Казалось, прошла целая вечность, на самом деле всего лишь несколько секунд. Саша понимала, что ей уже не спастись от смертельной пули – впереди виднелось лишь открытое пространство, где стояла целая толпа вооруженных до зубов солдат, а черная дыра дула пистолета Лаврухина была направлена ей в голову. Если она попытается бежать, он тут же выстрелит. Впрочем, он выстрелит в любом случае – в этот момент, либо секундой позже. Вот сейчас ее пронзит невыносимая боль, а затем наступит темнота и вечное спокойствие, но… выстрела не последовало, и девушка нерешительно отняла дрожащие руки от лица и приоткрыла глаза.
- Боже! – В следующий момент Саша не смогла сдержать удивленного возгласа. Неужели она уже сходит с ума? Или это сон?
Следователь Роман Лаврухин, который только что целился в нее с твердым намерением убить, валялся без сознания прямо в сугробе, а над ним, опираясь на ружье-двустволку, словно на трость, стоял крепкий седовласый старик. Морщинистое лицо старика раскраснелось то ли от мороза, то ли от быстрой ходьбы, а щеки и подбородок были покрыты густой седой бородой. Пожилой мужчина был одет в ватную фуфайку защитного цвета и такие же штаны, заправленные в голенища валенок, а на макушке его красовалась не менее старая, чем он сам, пыжиковая шапка с козырьком.
- Ну, здравствуй, внучка. – Голос старика был слегка скрипучим, но таким родным, до боли знакомым, и оттого приятным. Тонкие губы расплылись в доброй, полной нежности улыбке, и он приветственно развел руки в стороны.
- О, Боже! Дедушка! Неужели, это ты? Я не верю... – В следующую же секунду Саша, очнувшись от потрясения, бросилась в объятия Николая Харитоновича, а из глаз непроизвольным потоком полились слезы. На этот раз, впервые за последнее время, это были слезы радости.
- Да, это я. Как видишь, со мной все в порядке. – Добродушно рассмеялся дед, и тут же торопливо добавил. – У нас нет времени. Скорее, уходим отсюда. Они могут заметить нас. – Он кивнул, указывая в сторону солдат, стоящих около маяка, но к счастью, они были увлечены какими-то своими делами и не видели их за деревьями. - Я, конечно, хорошенько приложился прикладом к макушке этого хмыря, так что он еще не скоро очнется, но все равно нам нужно поспешить… - Дед наклонился, рассматривая что-то в снегу, а затем добавил. - А вот «пушка» ему, я думаю, уже не нужна. Даже палка в дурных руках становится опасным оружием, а пистолет – и подавно. – Николай Харитонович подобрал «Макаров» Лаврухина, валявшийся в снегу и, размахнувшись, зашвырнул эту опасную штуковину куда-то далеко в лес.
- Но… дедушка… Где ты был все это время? Почему не сообщил мне, что ты жив? Я уже приготовилась к самому худшему... - Саша глядела в светлые глаза Николая Харитоновича, от которых во все стороны разбегались мелкие трещинки морщин.
Девушка до сих пор не могла поверить, что дед действительно жив и сейчас стоит перед ней совершенно невредимый, мало того – она обнимает его. Саша боялась только одного – что сейчас он исчезнет, как мимолетный сон, и она опять очнется где-нибудь в хижине, или еще хуже - на берегу холодного северного моря.
- Потом, внучка, потом. Отставить разговоры! – Приглушенно, но строго скомандовал Николай Харитонович. - У нас нет времени. – Он повесил ружье за спину, и, крепко схватив Сашу за руку, отступил дальше в чащу леса. – Пойдем! Скорее, пока солдаты нас не заметили!
Дед довольно быстро и проворно лавировал между деревьями, но надолго его не хватило - через несколько минут он остановился, чтобы отдышаться.
- Эх, здоровье ни к черту! – Будто оправдываясь перед самим собой, произнес он.
Саша настороженно оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к каждому звуку. Ей мерещилось, будто Роман Лаврухин следует за ними по пятам, незаметно скрываясь среди дебрей и целясь из пистолета откуда-то из-за ближайшего дерева, но ее переживания были напрасными – лес был непоколебимо спокоен. Ни одного зверька, ни птички, ни малейшего постороннего звука, лишь снег с хрустом скрипел под подошвами сапог.
- Ладно, идем! Отдыхать будем, когда выберемся отсюда! – Воскликнул дед, и, не отпуская Сашиной ладони, свернул куда-то в сторону.
Похоже, он отлично ориентировался в лесу, и сейчас они находились в таких дебрях, где, казалось, никогда не ступала нога человека. Согнувшись в три погибели, они пролезли под нависающими прямо над головой заснеженными сосновыми ветвями, и когда Саша случайно задела макушкой одну из колючих лап, холодные снежинки посыпались ей за шиворот, заставив поежиться. На улице почти стемнело, но луны не было видно – она робко пряталась среди серых туч, затянувших небо непроницаемым полотном.
- Дедушка, куда мы идем? – Открыв рот, Саша жадно ловила морозный воздух. Многолетняя привычка курения давала о себе знать, выливаясь в одышку. В горле пересохло, а язык напоминал шершавую наждачную бумагу. Схватив с ветки пригоршню снега, Саша проглотила ее, чтобы хоть немного смочить воспаленное горло.
- Я знаю одно укрытие в лесу. – Ответил дед, как вдруг резко остановился и легонько оттолкнул Сашу назад. – Тише. Стой. – Он приложил палец к губам и прислушался.
Откуда-то неподалеку послышался гудящий звук мотора автомобиля, и кажется, этот звук приближался.
- Это Володя! – Радостно выкрикнула Саша, но дед одернул ее за рукав.
- Тише. – Шикнул он. – Не высовывайся. Это может быть кто угодно.
Он был прав – осторожность никогда не помешает, тем более, в свете тех ужасных событий, произошедших за последние несколько дней, Саше не следовало выдавать себя. Звук слышался уже совсем рядом, скользящий свет фар озарил тропинку, и через несколько секунд среди елей мелькнул темно-синий автомобиль. Саша не ошиблась, это была «Нива» Володьки – он уже спешил на помощь.
- Я же сказала, что это Володя! Не бойся, дедушка, он свой человек! – Девушка выбежала из-за дерева, отчаянно махая рукой таксисту, и тот заметил их. Чуть сбавив ход, он уже открывал дверцу со стороны пассажирского сиденья. Окошко автомобиля медленно поползло вниз, и из проема высунулась лысеющая непокрытая голова Володьки Маханькова. Он был каким-то встревоженным.
- Скорее, прыгайте в машину! – Выкрикнул Володька. - Похоже, меня заметили военные! За мной… - Он не успел договорить.
В следующую секунду уши заложило оглушительной автоматной очередью, и «Нива» чуть заметно накренилась на один бок, но все еще продолжала двигаться вперед на спущенных колесах, разбрасывая в стороны комья снега, а затем въехала бампером прямо в дерево. Пули прошили автомобиль, послышался звон разбитого стекла, и на лобовом стекле от столкновения моментально разбежались во все стороны трещины.
Шея Володьки, выглядывающая из горловины свитера, внезапно окрасилась ярко-алым, а глаза выпучились от боли и ужаса. Его рот открылся в немом крике, губы едва заметно шевелились, он пытался что-то сказать, но Саша не слышала его. Уши заложило от громкого звука, как будто в них вставили «беруши».
- Володя! Не-е-е-ет! – Казалось, Саша произнесла это тихим шепотом, на самом деле она орала что есть силы. В отчаянии она рванулась к машине, не слыша окриков деда и совершенно забыв об осторожности, но следующий выстрел вспахал снег практически у нее перед носом.
Из-за пригорка выходили двое людей в камуфляжной форме и масках, натянутых на лицо. Один из солдат снова вскинул дуло автомата, и ветки ближайших елей упали в снег, словно отрезанные бензопилой. Военные заметили их.
- Проклятье! – Выругался дед и резко дернул Сашу за рукав. – Быстрее, бежим, иначе эти черти убьют нас. Пригнись! – Скомандовал он.
Они мчались прочь, не помня себя от страха, и Саша боялась даже оборачиваться назад. Перед глазами стояла страшная картина – залитое кровью лицо таксиста Володьки Маханькова, и его обезумевшие от боли глаза. Неужели, она больше никогда не увидит его? Саша уже успела привязаться к этому доброму, благородному человеку, который добровольно решил помогать ей, и по ее вине же теперь поплатился собственной жизнью. Слезы застилали девушке глаза, но она бежала вслед за дедом, который, несмотря на больные ноги, передвигался достаточно ловко и быстро.
- Беги вперед, внучка, никуда не сворачивай, я прикрою. – Николай Харитонович внезапно остановился, пропуская Сашу вперед себя.
- Но, дедушка… - Всхлипнула Саша, пытаясь возразить.
- Беги, я сказал! – Дед был непреклонен. Он отступил за большую раскидистую сосну, прячась между ветвей, а затем вскинул ружье, и, прицелившись, сделал выстрел. – Эвоно как! Пусть эти ублюдки знают, что мы тоже не лыком шиты. – В его голосе послышались нотки гордости.
Вряд ли пуля, выпущенная из его двустволки, достигла своей цели, но следовало показать, что они тоже не безоружны. В ответ послышалась еще одна очередь, а затем грубые окрики мужских голосов, видимо, военные решили не тратить патроны попусту, и просто бросились вдогонку.
- Идем, идем, внучка. Не останавливайся. – Повторял дед, как заведенный.
На их счастье, вскоре голоса стихли, оставшись где-то далеко позади.
- Дедушка, я больше не могу. – Вздохнула Саша и остановилась. Она обессилено облокотилась о промерзший ствол дерева и шумно дышала. – Что… нам… делать? – Выдохнула она.
- Пойдем, внучка, нельзя останавливаться! Они нас ищут. – Николай Харитонович осторожно, но настойчиво подтолкнул Сашу вперед.
- Но… мне надо вернуться назад и посмотреть, как там Володька. – Саша все еще не оставляла надежды, что таксист может быть жив. – Я не могу его оставить, пока он истекает кровью.
Дед вздохнул и покачал головой:
- Сейчас это слишком опасно. – Он о чем-то на секунду задумался, а затем произнес. – Солдаты вмиг оцепят лес и тогда нам не скрыться. Пойми, они не отпустят нас живыми, поэтому мы должны скорее попасть в укрытие.
- Что это за укрытие, дедушка? – Саша оглядывалась вокруг. Они находились посреди густой непролазной чащи, и в какой стороне остался маяк, было неизвестно. Дед достал из кармана маленький фонарик, но пока не рискнул включать его, чтобы не привлекать к себе внимание. Темные деревья окружали дедушку и внучку со всех сторон, молчаливо и хмуро наблюдая за их скитаниями.
- Тише. Замри и не шевелись. – Прошептал внезапно дед, и его крепкая ладонь, одетая в толстую рукавицу, ухватила Сашу за локоть.
В следующую секунду она еле сумела сдержать крик. По лесу бродили волки. Они шли вереницей, один за другим. Серые шкуры, сквозь которые выпирали кости ребер, обтягивали их худые, истощенные тела - было заметно, что животные сильно голодали. Не удивительно, в такой-то мороз хищникам трудно выжить – вся добыча пряталась по своим норам, скрываясь под толстым снеговым одеялом.
Впереди стаи шествовал вожак – крупный самец с большой массивной головой. Он осторожно, практически бесшумно ступал по снегу, и, шевеля носом, принюхивался к воздуху. За ним следовали еще четверо более мелких животных. Один волк был совсем тощим, и его шерстяной покров был светлее, чем у остальных собратьев. Тонкие грациозные лапы легко продвигались по непролазным сугробам, а треугольные уши настороженно стояли торчком на макушке, улавливая малейший посторонний звук. Следом шли трое других волков, с виду совсем молодые и неопытные охотники. Один из них, тот, который ковылял в самом хвосте стаи, слегка прихрамывал на заднюю лапу.
Саша инстинктивно прижалась к деду, словно ища у него защиты, и тот успокаивающе обнял ее за плечи, тихо шепнув:
- Не бойся. Мы стоим против ветра, и они не чуют нас. Только не шевелись, чтобы не привлечь их внимание.
Саша слегка кивнула, с опаской наблюдая за стаей серых убийц, молчаливо рыскающей по лесу. В случае нападения им будет тяжело отстреляться от голодных волков, и при одной мысли об этом душа замирала от ужаса. Умереть от зубов хищников – что может быть страшнее? Хотя, сгинуть на морском дне, насмерть замерзнуть в лесу или погибнуть от смертоносной пули тоже было перспективой не из радужных. За последнее время девушка пережила столько потрясений, что было удивительным, как она еще не тронулась умом. Что ж, теперь она не одна, и это главное - слава Богу, дедушка жив! И они выберутся, обязательно выберутся отсюда!
Кажется, сегодня какие-то силы свыше сопутствовали им, и вскоре стая волков скрылась между заснеженными деревьями. Николай Харитонович еще несколько минут неподвижно и молча стоял на месте, а затем призывно махнул рукой Саше:
- Сюда, скорее.
Девушка последовала за ним. Через несколько минут блужданий по непролазным дебрям, дед внезапно наклонился над большой кучей еловых ветвей, и начал руками разгребать их в стороны. Саша недоуменно глядела на его непонятные манипуляции, как вдруг охнула от удивления. Под обильно засыпанными снегом ветками находились ступеньки, которые вели вниз. Неужели это - то самое место?.. Внезапно Саша вспомнила. Она уже была здесь ранее, когда блуждала по лесу в поисках домиков пропавших соседей. Тогда она случайно наткнулась на эту землянку, и, оступившись, чуть не сломала ногу.
- Ты говорил об этом укрытии? – Удивленно протянула Саша. – Я уже была здесь.
- Знаю. – Улыбнулся дед. – Я заметил твои следы. Пойдем же. – Он начал осторожно спускаться вниз, и вскоре они оказались перед массивной дубовой дверью. Дед потянулся в карман и извлек оттуда большой ржавый ключ. – Итак, милости прошу в мои хоромы. – Улыбнулся он и приоткрыл скрипнувшую несмазанными петлями дверь.
Саша удивлялась, как ему удается сохранять самообладание в данной ситуации.
Войдя внутрь, она тут же почувствовала запах сырости, еще сильнее, чем в погребе. Дед закрыл дверь, и они остались в полной темноте, но в следующую секунду он чиркнул спичкой, и зажег доисторическую керосиновую лампу. Когда ее слабоватый свет осветил недра бомбоубежища, девушка непроизвольно издала возглас удивления:
- Ничего себе!
Перед ней открылась комната вполне обжитого вида, по всей видимости, дедушка обитал здесь все это время, пока она бродила по поселку, пытаясь его разыскать.
В углу стояла дряхлая раскладушка, накрытая полосатым матрасом. Сверху аккуратно лежали два толстых ватных одеяла. Рядом, прямо на полу, дед соорудил самодельный мангал, состоящий из кирпичей и двух железных листов, видимо, здесь он разжигал костер, чтобы согреться, и готовил себе еду. Здесь же стоял небольшой котелок на треноге, он весь почернел от копоти. У дальней стены виднелся целый склад с провизией – огромное количество жестянок с олениной и рыбных консервов. Под потолком, пересекая комнату, была протянута леска, с которой свисали связки сушеной рыбы самых разных размеров. Здесь же лежал большой охотничий нож и рыболовные снасти. Бесчисленное количество толстых коробков спичек громоздились друг на друга на самодельных полках, вбитых в стену. Саша вспомнила, что склад таких же старых спичек еще советского образца она обнаружила в погребе у деда. Также на полках стояла посуда – пара алюминиевых мисок, эмалированная кружка, ложки и вилки.
Взяв лампу в руки, чтобы осветить углы комнаты, Саша ходила от стены к стене, рассматривая убежище. Да уж, похоже, оно было построено очень давно. Кое-где на толстых стенах выступали крохотные капельки воды, отблескивая на свету. Стены были испещрены какими-то царапинами, будто кто-то черточками отмечал дни своего пребывания здесь. А может, это сделал дед? Здесь же Саша увидела едва различимые надписи. Они почти стерлись под действием времени, но девушке все же удалось прочитать: «Партизаны, бейте врага без пощады!», «Мщение и смерть немецким людоедам!», «От народной мести не уйти врагу!», «Наши силы неисчислимы!». Здесь виднелись и еще какие-то лозунги, но различить их было практически невозможно.
- Боже, дедушка! Ты жил здесь все это время? – Удивленно протянула Саша. – Не могу поверить!..
- А что мне? – Пожал плечами дед. – Я в любых условиях выживу. – Он наклонился над потухшим кострищем и зажег спичку. Через несколько минут угли затрещали. – Садись сюда, внучка, будем греться, а то, я вижу, ты совсем озябла. – Призывно махнул рукой дед и извлек откуда-то два деревянных ящика. Он перевернул их вверх днищем, и, придвинув ближе к костру, похлопал ладонью по одному из ящиков.
Саша неуверенно опустилась на импровизированный стул, а дед подкинул в костер какие-то газеты и деревяшки. Дрова были отсыревшие, но все же, прогревшись, они постепенно начинали разгораться, и вскоре в убежище стало совсем светло. Огонь потрескивал, и Саша придвинулась ближе к костру, грея озябшие ладони. Внезапно она почувствовала острое желание покурить, но сигареты остались в доме. Что ж, придется потерпеть. Дым от костра поднимался вверх, растворяясь где-то под потолком, видимо, там находилось вентиляционное отверстие, ведущее наружу.
- Как ты нашел это укрытие, дедуль?
Николай Харитонович пошевелил дрова длинной суковатой палкой, а затем произнес:
- Я знал о нем, моя дорогая. Эта землянка сохранилась здесь еще со времен Великой Отечественной. Ее вырыли партизаны, а я просто установил замок на дверь, чтобы никто не смог проникнуть сюда. Это укрытие очень сложно найти, но я оставил незаметные опознавательные знаки на деревьях, чтобы не заблудиться. Когда я однажды увидел, что маскировка входа в укрытие потревожена, я уж подумал, что они нашли меня… - Вздохнул дед и задумчиво почесал бороду. – Но, к счастью, это была ты. Ты обронила вот это. – Он потянулся куда-то в карман своей фуфайки и извлек оттуда маленькую золотую сережку.
Саша тут же узнала это украшение. Небольшая витиеватая сережка с маленьким красным камушком – это украшение она носила, не снимая почти никогда.
- Да, это мое… - С удивлением протянула девушка, непроизвольно дотронувшись до мочек ушей. Так и есть - серьга в правой отсутствовала, и она совсем не заметила, что уже несколько дней ходила без нее. Впрочем, девушке было не до этого. – Спасибо, дедушка. – Она протолкнула сережку в ухо, а затем спросила. – Может, ты расскажешь мне, наконец, что здесь происходит? Я ничего не понимаю.
Дед как-то печально посмотрел на внучку и тяжело вздохнул.
- Только я знаю всю правду об этом месте, поэтому они и охотятся за мной...