«Пустота за троном и перед троном,
пустота вокруг: ни врага, ни друга.
И замкнулись цепи, зажали змеи
острыми зубами хвосты. По кругу
отправляйся в странствия, упивайся,
пока не постиг соль своей же шутки:
пустота вокруг! Чувствуешь, как плавит
изнутри от страха, завывает жутко?»
Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2016/06/21/1942
Музыка вдохновения: Audiomachine – When It All Falls Down.
Асгард. Подвалы Валаскьяльва. Наше время.
Локи разорвал связь, считая, что он уже всё узнал. Ещё некоторое время он сидел у постели Одина, бездумно вглядываясь в знакомые с детства черты. То, что он увидел в воспоминаниях Одина, оказалось на редкость больно. Царевич едва сдерживал эмоции. Яркая зелень глаз потемнела, лицо стало жёстким, словно вырубленным из мрамора, на лбу прорезались складки, узкие губы искривились в гримасе боли, похожей на застывшую мученическую улыбку. Взгляд его блуждал по поверхности магического щита, словно не находя, за что зацепиться. Предсказание старой вёльвы болезненно навалилось на разум всей своей тяжестью.
Сжав зубы, чтобы не сказать что-нибудь не слишком приличное, Локи с бессильной злостью думал о том, что старик всё это время знал о пророчестве и молчал. Теперь ему стали понятны многие поступки Одина – его «нет», произнесённое на краю Бездны, и его приговор о пожизненном заточении принца в подземных казематах Асгарда. Старик всеми силами старался изменить будущее, пытаясь избавиться от ядовитой змеи, так неосмотрительно пригретой им на груди.
– Почему, отец? Почему? – в отчаянии прошептал царевич, низко наклонившись к ложу. – Неужели ты так плохо знал меня, что мог поверить в то, что я настолько ненавижу всё сущее, и втайне намереваюсь сгубить Великий Иггдрасиль?
Ни один мускул не дрогнул на лице спящего – строгом и усталом лице лгуна и лицемера.
– Молчишь... Теперь я знаю всё, что должен знать царь. Я так жаждал заполучить этот трон, как может жаждать только тот, кто вырос в тени своего царственного брата – более законного наследника. Я мечтал о власти. Власти и возможности что-то изменять. Но жизнь в Асгарде застыла, точно муха в янтаре: изо дня в день одни и те же лица, одни и те же дела. Скажи мне, отчего то, чего желаешь так долго, дается тогда, когда тебе это уже не нужно? Неужели же и я со временем превращусь в такого же жалкого, усталого старика? Тебе не следовало поднимать ту вёльву, отец...
Неужели это и есть его судьба? Можно было, конечно, послушно покориться и броситься, очертя голову, в эту бездну, сделав всё, чтобы приблизить неминуемый конец своими собственными руками, а можно было попытаться перехитрить судьбу. Он пока не понимал, что может сделать с проклятым предсказанием, но одно знал точно: ждать, пока оно исполнится, он не станет, ибо нет ничего мучительнее ожидания неизбежной беды. Он обязательно что-нибудь придумает. Никто не может указывать ему. Он сам будет выбирать свой путь.
Локи закрыл глаза, успокаивая волну обиды и злости, чуть не захлестнувшую его с головой. Не дело так волноваться... Надо действовать, а не злиться попусту. Кулаки сжались со всей силой, нещадно вонзая ногти в холодную плоть.
– Я не буду ничьей игрушкой! – произнес он твёрдо и кивнул, как если бы речь шла о чём-то давно решённом. – К Хель всё! Да, к Хель. Именно к ней.
* * *
Прошлое.
Сколько Локи помнил себя, в нём всегда пылала неуёмная жажда новых знаний. Любимым местом его времяпрепровождения была библиотека, откуда он постоянно таскал книги в свою комнату, особенно книги по магии, талант к которой был у Локи всегда. Именно в этот период времени он обнаружил в себе просто невероятную способность – ему совершенно внезапно открылись все Девять неизведанных миров, тайные тропы, связывавшие эти миры, словно ветви Иггдрасиля. Локи часто пользовался этими тайными путями, чтобы сбежать от повседневности Асгарда, от старшего брата с его друзьями, которые постоянно втягивали его в свои безумные авантюры.
Однажды очередная тропа привела его в Нижний Мир, которым правила Владычица мёртвых – Хель (*). Эта странная девушка была родом из тёмного, холодного, окутанного мраком Нифельхейма – мира, расположенного у самых корней Иггдрасиля, куда не достигает даже взор всевидящего Хеймдаля. Едва научившись ходить, Хель начала принимать оборотническую форму, вид которой ужасал окружающих, ибо это был разлагающийся труп. То был знак, что появилась преемница Богини Смерти, правительницы Нижнего Мира, который в то время носил имя «Йормунгрунд». И когда старая богиня умерла, Один наложил на юную Хель «чары изгнания», сослав её в Нижний Мир и навеки закрыв ей доступ в Асгард.
Вступив во владения Йормунгрундом, Хель переименовала его в Хельхейм и преобразила до неузнаваемости – фактически, создала заново. Она распахнула пещеры своего мира чёрным небесам и насадила сады. Каменистые склоны могильных курганов укрылись ковром трав. Она возвела себе чертог Эльвиднир и принесла клятву: сколько бы мёртвых ни собралось под её властью, она найдёт способ прокормить их всех, пусть и не слишком обильно. Она всё устроила так, чтобы обитатели Хельхейма могли обрести в нём подлинное умиротворение. Сырые подземелья уступили место переменчивому гобелену холмов, равнин и лесов, укрытых густым осенним туманом.
Локи часто посещал Хель. Она была странная, не похожая ни на одну из девушек, которых он знал. Сотни лет одиночества в окружении одних только мертвецов сделали её похожей на своих подопечных: её движения были медлительны, позы неподвижны, хотя и не лишены своеобразного изящества; жесты скупы, взгляд холоден и безразличен. Она была полной противоположностью Локи. Их долгие беседы приносили его мятущейся душе странное умиротворение, ибо Хель обладала глубокой мудростью и объективностью мировосприятия – всем тем, чего не было в Торе и его приятелях, и чего так не хватало самому принцу.
* * *
Хельхейм. Чертог Эльвиндир. Настоящее.
Локи стоял на пороге Эльвиндира, чертога Хель, наполовину прекрасного, наполовину разрушенного, как и сама их владычица. Мёртвая дева величественно восседала на своём троне, как обычно невозмутимая и холодная.
– Приветствую тебя, Хозяйка Хельхейма, – сказал он, почтительно склонив голову.
– Смотрите, кто пришёл! – голос у Хель был низкий и грудной. – С каким делом явился ко мне сам владыка Асгарда? Неужели соскучился?
Локи вздрогнул и удивленно окинул себя быстрым взглядом – личину Одина он скинул с себя сразу, как ступил на землю мёртвых.
– Не удивляйся, Локи из Асгарда, мне известно о твоём обмане.
– Но как? Мне казалось, никто в Девяти мирах не заметил подмены.
– Нет ничего в Девяти мирах, что могло бы от меня укрыться. Ты не появился среди мёртвых, хотя в Асгарде тебя похоронили с почестями, как героя, и даже насыпали курган в твою честь. Я ждала тебя два года назад. Но вместо тебя явился простой солдат, он и рассказал, как ты убил его. Об остальном не трудно было догадаться. Ты провёл всех, спрятавшись за личиной Одина так же, как раньше прятался за масками лжи, высокомерия, презрения и надменности. Но Владычицу Смерти не так-то легко провести, Локи. Тебе хорошо известно, что я не люблю, когда меня пытаются обмануть.
– Я пришел исправить ошибку, Хэла. Хочу предложить тебе сделку.
– Сделку? – холодно поинтересовалась Хель, склоняя голову на бок, будто приметив нечто интересное. Тонких губ коснулась лёгкая издевательская усмешка. – Пришел поторговаться с владычицей смерти? Так чего же не хватает тебе – денег, власти, любви, знаний?
– Ты хоть знаешь, что это такое – всё время чувствовать пустоту в сердце, – начал злиться царевич. – Добиться всего, чего желал, и понять, что пустота в сердце осталась? Что добился не того, что нужно?
– Знаю ли я о пустоте? – полушёпотом произнесла дева, глядя куда-то поверх головы своего нежданного гостя. – Волей твоего отца я навеки прикована к этим туманным землям бродить средь призрачных, сотканных из дыма душ. Я вся насквозь пропиталась запахом смерти. Навеки заперта в этой клетке с прутьями, сплетёнными из нерушимых заклятий, в темнице этого гниющего тела, в ловушке из тьмы, холода и одиночества. И ты спрашиваешь, знаю ли Я? Что ты можешь предложить той, кто не жива и не мертва? Это мёртвые земли, Локи и все сделки здесь прекращаются.
– Я хочу добровольно остаться в Хельхейме навеки. Если я исчезну, возможно, судьба Асгарда изменится. Я не хочу дожидаться, когда ненависть к асам превратит меня в чудовище, которое явится на корабле, собранном из ногтей мертвецов, под парусами, надутыми чужими стонами, и прольёт море крови в самой страшной из битв…
– И то верно, – перебила Хель, криво усмехаясь тонкими губами, с каждым мигом становясь всё веселее. – Не люблю пустых могильных плит. Среди живых бытует миф, что я самолично решаю, кто когда умрёт. Чушь! Твоё время еще не пришло, и я над ним не властна. Но если хочешь, можешь составить мне компанию до самого Рагнарёка и лично руководить постройкой Нагльфара. Кстати, корабль уже почти готов, осталось всего ничего – оснастка, парус – и он понесёт своих седоков на последнюю битву.
Локи молча смотрел на Хель, не в силах произнести ни слова. Повелительница мёртвых перестала улыбаться:
– Я вижу, ты не слишком хорошо знаешь мир, в котором живёшь. Именно вашими усилиями строится Нагльфар. Вы сами приближаете Рагнарёк. Те, кто умирают по вине асов, ванов, мидгардцев, йотунов, альвов – всех тех, кто ведёт многочисленные войны, привносят свой вклад в его постройку. Их кровь питает тёмную сущность Нагльфара. Мёртвые безжалостны. В них нет ничего, кроме жестокой памяти о том, как хорошо быть живым, ничего, кроме злобы на тех, кто еще живёт. Смертей было так много и будет ещё больше. Осталось недолго ждать.
– Но я не хочу быть причиной гибели миров, – голос Локи сорвался.
– Ты не причина, мой бедный принц. – С лица девы пропала даже тень улыбки. – Ты всего лишь слепое орудие. С тобой или без тебя, Асгард падёт, как падает сухой лист с дерева. С каждым днём его власть и сила тают, как дым от сгоревшего костра. Потому что время этого никому не нужного королевства заканчивается. И не только его. У всего есть своё начало и есть свой конец. И он приближается.
– Значит, не мне суждено начать Рагнарёк? Но в предсказании сказано...
Хель глубоко вздохнула и посмотрела прямо в глаза Локи:
– Легче объявить одного виновником грядущих бед, чем просыпаться каждое утро, в страхе ожидая неминуемую гибель, зная, что она придёт просто потому, что вышел срок. Знать о своей судьбе опасно. Твои поступки должны совершаться без знания того, к чему, в конечном счёте, ты придешь. Ты должен просто надеяться на лучший исход. Возвращайся в Асгард, Локи. Живым не место среди мёртвых, как и мертвым – среди живых. Ты не сможешь изменить то, что предначертано миру. Нельзя остановить неизбежное. Но можешь попытаться изменить свою судьбу. У неё нет прямых линий. В своей жизни ты встретишь много перекрестков. И от того, какую дорогу выберешь, зависит то, что ждёт тебя в будущем. Бери пример со смертных, с мидгарцев. Их существование – лишь краткий миг в сравнении с богами, поэтому в каждый свой день они вкладывают целую жизнь. Поступай в соответствии со своими истинными желаниями, а не с тем наваждением, которое ты увидел в пророчестве. Забудь свою тоску и страхи, возвращайся к живым, к своим делам. И не спеши ко мне. Всё равно от меня не уйдешь. Твои же страдания – во благо тебе. Это твоё искупление. А смерть – это всего лишь ничтожная плата за покой.
Следующая глава – http://www.proza.ru/2016/06/21/1975
ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА:
(*) Хель – в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых Хельхейма, дочь бога лжи и обмана Локи и великанши Ангрбоды из Йотунхейма, одна из хтонических (то есть принадлежащих к подземному миру) чудовищ. Но поскольку я пишу свою собственную историю, в ней Хель не является дочерью Локи, а всего лишь его «старая» знакомая.