Алби, завернувшись в покрывало на манер древних римлян, развешивала на крючки выстиранную в озерце одежду. Пусть это не полноценный агрегат с функциями стирки, химчистки, сушки и глажки, как у неё в квартире, но хотя бы соль выполоскалась. Гарт придерживался того же мнения по поводу соли, но форму очень аккуратно расправлял по стрелкам, а пиджак и вовсе ухитрился пристроить висеть на краю стола, чтобы не мялся. Утюгов во Внешнем мире отродясь не водилось. Галстук так и лежал, придавленный кейсом.
— Ну вот, — Гарт с довольным видом растянулся на импровизированной постели, — жизнь налаживается. Я так и буду с твоим затылком разговаривать?
— Надень на себя хоть что-нибудь, — пробурчала девушка, не отрывая взгляда от крючков, — я так не могу.
— Терпи. Ладно, — он фыркнул, — ты совершенно невыносима.
Он нашёл в металлическом шкафчике нечто, когда-то, видимо, бывшее полотенцем. Ткань была сухой, жёсткой и колючей.
— Так лучше?
Алби обернулась и кивнула. С её щёк ещё не сошёл румянец. Она никак не могла привыкнуть к этой манере расхаживать в чём мать родила, причём с полнейшей невозмутимостью. По крайней мере, она бы так не смогла.
— Т-с-с, — Рифус прислушался, — тихо... Замри... А, нет. Всё нормально. Пошли, увидишь такое, дух захватит.
Алби тоже прислушалась, но сквозь толстые стены подстанции ей мерещился только слабый, вибрирующий гул.
Гарт распахнул дверь, и она от неожиданности прижала ладонь к губам, во все глаза глядя на открывшееся зрелище.
Во Внешнем мире бушевала гроза. Вода потоками изливалась с невидимых за кронами деревьев небес, сплошной стеной вставая перед двумя людьми, стоящими в дверном проёме. Дождь падал отвесно, с хлюпаньем и пузырями впитываясь в переувлажнённый мох, образуя тут и там то ли лужи, то ли уже маленькие озёра. По блестящим от воды лианам сильными потоками ливень низвергался в землю, уже почти затопив мёртвого штырька. Иногда перед взором Алби всё белело от нестерпимо ярких сполохов молний, пробивающихся даже сквозь сплошную шапку крон. Один сверкающий трезубец с диким треском вонзился в дерево, и трёхсотлетний исполин, разрубленный на две части, со стоном рухнул в бурлящий от воды мох, задевая другие деревья и обдав всё вокруг миллионами брызг. От грохота закладывало уши, этот гром был гораздо мощнее, чем в самую неистовую грозу в Ойкумене. Алби всерьёз опасалась, что её барабанные перепонки не выдержат и лопнут. Всё вокруг сверкало, грохотало, заливало потоками обезумевшей воды, уже начинавшей покрывать ковёр из мха пузырящимся слоем, поднимавшимся всё выше. Алби зачарованно наблюдала за яростью стихии, забыв даже дышать.
— Всё, назад, а то через порог перельётся, — Рифус втащил её обратно в помещение. Девушка покорно зашла внутрь, всё ещё находясь под впечатлением.
— Какая красота... Какая же это красота, какая мощь... Почему здесь такие сильные грозы?
— Понятия не имею. Наверное, какие-нибудь хитрые воздушные потоки. Тут же природный круговорот, это тебе не Ойкумена. Тут жарко, сильные испарения, всё идёт вверх, а потом, как ни странно, возвращается обратно. Я тебе показал это, чтобы ты поняла, как опасен может быть Внешний мир, даже будь он необитаем. Теперь пару дней придётся провести в комнате, пока вода не схлынет. Выходить не дальше пары шагов от входа, чуть что, пулей внутрь. Бог его знает, что сюда приплывёт по таким-то разливам. Рыбы тут с зубами, чтоб ты знала, у некоторых даже пасть толком не закрывается. Эх, сейчас бы рыбки солёной, да под хорошую кружку... Сколько ещё осталось орехов?
Алби подошла к кучке в углу и пересчитала.
— Восемь.
— Сойдёт. Надо провести ревизию наших пайков и особенно запасов воды.
— А дождевую нельзя начерпать? Пока её тут много? Или это опасно?
Гарт задумался.
— В принципе, можно. Она ещё свежая, не пропиталась приветами здешних травок-цветочков...
Он вытащил пару канистр из кейса и бросил, не оборачиваясь:
— Пока пересчитай сухпайки и остальное. Включая капсулы с "коктейлем".
— С каким? — не поняла Алби.
— Просто пересчитай красные капсулы. Вернусь, объясню. — Он вышел за дверь, заперев её на два оборота.
Всего в наличии оказалось восемь орехов, десять упаковок галет по тридцать штук, двадцать литров дистиллировки и десять упаковок капсул по десять же в каждой. Рифус, вернувшись с водой, одобрительно кивнул:
— Протянем. Хороший кусок мяса бы сейчас, да откуда. Даже если я пристрелю что-нибудь съедобное, готовить всё равно не на чем. Костра здесь не разведёшь, снаружи тем более, там сейчас стопроцентная влажность, плитки нет. А раньше выдавали, между прочим. Ладно, хоть вода есть, иначе кранты. Что там с капсулами?
— Сто штук. А что это? — Алби догадывалась, что это какой-то экстренный вариант, но какой именно, не знала.
— Привет от ваших умников из Института. Коктейль для поддержания жизнедеятельности, витамины, углеводы, аминокислоты, все дела. Одной штуки хватает на день-другой. Но это на крайний случай. Я не знаю точно, чего ещё туда намешали, но потом организм словно выжатый лимон. Слабость, головокружение, лапы ломит, хер... простите, хвост отваливается. Хотя капитан говорил, и в этом я ему верю, что ваши профессора и магистры вкачали туда антирадиационный комплекс, который и приводит к реакции. Сколько вашим яйцеголовым не говори, они до сих пор уверены, что излучение здесь зашкаливает. Вот и долбят этим "радиант-плюсом" почём зря. А сами здесь и не были ни разу, что ты. Опасно! Запрещено! Пожизненное! Одно слово: теоретики.
— Но если... — Алби задумалась. — Если эти таблетки такой стресс для организма...
— Это экстра, пойми ты. Хлопнуть одну и бегом, пока на адреналине, назад в Ойкумену, а там уж отлежишься. Так что у нас с тобой это тоже крайняя мера. Особенно для тебя, ты вообще не боец.
— Риф... — Лоб Алби прорезала складка, и девушка внезапно вытаращилась на Гарта круглыми от удивления глазами. — Постой-ка... Ты сказал, эти таблетки разработал Институт?!
— Ну да, — Рифус повертел в пальцах упаковку капсул, — а кто ещё. Мы для них такие же заказчики, как и все остальные. Поступил заказ на такую вот штуку, провели финансирование, ну там опыты-тесты-апробирования. Что в этом такого?
Алби отметила про себя, что Гарт до сих пор говорит "мы", упоминая о бригаде. Даже дезертировавший, он оставался частью системы, всё ещё преданный ей. И от этого опасный вдвойне.
— Но как Институт мог вести для вас разработки, когда вы...
— Это бизнес, любовь моя. Ничего личного. Деньги плюс неограниченные возможности для исследований. Когда заказчиком выступает "Красный отдел", ваши учёные как сыр в масле катаются. И пойми ты наконец. Бригада не работает по пустякам. Бригада прикрывает исследования, потенциально опасные для жизни граждан, экосистемы Ойкумены или несущие угрозу государственной безопасности. В этом случае решение принимается даже не канцлером, а премьер-министром. Мы не фанатики, стригущие под одну гребёнку всех без разбора. Нам платят не за это. Взять тебя. Твоя разработка санкционирована на самом верху. "Гипнос", возможно, затрагивает интересы нацбезопасности. Я не знаю, почему. Но дело очень серьёзное.
Алби молчала, уперев подбородок в колени. Её мир уже в который раз разлетался на куски. Чёрно-белая картина начинала расцвечиваться оттенками и полутонами. Она уже почти забыла о первой трещинке, давшей начало камнепаду: о предательстве Кита Тригга. Он был уже так бесконечно далёк, что девушка искренне удивлялась: как? Как она могла любить этого павлина с его самомнением, дурацкой ревностью к её успехам и неспособностью держать удар. "Здесь бы он и пяти минут не продержался бы". Да ещё эта дурацкая ямочка на подбородке и пухлые, вечно скривлённые в презрительной усмешке губы... Но Кит остался в прошлом, и Алби уже даже было не интересно, как там продвигаются его исследования. Скорее всего, никак. Алби даже профессору не говорила, что записей не вела отчасти из-за Кита, чтобы тот не оттёр её в итоге от проекта, к чему всё упорно шло. Но он всё же оттёр...
Пирс Трей меланхолично мерил шагами лабораторию. Докладывать капитану пока нечего, умозрительные рассуждения Вайльда к делу не подошьёшь, пока этот горе-лаборант не вспомнит ещё хоть что-нибудь. Трей выгнал Кита надираться в "Очарованном кварке", чему трясущийся блондинчик был несказанно рад, и начал усиленно размышлять. Лаборант деморализован двойным предательством: собственным и своей невесты. Трей хмыкнул. Отобрать у девушки проект, а саму засадить в средневековую камеру и после этого удивляться, что она предпочла другого. Лейтенант Трей знал эту сказочку, которой Рон Гир потчевал Кита, знал и втайне ухохатывался. Только такой недалёкий в житейском плане человек, как Кит Тригг, мог повестись на эту мелодраму. Особенно зная Рифуса и его скептическое отношение ко всякого рода интрижкам, да и девчонка не в его вкусе, этакий наивный эльф, а наивности Рифус Гарт не понимал и нянчиться с лаборанткой явно не собирался. И хоть Пирс знал истинную причину пропажи девушки и Гарта, Триггу знать об этом необязательно. При этой мысли Пирс Трей нахмурился. Да что вообще происходит? Гарт дезертировал, прихватив с собой свою добычу, Селвин Ред отправлен в отставку со смехотворной формулировкой, он, Пирс Трей, занимается спаиванием этого слизняка-лаборанта с телячьими глазами и прогрессирующей амнезией. Пирс подпёр щеку костяшками пальцев и задумался.
Не сказать, чтобы они трое были друзьями: Пирс Трей, Селвин Ред и Рифус Гарт, скорее, их объединяли чувство локтя и профессиональная сплочённость. Но противоположности, как известно, притягиваются, и их троица была тому ярчайшим подтверждением. Рыжий дуболом Селвин с говорящей фамилией, обладающий обострённым чувством справедливости и безоговорочной преданностью отделу; Рифус, универсал-переговорщик с недюжинной боевой выучкой, мрачная тень капитана Гира; и он, Пирс Трей, блестящий интеллектуал, доктор наук в нескольких дисциплинах, преимущественно биологической направленности, а так же химии комплексных соединений и высшей органической химии. В своё время перспективного молодого тогда ещё всего лишь аспиранта, только-только с отличием закончившего все Ступени, заприметил "Красный отдел" и, недолго думая, предложил юноше захватывающую научную карьеру... только не в стенах Института. А Пирс Трей идеализмом Алби не страдал и через неделю принёс присягу, повязал галстук, получил удостоверение и табельное, которое вынимал только на стрельбах, и "Красный отдел" пополнил свои ряды очередной утечкой мозгов. В Институте его уход восприняли очень болезненно, на Трея возлагал большие надежды его научный руководитель, но Пирс, навестив как-то старика, доступно объяснил тому, что Институты открываются и закрываются, а спецслужбы были и будут. Вряд ли профессор принял его доводы, но Пирсу Трею было уже глубоко всё равно.
Они познакомились все трое на присвоении им лейтенантского звания, и добродушный весельчак Сел предложил это дело отметить. Гарт тогда пожал плечами и сообщил, что не видит смысла пренебрегать традициями, а Пирс, считавшийся белой вороной из-за своей внешности и слабой боевой подготовки, с радостью уцепился за возможность стать хоть чуточку "своим" в этом мире муштры и дисциплины. На удивление все трое быстро нашли общий язык, хотя более разных людей трудно было себе представить. Там, где Ред действовал силой, а Гарт — изощрёнными моральными пытками, Пирс Трей брал стремительным полётом интеллекта вкупе с аристократическим обаянием, а в случаях с женщинами — профессиональным соблазнением, принося из постели столько же сведений, сколько шептали Рифусу его морально уничтоженные жертвы, глядя в безразличные светло-карие глаза. В общем, троица была яркая во всех отношениях, и теперь Трей сильно беспокоился из-за последних событий. Чтобы Рифус Гарт, преемник Гира, вдруг дезертировал, да ещё напав на сослуживцев... В это лейтенант Трей не верил. Что-то произошло между Рифом и капитаном, что-то такое, что заставило цепного пса Гира сорваться с поводка. А Реда капитан вообще отправил в отставку за неуставные, и тут Трей тоже терялся в догадках. Триумвирата больше не существовало в его прежнем виде, и Пирс во что бы то ни стало решил прояснить всё хотя бы для себя. А ключ был в этом чёртовом "Гипносе", и для красавчика-интеллектуала Пирса Трея стало делом чести найти разгадку, которая, быть может, прольёт свет на все те странности, что творятся в Отделе.
— Секретариат. — Гельт Орс вывел на экран изображение абонента. На мониторе высветилось тонкое скуластое лицо со светло-русыми волосами и в очках с почти невидимой золотой оправой. Очки служили скорее декорацией, линзы были без диоптрий, зрение у мужчины на экране было стопроцентным, но они прекрасно подходили к его образу. Непосвящённый человек решил бы, что звонит какой-нибудь учёный или исследователь в области фундаментальных наук, причём весьма уважаемый, если бы не чёрная рубашка и алый галстук.
Пирс Трей коротко поприветствовал секретаря и приступил к изложению своей просьбы.
— Мне необходим официальный запрос на имя проректора отделения нейробиологии, нейрофизиологии и онейрологии Института на предмет влияния тритиевой воды на Варолиев мост и ретикулярную формацию центрального ядра мозгового ствола. Это касается проекта "Гипнос".
— У вас есть новости?
— Никак нет, господин секретарь. Без отчёта проректора я не смогу детально изложить свои наблюдения, не допустив каких-либо неточностей. Меня особенно интересует воздействие Т2О во время перехода из четвёртой фазы дельта-сна в фазу быстроволнового сна.
— Сейчас составлю запрос. Насколько это срочно?
— Настолько, насколько и проект "Гипнос".
— Завтра отчёт будет у вас на столе, лейтенант Трей. Надеюсь, вам удалось нащупать что-нибудь существенное.
— Я тоже искренне на это надеюсь, господин секретарь.
Остаток вечера Пирс Трей провёл в "Очарованном кварке", переодевшись предварительно в гражданскую одежду и склеив себе в этом вертепе разрушения коры головного мозга симпатичную аспиранточку на ночь. Аспиранточке он представился сотрудником отдела онейрологии, что для девушки из технологического корпуса было равнозначно магу и волшебнику. Кит тоже торчал в "Кварке", при появлении Трея он дёрнулся было, но лейтенант вяло махнул рукой: "Расслабляйся и мне не мешай", после чего Кит завис над своей рюмкой в состоянии, близком к отупению.
Гельт Орс закончил составлять запрос проректору и задумчиво забарабанил пальцами по хромированной поверхности стола. Если этот субчик, Трей, что-то нащупал, это хорошо. У парня исключительно светлая голова, Отдел уже не раз выручали его поистине энциклопедические познания в области биологии и химии. Гир всё плевался, что Пирс Трей слабак, мозговед и предпочитает вести допросы, потягивая шампанское в постели с очередной свидетельницей, но Гельт Орс считал, что слабости присущи всем людям, даже Рону Гиру, а вот Трей с его аналитическим умом и неожиданной для столь изящного юноши хваткой мог вырулить там, где пасовали так любимые капитаном Гиром "усиленные воздействия". Что он там хотел... тритиевая вода. Надо же. Куда же завели команду Эрвина Вайльда эти эксперименты с "ночными ужасами" (не путайте с кошмарами, господа, это всё равно, что сравнивать красное и солёное), что лейтенанту Трею понадобился отчёт о воздействии сверхтяжёлой воды на Варолиев мост? Гельт Орс закурил тонкую сигарету и попросил одного из администраторов распорядиться насчёт стакана свежего лимонада.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/21/1658