Только для мужчин!
1.
«Живите опасно!» - сказал один модный ныне философ. Ну, я вот не хочу, а получается. Переход от чукчи к папуасу был быстрым и смертельно опасным. Вот каким образом.
Из полярки вернулся я в конце июля; и страсть как захотел повидать Мишку Коробкина, правого защитника нашей команды. Я с ним по игре больше всех связан, да и по жизни.
Скажу вам по секрету, Мишка служил срочную в спецназе флота; подводный диверсант! Есть под Владиком, на Русском острове, бухта Холуай: там наши «морские котики», и ТОФ, и ФСБ, и прочие.
Вот оттуда Мишка вышел; но связи с головорезами кавторанга Караниязова не теряет.
Звоню ему: «Привет! Ты где?» А он, оказалось, взял отгулы и с женой и дочкой на полуострове Песчаном балдеет. Это через Амурский залив от города, 11 км от его лодочного гаража на Чайке.
Конечно, восторги; он кричит:
- Бери ключи от гаража у моей тёщи, хватай лодку и – к нам! Спальник, посуда – всё тебе есть!
Ну, шмуток я не взял, а мяч футбольный американский в авоську сунул: покажу ему, и автографы чукчей на нём…
Лодка у него – не «казанка», а редкий ял-четвёрка, и движок стационарный. В скорости – минус, зато в мореходности – три плюса, хоть в Корею дойдёт.
Мишка дуги поставил дюралевые: можно кокпит брезентом закрыть, если дождь.
Разделся я по пояс: хоть позагораю, а то после полярки белый, как хер. С полпути созвонились мы. «Встречаю, - кричит Мишка, - вижу лодку!».
И тут… ну, после судовой пищи шибко переел я салатов со сметаной. Вокруг – ни души; сбросил я ход, заклинил руль, спустил штаны и, крепко держась за дугу, свесил задницу за корму. Сделал грязное дело.
Рывком выпрямляюсь! Вдруг концы дуги вылетают из гнёзд, и я, вцепившись в неё, лечу голым задом за борт! Вода смыла со ступней шорты и плавки, и они – на дно: там ключи от гаража тяжёлые и сотик. Короче, я совсем голый посреди залива, а лодка бежит себе – не догнать.
Вам смешно? Вы-то знаете, что я жив остался. А я тогда… понял: конец мне!.. Впереди – 5 км, позади – 6 км. С этих румбов на Песчаный не ходят.
Не раз я в Диомиде зачёт сдавал по спасению на море: номограммы Смита – Хэмса, модель Тимбаля и т. п. Короче, холодовый шок я схватил, при воде 22 градуса за 4 минуты 100 калорий точно уходит.
Я не жирный. Да вы попробуйте совсем голым – вдвое меньше выдержите, чем в плавках! Через полчаса – судороги ног, и…
Приятель мой, Саня Ситников, известный во Владике тренер по плаванию, переплывал этот залив; но – в сухом гидрокостюме, катер его сопровождал и горячим чаем поил на дистанции. Так что – крышка…
«Мамочка, родненькая, возьми меня отсюда!... Я больше никогда-никогда… Ой, как холодно!...»
- Стой, сука! Без паники!! – и сразу мысль: «Мячик!» У конца дуги – крючок брезент крепить; я на него авоську с мячом повесил, когда стартовал в этот смертельный рейс. Дуга его утопила?
Стал круги писать, без надежды. Боже, вон, кажись, чуть бочок над водой!... Метров десять до него…
Понял я, как атеисты начинают в бога верить. Как я вцепился!! «Футбол ты мой миленький… Жить буду! ЖИТЬ!
Будь дуга на 100 граммов тяжелее – утопила бы мяч. Отцепись авоська – ветер бы унёс его.
«Стоп, Вася! Рано запел: идёт снижение температуры пальцев. Через час, ну два, будет 31 градус; дальше – потеря осязания, и ты выпустишь мяч… И не плыви на Песчаный – пусть тебя несёт течение, куда тут оно… Китинг-Вейт что советовали? Хоть полудохлого выбросит… хоть… труп найдут…»
Короче, к полудню в 4 - 5 км севернее Песчаного на гниющих водорослях совсем дикого берега у мыса Атласова лежал бело-серый абсолютно голый Вася Ёлкин, обнимал футбольный мяч и был счастливее всех!
2.
Итак, я второй раз на свет родился. Согрелся и приуныл: ну почему со мной вечно истории, когда хочешь как лучше? «Хотели как лучше, а получилось как всегда», - вспомнил я бессмертную фразу экс-премьера России Черномырдина.
А затем и другой его перл: «Если у вас не поднимается, то уже никогда не поднимется!»
И взглянул на жалкий фиолетовый комочек у себя между ног. Златоуст наш Черномырдин сказал так про экономику Украины; но у меня – «своя мошонка ближе к телу!» А вдруг и впрямь никогда?
У Смита-Хэмса-Вейта и т. д. – об этом ничего. Или советская цензура утаила, блюдя наш полиморсос, как сказал капитан и писатель Виктор Конецкий (ПОЛИтико-МОРальное СОСтояние ).
Стал я в страхе оживлять аппарат между ног; не поднимается! А раньше-то сразу!..
Вот подлая наша мужицкая натура: час назад хоть евнухом безногим – лишь бы жить; а тут подумал: лучше бы утонуть, чем так…
Представьте, я третий раз родился, когда через полчаса стараний – торчит, как миномёт! От восторга я пнул мячик и погнал его по пляжу, гордо поглядывая себе в промежность.
Инстинктом скосил глаз: сидят под кустом парень и девчонка и как совы, пялят глазищи на меня, и челюсти отвисли!
Ещё бы: такой пляжный футбол не видали они, да и никто в мире! Схватил я мяч и, закрывая им свою гаубицу, стреканул за ближайшую скалу. А это метров 30; такой дриблинг не показал бы и Гарринча.
А Месси повторит? Да вы сами попробуйте.
За скалой едва отдышался, пушка моя поникла; выглянул я и зову мужика – ведь поможет!
- Парень! Иди-ка сюда!..
Он – подниматься, а его подруга вцепилась в него и шипит; легко догадаться, о чём:
- Не ходи! Это псих! И маньяк: он сначала тебя там…, а потом - меня здесь! Видел, какой у него?
Тут я так страстно стал звать, что они вскочили, подхватили свою подстилку и - в кусты, как зайцы.
Ну, что я голый и босой мог сделать? Стою над их лёжкой, маленький гигант большого секса, и – никаких трофеев: ни хлебца, ни тряпочки, ни шнурочка.
Опа! – косметичка. Ну, пудра, зеркальце и т. п. – на фиг. А вот помада… Я как-то в феврале резко попал на экватор. Три часа по дороге в Джуронг – и потом кожа лопалась на морде и слезала струпьями: вот что такое знойное солнце на белую кожу.
А здесь я после Арктики, уже чую, как шкура дымится. Да и альпинисты мажутся, и в инструкциях по выживанию велят.
Короче, намазался я вокруг рта погуще, вокруг глаз, на скулах, а остатком разрисовал плечи и бёдра спереди, где припекало.
Эта краля, хозяйка помады, видно, из Занадворовки, ближайшей деревни, а сельский вкус – яркая помада, как кровь; тьфу! Ладно, потом сотру.
Весь пляж – почти без мусора, как назло; из чего штаны делать? Авоська от мяча – плетёнка из лески, толку-то с неё! Всё же разрезал её зеркальцем на полосу, обернул по поясу и вплёл траву, веточки. Получилась юбка папуаса. Хоть случайные встречные не убегут от меня.
Чтоб солнечный удар не долбанул, сплёл венок на голову и напихал за него больших листьев. И пошёл, проклиная нежные подошвы своих босых ног.
А куда? На Песчаный. Напрямки – тут устье речки Амба, сплошь болото. Засосёт – и труп не найдут. Пришлось в обход: это 10 км до железной дороги на Хасан, там по мосту через Амбу и ещё 10 км – до Песчаного. Бреду, как папуас, но с футбольным мячом.
3.
Набрёл я на дорогу, узкую и грязную. Часа через два подошвы ног уже болели нестерпимо; пальцы сбил, и понял, что не дойду в обход. Рискнул перейти Амбу вброд: вроде, зыбуна нет; и успешно!
Вон, кажись, насыпь с мостом; я – к нему. Точно – железная дорога. Рельсы ржавые: видно, не каждый день поезд идёт, а то и раз в неделю. Разруха. Пошёл по шпалам.
Но как же ноги печёт! И дико больно, если пальцами вдаришь.
Опять мост, и щит за ним: «Заказник Барсовый. Запрещается…», ну, и т.д. А вот вроде будка сторожа. Обшарил я её, как мог; но «всё уже украдено до нас».
Нет, не всё – обшлага от шинели нашёл: кто-то рукава укорачивал. Так сельские охотники делают себе куртки.
А вот ещё куски телефонного провода на будке. Сунул я ноги в обшлага и окрутил их проводом; вроде, лапти получились. А вы знаете, что в гражданскую войну была «ЧКвоенлапоть»? «Чрезвычайная комиссия военного снабжения лаптями».
Полегчало мне сразу; но пальцы все равно торчат, как из китайских босоножек.
И вот снова море, платформа «69-ый км» и от неё влево – дорога на Песчаный. А солнце уже к закату, жара упала. И тут голодуха навалилась; в зной как-то терпел, а сейчас…
Ведь после утреннего чаю ни крошки во рту не было. А купание трёхчасовое да шесть часов на свежем воздухе аппетит возбуждают!
Прошёл километра четыре, и лишь о жратве все мысли. Ага, вот кладбище – значит, до посёлка Береговое три км. И тут меня осенило: завернул к могилам; на них, бывает, печенье кладут, карамельки; ну, яйца, видимо, тухлые.
Соскребаю жалкие крошки; однако, повеселел и даже напеваю песню Михаила Ножкина (многие думают, что это Высоцкий):
А на кладбище всё спокойненько.
Тишина; и людей не видать.
Всё культурненько и пристойненько,
Удивительная благодать!
И вдруг сзади голос, ну как Баба Яга:
- Ты што это шаришь, пашкуда? Могилки разгребаешь?
Я быстро оглянулся. Бабуся вмиг побледнела, как саван, мёртвыми губами шепчет «Швят, швят, швят!» И мелко крестится.
Боже, у меня ведь вся морда «кровью» разрисована, а вокруг рта – вообще ужас кровавый!
Бабка качнулась, как в обморок; дёрнулся я её подхватить, да как вдарил пальцами левой ноги по могильной плите! Подскочил на полметра и дико завыл:
- Йы-ы-ых!! Ёо-о-о-у!!!
Морду жутко скривил и зубами заскрежетал.
Бабка юбку подхватила да как рванёт через могилы на дорогу! А я за ней прыгаю на одной ноге и ору горестно, как вампир, упустивший жертву:
- О-хо-хо-хоу! И-и-эх!!
А старуха уже по дороге в Береговое, как мотоцикл, только пыль столбом.
Собрал я силы, схватил мячик и – на северный берег Песчаного похромал. Сейчас из посёлка сын бабки, или зять, или ещё кто прибегут с дубьём, а то и с двустволкой: народ здесь тёмный, папуасов не видели, а вот в вампиров на кладбище верят.
Или мент участковый: положит меня из «макарова» спьяну да насмотревшись американских триллеров. Зароют не на кладбище, а в болоте и детей пугать будут: «Не ходите туда!.. Там вурдалак Вася».
4.
Путь по северному берегу – это кошмар! Сначала 2 км по плавням, где мы когда-то стреляли уток; потом – у подошвы обрыва по узкой полосе.
А за мысом Чихачёва пошли непропуски. Впрочем, я их обплывал. И в этом были минуты отдыха от комарья. В жару лишь слепни донимали, а тут, прикрытые полуостровом от южного ветра, комары съедали меня заживо. Шёл и дёргался, как в дикарском танце, чесался везде и ругался матом. Ещё хорошо, что тундра приучила к комарам. Правда, там репудин поставляли бочками.
Стал я помаду стирать; а она только размазывается по лицу и телу. Да сильно и не разотрёшь: ведь шкура моя солнцем обожжена и горит! Совсем я стал краснокожий.
Сначала я увидел Мишкину лодку! Стоит, сволочь, на якоре, как ни в чём не бывало. Напротив на берегу – палатка, в неё юркнула Анюта, дочка Мишки.
Я подошёл и услышал сквозь брезент:
- …какой-то папуас! Краснокожий!! – говорила Анюта.
- Краснокожие – это индейцы. А папуасы – чёрные, - возразила Татьяна, жена Мишки.
- Вечно твои фантазии! – устало отмахнулся Мишка.
- Нет, папуас! Индейцы – в штанах, а этот – в юбке из травы!
Я просунул в палатку сперва мяч, а за ним – свою голову в короне из лопухов.
Мишка секунд десять ошарашенно смотрел на меня и наконец спросил:
- Т-ты что – уху ел?
- Нет, - ответил я. – Но съем всё!
Таня быстро заслонила собой Анютку.
- Васька! – закричал он вдруг радостно. – Откуда ты взялся? Я сразу по мячу догадался, что это ты! Тебя же весь день искали!
Таня нерешительно заулыбалась; но Анюта ещё выглядывала из-за неё насторожённо.
- Пойдём выйдем! – сказал я, хотя вошедши в палатку была лишь моя голова. – У тебя одежда есть какая-нибудь?
Короче, вскоре я, отмытый горячей водой с мылом, накормленный доотвала, лежал в спальнике, и, борясь со сном, слушал Коробкина:
- …народ разбегается со стра..ху, ярит лодка прямо в пляж, как «Летучий голландец». Хорошо хоть – малым ходом.
Я, как учили, ввалился в неё, двигун на «стоп-назад». Там только рубашка твоя и кроссовки.
Ты, конечно, ду… маю, оригинал, но не до такой же степени: на ходу купаться!
- А через десять минут я уже искал тебя с маской и трубкой, - продолжал Мишка. - Через час в МЧС дозвонился. Весь полуостров обшарили за день.
Татьяна говорит: «А вдруг его пришельцы изъяли?» Инопланетяне. Начиталась тут всякой ху… дожественной литературы.
Ну, ещё в спецназе у нас был такой норматив: сдёрнуть мужика с моторки на ходу; да ты пришельцам и на Х-холуай не нужен! А как ты за борт-то сыграл?
Но я молчал, как партизан в гестапо; что сказать-то: как штаны потерял? Тем более, что вошли Татьяна с Анюткой.
- Кстати, я звонил Караниязову, - обрадовал меня Мишка. – МЧС против них – детки! Спасатели ничего не найдут, а спецназ – найдёт!
- Что найдёт? – спросил я, засыпая.
- Да хоть труп найдут…
- Чей?
- Тв… Ой, я, кажись, перегрелся! – осёкся Мишка.
«Конечно, найдут! Хотя бы труп…» - подумал я успокоенно и утонул в глубоком сладком сне.