до первой крови. В каждой семье были свои секреты рукопашного боя, они передавались из поколения в поколение, совершенствуясь с течением времени.
В казачьей традиции именно в этот период для мальчиков проводился праздник «Первых штанов», когда ему дарили широкие штаны для верховой езды на коне. Обучению навыкам верховой езды уделялось огромное значение в развитии будущего казака. Старались, чтобы обучаемый наездник чувствовал коня, как часть себя. Иными словами при скачке всадник и конь были единым целым. Впоследствии это позволяло казаку преодолевать значительные расстояния верхом на лошади и сразу вступать в схватку с врагом.
Казачат никогда не били и не унижали. Физические расправы могли воспитать труса, а казак должен был быть смелым и храбрым воином. Мать старалась создать в доме атмосферу добра и любви вокруг ребёнка, но это не значит, что ему потакали во всех его капризах. Ровные и добрые отношения взрослых к ребёнку не противоречили строгости и требовательности в воспитании. За шалости и провинности казачат наказывали, ставили в угол на соль и горох. Бранить ребёнка непотребными словами запрещалось, существовало поверье, что из-за этого ребёнок мог превратиться в нечистую силу и исчезнуть. [1]
В семь лет мальчика стригли во второй раз в жизни. Вместе со старшими мужчинами он шёл в баню, а затем к исповеди. Дома мать в последний раз кормила его сладостями, после этого он вместе со своей постелью переходил на мужскую половину дома в комнату старших братьев. Они осматривали его одеяло и подушки. Если им казалось, что они слишком мягкие и тёплые, то они выбрасывали их из комнаты. Мальцу говорили: «Ты теперь не дитё, а пол казака» [1].
Не зная прошлого, у нас нет будущего. В XX веке, в результате тяжелейших испытаний, которые выпали на долю донских казаков, в исторической памяти и самосознании большинства населения на бывшей территории области войска донского была нарушена преемственность знаний и умений, духовных богатств, передававшихся из поколения в поколение. В начале XXI века образовавшаяся пустота быстро заполнилась общечеловеческими ценностями, подлинная ценность которых для русского человека, по меньшей мере, сомнительна, а в иных случаях и губительна. В этих условиях важнейшая задача для каждого современного человека – восстановить прерванную связь поколений, «вспомнить» прошлое собственного народа.
Литература и архивные дела СИАМЗ:
1.Архив отдела культурно-массовых мероприятий ГБУК РО «Старочеркасский музей-заповедник». При работе были использованы материалы полученные в результате опроса жителей станицы Старочеркасской:
Бузняковой А.И. - 1905 года рождения; Булаховой П.П.(1907г), Косолаповой М.С. (1913 г), Кособоковой В.П. (1912 г), Лащёновой А.И.(1905 г), Меркуловой К.А.(1914 г), Мисевриной М.П. (1912г), Мухоедовой К.И. (1908 г), Нефёдовой М.П. (1912 г), Савельевой Т.А. (1910г), Савченко М.А.(1910 г), Сироткиной Е.А.( 1903 г), Чебатуровой К.Ф.(1907 г), Чебатуровой А.М. (1909 г).
2.«Словарь русских донских говоров» том 1. РГУ,1975 г.
3.«Словарь русских донских говоров» том 2. РГУ,1975 г.
4.«Словарь русских донских говоров» том 3. РГУ,1975 г.