Санкт-Петербург
Осень 1720 года
Майор инфантерии князь Федор Переславский и княгиня Елена на ассамблее у Куракиных познакомились с молодым князем Сергеем Телепневым и княгиней Марией. Сама ассамблея проходила чинно и на взгляд Елены скучновато. Молодежи было мало, а старшее поколение в основном занималось беседами, неспешной карточной игрой и вином. Ожидали приезда Государя Петра Первого, но прибывший адъютант (Петр по привычке его называл денщиком) объявил, что Государю недосуг, просят извинить и предаваться веселию без него. Публика была слегка разочарована, но почувствовала себя повольнее и потребовала еще вина.
Князь Телепнев служил в коллегии иностранных дел, куда устроился благодаря знанию иностранных языков и протекции отца, весьма знатного вельможи. На службе не слишком напрягался, предпочитая светские развлечения. Жена, брюнетка княгиня Мария была красива, но несколько жеманна. Обладала игривым темпераментом. Они считались молодой симпатичной парой и общаться с ними было приятно.
Телепневы только что вернулись из Парижа, одетые по последней моде, чем вызывали завистливые взгляды местных модников, говорили с французским прононсом. Весь зал, как по команде, обернулся на них. Как будто что-то сверкнуло, то ли кафтан Телепнева, то ли колье княгини, то ли ее глаза.
Мария оглядела залу и недовольно поморщилась:
- Сразу видно, что старик Куракин из-под палки Государя ассамблею делает.
- Да, мон шер, жаль, что Государь не подъехал, он такой затейник до танцев. Он тебя уведет.
- А ты бери младшую Куракину, советую. Я тебя люблю.
- Знаю, знаю.
Танцы действительно были скучноваты. Одни поклоны и приседания. Княгиня Мария, протанцевав тур с Федором, пригласила их с Еленой в свой салон по пятницам-субботам. Так на него взглянула, что Федор не смог отказаться.
Елена принялась активно собираться и собирать Федора к Телепневым. Никаких мундиров, это салон.
Заказала себе новое платье с тем условием, чтобы подходили все корсеты и нижние юбки, Федору бронзовый кафтан с кружевными манжетами и таким же жабо. Подготовились к салону во всеоружии. Федор, сильно занятый на работе, только и успевал оплачивать счета.
В назначенное время подъехали к Телепневым. Богатый городской особняк. Встретил камердинер, принял плащ и накидку, проводил.
В салоне было шумно. В отличие от только что прошедшей куракинской ассамблеи, было много молодежи, как гвардейской, та и статской. Хозяин, князь Сергей Телепнев, любезно встречал гостей у входа. Умело сочетал хорошую выправку и гибкие статские поклоны. Княгиня Мария красиво покачивала бедрами в затянутом корсете.
Но князья Переславские также выглядели неплохо. Князь Федор в новом коричневом кафтане с золотым отливом, весь в кружевах, треугольную шляпу в страусиных перьях оставил внизу, княгиня Елена, в блистающем платье, с открытыми плечами, декольте на грани возможного (впрочем, оно постоянно сползало, так что для гостей там секретов не осталось), с веером, которым она владела виртуозно, под руку с мужем.
К ним подскочила княгиня Мария. Присела в книксене.
- Благодарю вас, мьсе и мадам, что откликнулись на наш ангажемент. Вы не пожалеете.
И упорхнула.
Часть гостей группировалась возле карточного стола, другие пили вино и предавались беседам. Дамы щебетали друг с другом и ожидали танцев.
Танцы не заставили себя ждать. Оркестр был невелик, но играл превосходно. Федор и Елена протанцевали первый танец, затем Елену пригласил сам хозяин, князь Телепнев, а Федор - симпатичную брюнетку, оказавшуюся француженкой по имени Эжени.
Следующий танец Федор танцевал с княгиней Марией, а князь Телепнев - опять с Еленой. Мария лукаво поглядывала на Федора.
- Вы прекрасно танцуете, князь. Вас учили за границей? Какие Ваши любимые танцы?
- Вы не ошиблись, мадам. У меня были хорошие учителя.
- Может быть, учительницы?
- Вы опять не ошиблись. Одна прелестная дама умела танцевать как женскую, так и мужскую партию.
- И как же Вы ее отблагодарили?
- О, мадам, это секрет, который я обещал хранить вечно.
Ответом был звонкий смех. Эта красавица княгиня Федору нравилась. Он продолжал:
- Еще я танцую русские и греческие танцы.
- О, как пикантно. Я тоже обожаю все а-ля рюс. А Вы похожи на грека. Одиссей.
А ведь попала в точку, подумал Федор и улыбнулся.
По окончании танца Федор подошел к Елене. Та в углу, отвернувшись, сосредоточенно подтягивала корсет:
- Надо бы сказать мадам Софи, чтобы вот здесь чуток перешила. Представляешь, танцую с Сержем, платье откровенно сползло, толком не танцую, а платье поправляю. Правда Серж глядел благосклонно.
- Серж - это князь Телепнев?
- Ну да. А как тебе Мими? Правда прелесть?
Чувствовалось, что Елена с Телепневыми уже накоротке.
Когда разъезжались, хозяева провожали гостей у выхода. Федор, ведя Елену под руку, раскланялся с ними.
- Благодарю вас. Все было великолепно.
Княгиня Мария, или Мими, как ее уже называла Елена, испытывающе взглянула на него:
- Приезжайте к нам в салон в следующую субботу. Мы собираемся более тесным кругом. Будет еще лучше.
Дома первым делом поужинали, поскольку в гостях (на ассамблейке, как выразился Федор), кроме легких французских закусок к вину, ничего не ели. Обменялись впечатлениями. Телепневы, с их парижскими манерами и порядками, выгодно отличались от средней петербургской дворянской публики. Блистали, как выразилась Елена.
На следующей неделе Елена пропадала у портнихи мадам Софи, назаказывала новые туфли, белье, кое-какие украшения, Федор кряхтел, но терпел и платил. В долги не лез. Сам узнал, что князь Телепнев в коллегии иностранных дел специализируется по Франции, Италии, но не только, президент коллегии граф Головкин его ценит. Несколько лет провел в Париже, Риме и Венеции.
Субботним вечером Федор и Елена, разодетые в пух и прах, прибыли в салон Телепневых. О них доложили, встречать выпорхнула хозяйка, княгиня Мария или Мими, как ее уже звала Елена. Елену уже окрестили Лоло.
Федор сделал кавалерский поклон, Мими - реверанс. Она очаровательно улыбнулась:
- У нас тут без церемоний. Разрешите звать Вас Додо?
Не дожидаясь ответа Федора, который сразу не нашелся, она повернулась к гостям и объявила:
- Пожаловали Додо и Лоло! Прошу любить и жаловать.
Гостей было с десяток. Молодежь, одеты богато, но без вызывающей роскоши. Женщины были красивы, как на подбор. Слышалась французская речь.
Из соседней комнаты вышел князь Сергей. Он кивнул Мими, та объявила:
- Прошу к столу.
Гости оживленно переговариваясь, пошли в эту комнату, которая оказалась столовой. Стол был сервирован очень изысканно. Господствовала французская кухня. Князь Сергей поднялся с бокалом в руке.
- Разрешите поднять бокал за наших новых друзей. Наш Додо, герой Гренгама и его очаровательная (многозначительно поглядел на Елену) супруга Лоло.
Все сдвинули бокалы, выпили. Анжуйское вино было превосходно. Затем за хозяина, за очаровательную хозяйку, за уютный дом, где чувствуешь себя свободным, еще за что-то. Потом стали прогуливаться и беседовать. После выпитого вина беседы звучали несколько фривольно.
- Слышали? У графа Раменского новая метресса.
- Чем его Лопухина не устроила? Она прелестна.
- Спросите у него самого. Сейчас у него баронесса курляндская какая-то. Белесая, плоская, как вобла сушеная. Ездит к ней в открытую. Барон делает вид, что не замечает.
Приблизился молодой подпоручик с томным выражением весьма напудренного лица.
- Серж, только у вас и отдыхаешь душой. И телом.
- Додо, разреши представить, это Пьер Соболев. Очень изысканный молодой человек.
- Да, да, - томно ответил Пьер, - жаль, Государь не разделяет правила высшего света. Не угодно ли послушать.
Пьер достал из кармана обрезок газеты и прочитал вслух.
- Приказ Государя.
"Нами замечено, что недоросли отцов именитых в гишпанских камзолах и панталонах с мишурой щеголяют предерзко.
Господину полицмейстеру Санкт-Петербурга указую впредь оных щеголей со рвением превеликим вылавливать, сводить в тайную часть и бить кнутом по жопе, пока от гишпанских панталонов зело похабный вид не останется.
На именитость и вопли наказуемых не взирать.
Замечено также, что жены и девицы на ассамблеях являются, не зная политесу и правила одежды иностранной, яко кикиморы одеты бывают, надев на грязное фижмы из атласа, зело бздят, потеют гораздо, от чего гнусный запах разносят, приводя в смятение гостей иностранных.
Указую впредь - перед ассамблеей мыться мылом в бане и меж ног и следить за чистотой не только верхней робы, а также и исподней, дабы столь гнусной вонью не позорить жен и девиц российских".
Подошедший и слушавший Серж отозвался:
- Наш Государь в своем репертуаре. Что Петербург построить, что моду устанавливать, все из-под палки. Хотя насчет дам, здесь есть кое-какая правда.
Не успел Федор (здесь Додо) удивиться вольности нравов, как появилась Мими и громко объявила:
- Фанты, господа.
Все оживились и пошли в гостиную. Расставили стулья и расселись. Мими была за ведущую.
- Дамы и господа, не возражаете, если фанты будут с прошлой игры? Недосуг писать новые. Прошу дать свои вещи.
Все принялись сдавать ведущей мелкие вещи. Федор дал табакерку. Мими складывала в мешочек, потряхивая.
Затем, когда все расселись и утихомирились, достала фант. Надо спеть арию из оперы.
Достали предмет. Позолоченная табакерка. Пьер поднял руку.
Мими улыбаясь сказала:
- Просим, просим, маэстро.
Пьер фальшивым голосом что-то спел по итальянски. Криво улыбнулся нежным пудренным личиком, сел на место. Жидкие хлопки.
- Покажите ваше нижнее белье. Ого! Жужу, не отворачивайся, это твой платок. Показывай!
Эжени вздохнула, наклонилась, задрала все свои юбки. Белья не было. Раздался громкий смех и аплодисменты. Затем Жужу под руку с каким-то кавалером удалилась в соседнюю комнату.
- Так, следующий фант. Прокукарекать в окно. Только условие, кукарекать громко, а то опять придется.
Достала табакерку Федора.
- Боже, какая деревяшка. Это Ваша, Додо, никак не иначе. Ничего, мы с Лоло Вам вкус привьем. Извольте кукарекать.
Додо, смеясь, открыл окно, взобрался на подоконник, выпрямился во весь гренадерский рост, громко прокукарекал. Шарахнулись прохожие, вдали отозвались петухи. Бурные аплодисменты. Мими сказала:
- Ах, Додо, я уже мечтаю, чтобы Вы меня будили по утрам.
Хитро улыбнулась.
Табакерка была собственноручно выточена Государем Петром Первым, подарена после Гренгама, такой наградой гордились.
- Так. Следующий фант. Расстегнуть корсет. Чей платок?
Поднялся один из французов. И где же у него корсет?
Расстегнул кафтан и камзол, для верности задрал манишку. Был худосочный живот и волосатая грудь. Корсета не было. Впрочем, дамам понравилось.
Игра продолжалась. Мими не знала устали. Уже какая-то дама показывала свои подвязки.
Федор вышел в столовую. Там стоял нетрезвый Серж, наливая себе вина. Он обернулся к Додо.
- А, Додо, дорогой мой, как хорошо, что ты сюда пришел. Где твой бокал?
Налили. Чокнулись, выпили. Серж заговорил.
- Дорогой Додо, ты герой сражений. Про тебя все знают. И кукарекаешь ты замечательно. Ты был на Государевых ассамблеях? Был, я тебя и Лоло видел. Выпьем?
Выпили. Серж продолжил. Он нашел благодарного слушателя.
- У Государя нет никакого гламура. У него не императорский высший свет с утонченными манерами, а голландский портовый кабак. Он может изобразить что-то изысканное перед знатными иностранцами, а приедет сюда, опять за свое. Ты, Додо, не бойся, здесь мы либертены, у нас полная свобода. Свобода от всего, главное от морали. Иезуитской, православной, любой. Свобода тебе, свобода твоей женщине, свобода твоим друзьям и близким. Это наше правило. Мы либертены.
На входе в гостиную, за локоть Додо ухватился Пьер, который зацепился ногой за свою шпору (зачем он их прицепил?) и рухнул в обьятия Додо. Он был пьян.
- Додо, дорогой, помоги мне добраться до кареты. А Жужу хороша!
Самыми веселыми заводилами были французы, шевалье Альфонс ле Шателье (Фофо), еще один, коего Федор не запомнил, очаровательные и весьма шустрые Жужу, знакомая Федору по танцам и Лулу (Луиза), белокурый ангел, задорно поглядывающий.
Потом были танцы. Загулялись допоздна. Получили приглашение на следующую субботу.
Всю следующую неделю Елена занималась новым платьем. Нужно было, чтобы оно не выглядело броско-вызывающе, но изысканно. Под это платье потребовались туфли и украшения.
Но к утру воскресенья Федору нужно было сдать готовый расчет по походу в Померанию и к Телепневым он никак не попадал. Елена была огорчена. Пришлось ехать одной.
На следующий день и всю следующую неделю Федор и Елена были задумчивы. Он из-за новых заданий по службе, она - по причине новых знакомств.
Федору теперь было не до гостей. Корпус Голицына убывал в Померанию и его сборы занимали все время Федора.
Наконец, Федор получил какое-то свободное время и они с Еленой отправились к Телепневым.
Встретила, как всегда Мими.
- О, какие люди. Додо, мы уже подумали, что Вы нами манкируете!
- Прошу простить, мадам. Служба, - кратко ответил Федор.
Мими улыбнулась, ласково и игриво потрепала его за щеку.
В гостиной Додо многих узнал. Француженка, чернявая Жужу (в миру Эжени), ангелоподобная блондинка Лулу (Луиза), молодой франтоватый француз непонятного рода занятий Фофо (Альфонс Ле Шателье), юный подпоручик Пьер (Петр Соболев), само собой хозяева, Серж и Мими. Были новые лица.
В ожидании ужина взяли бокалы с анжуйским, завязались беседы.
Федор отдал должное французскому вину.
Он принялся объяснять Сержу некоторые традиции древнего виноделия.
- В древности урожай винограда был подобен дару богов. Греческое вино было известно повсюду. Ему покровительствовал бог Вакх. И когда он нас одаривал урожаем, мы дарили ему многочисленные жертвы и дары, вели себя, как он велел. А он велел такое, что здесь и не приснится. Этот праздник назывался вакханалия. Я сам прислуживал этому богу и был весьма грешен. Даже добродетельные матроны срывали с себя одежды и были грешны.
Подскочила Лоло:
- Феденька, Дододик милый, ты так и остался в этом древнем времени. Протри глаза. Мы живем уже в восемнадцатом веке. Это современность и совсем другие нравы. Посмотри на Париж, ладно, хотя бы на князей Телепневых! Это гламуррр, - замурлыкала Елена и прижалась к Федору. Затем убежала сплетничать с дамами и кокетничать с кавалерами.
Один молодой человек недовольно говорил:
- Как же отличаются ваши вечера, дорогая Мими, от царских ассамблей. Когда сам государь присутствует, еще есть какое-то оживление, он знаток и любитель танцев, выпить и погулять любит, а без него тоска.
- Ох, не говорите, там вечно какие-то моряки, корабельные мастера, купцы, не умеющие себя правильно вести. Государь совершенно не умеет делать ассамблеи.
Федор удивился смелости речей. Подозвал Елену.
- Кто этот молодой человек?
- Это Гого. Ну, Григорий Буйносов-Ростовский, служит где-то по статской части.
Появилась хозяйка.
- Прошу всех к столу.
Все проследовали в столовую. Стол был уже сервирован. В основном присутствовали блюда французской кухни и изрядное количество бутылок анжуйского. Что же, такие богачи, как князья Телепневы, могли себе такое позволить. Мими щебетала:
- Не представляете, как здесь, в Петербурге трудно готовить французские блюда, к которым мы с Сержем привыкли. Невозможно достать нужные продукты. Когда заменяем местными, получается совсем не то. Но я познакомилась с одним коммерсантом из Бордо, он нас снабжает.
Отужинали и славно выпили, Федор отдал должное французскому вину.
Неутомимая Мими не дала ужину затянуться.
- Все в гостиную, дамы и господа. Будут игры, не пожалеете. Дамы, собирайтесь ко мне.
Все проследовали в гостиную, дамы кучкой столпились вокруг Мими, господа были заинтригованы. Наконец Мими обратилась к ним:
- Итак, господа, слушайте правила игры. Дамы обнажат грудь и станут в ряд перед вами. Кавалерам завяжут глаза и они должны определить, кому принадлежит эта грудь. На ощупь. Наградой угадавшему будет угаданная дама.
И стала расстегиваться.
К Федору подскочила Елена. В глазах поблескивали знакомые звездочки.
- Ну как? Это же настоящие либертены. Тут нет запретов. Не вздумай отказываться. Расшнуруй платье сзади.
Дамы полностью обнажили груди и построились напротив кавалеров. Стройная плечистая Елена со статной осанкой притягивала мужские взгляды.
С завязанными глазами пошел Гого, периодически наталкиваясь на дам или уходя в сторону. Те со смехом возвращали его на нужную стезю. Он находил даму, затем ее грудь, называл имя, вызывая взрыв смеха, передвигался дальше. Никого не угадал.
Затем завязали глаза незнакомому Федору офицеру, тот угадал незнакомую Федору даму. Остальные дамы топтались в нетерпении, но старались стоять красиво, наподобие греческих статуй.
Пошел юный Пьер. Хоть и гибкий юноша, но чувствовалось по осанке, что офицер. Угадал Елену. Уверенно, будто давно знал. Взял ее под руку, повел в отдельную комнату. Елена, поправляя платье, улыбнулась и как-то извиняюще взглянула на Федора.
Следующим пошел сам Федор. Опытной рукой определил Лулу. Помог натянуть на плечи платье, взял под руку, отвел в сторонку. Когда проходили мимо Мими, та шепнула:
- Поздравляю. Лулу хороший выбор.
И взглянула с некоей досадой.
В отдельной комнате Луиза быстро разделась, беспощадно растрепала сложную высокую прическу. Голубоглазая блондинка с остатками пудры на лице. Она обняла Федора, нежно глядя ему в глаза, стала осторожно его раздевать. В ее движениях чувствовалась нежность, но и немалый опыт.
Федор был здоровым мужчиной. Он схватил Лулу, бросил ее на огромную кровать. Мгновенно разделся. Прелюдии уже состоялись и дальнейшие были не нужны. Она сразу раздвинула ноги и он овладел ею. Много раз, пока в дверь не стали осторожно постукивать дальнейшие желающие.
Федор быстро оделся, помог одеться Лулу, поскольку с таким роброном в одиночку не справишься, вышли, разминуясь в дверях с Сержем, хозяином салона, который вел под руку Жужу.
В гостиной все держались по парам. Тех, кто побывал в отдельных аппартаментах, можно было определить по небрежности туалетов и распущенным по плечам волосам у женщин.
Елена стояла в углу с Пьером. О чем-то шептались. Лулу вдруг повернулась к Федору. Вгляделась в его глаза своими ярко-голубыми глазами. Наморщила лобик и попыталась говорить по-русски нежным голоском.
- Как это по-русски. Я давно знал, что ты гуд. Я мало знаю инглиш, была фаворит. Тебья увидел, я есть твой. Эт момент. Ай эм андестенд, как это по-русски, у тебья вайф, ты не либертен. Жена, ремембе. Ти менья опять угадаешь?
И засмеялась.
Федор подошел к Пьеру и Лоло. Она также была с нарушенным туалетом и прической. Пьер откланялся и отошел. Лоло испытывающе взглянула на него:
- Ну как тебе Лулу, либертен ты мой?
- Хороша. На вид белокурый ангел, а весьма темпераментна и опытна.
- Милый, ты не представляешь, насколько опытна. Кажется, ты ей понравился. Еще ревновать здесь не хватало.
- Ладно, милая, не ревнуй. Как твой вьюнош?
Лоло махнула рукой.
- Милый мальчик. Вообразил себя либертеном. Торопился, как и все молодые. Как часто у молодых, в постели у него все выстрелило через три минуты. Я даже возбудиться не успела. Не гляди на него, он переживает. А я думала, что ты Мими возьмешь. А я бы Сержа. Хотя, честно говоря, ты лучше всех.
Дома все было как обычно. Самовар, пироги. Улеглись спать, прижавшись друг к другу, уснули не сразу, вспоминая пережитое.
Наутро Елена рассказывала.
- Эти Жужу и твоя Лулу, настоящие дамы полусвета. Такие имеют цель сесть на содержание богатеньким дядечкам и хорошенько их подоить. Только наверное в Париже такие все разобраны, поэтому дамы потянулись сюда, на непаханную почву. А Фофо вообще непонятный тип. Чем он во Франции занимался, что хочет делать здесь, никто не знает. Ладно, Федя, таких теперь много. Прорубили окно в Европу, вот и получаем из этого окна.
В следующий приезд лакей при входе громко обьявил: "Додо и Лоло!", Серж и Мими встретили нашу пару.
Мими была обаятельна и обворожительна, как всегда. Она проводила их в гостиную, указала на поднос, уставленный бокалами с вином, и упорхнула встречать новых гостей. Как всегда, после нескольких бокалов начались разговоры. Выступал Пьер.
- Как можно говорить о Боге, когда его нет. Не возмущайтесь, господа! Смотрите, сколько зла и несправедливости творится вокруг. Это создал Бог? Звери лесные пожирают друг друга, люди убивают ради амбиций и жажды власти. Если Бог есть, он это создал, тогда он не знает, что делает, то есть полный дурак. Призывает к добру, а творит зло. Но если его нет а есть одна природа, то все становится понятно. И волк лесной и Вы, мадам, едите ягненка, чтобы насытиться и жить. Для этого безвинного ягненка надо убить. Добру и злу здесь не место. Это природа.
Пьер долго рассуждал, дамы с интересом на него глядели, потом раздался призывный зов хозяйки на ужин.
Были устрицы, вино на этот раз было Бордо. Чудные французские салаты, горячие закуски. Звучали тосты, а также беседы с оттенком флирта. Затем, по установленному распорядку, игры. Мими встала, объявила:
- Дамы и господа, извольте в гостиную.
Пошла первой, прихватив со стола пустую бутылку.
- Любезные господа, становитесь у стены, дамы, садитесь на пол в кружок. Я буду крутить бутылку, на какую даму покажет, та должна снять предмет туалета.
- А если ни на кого не покажет? - спросила Лоло, как-то заинтересованно, - ну, между двумя?
- Тогда раздевается та, на кого показал последнюю. Кто разденется первой, имеет право выбрать кавалера. Господа, не отказывать!
Все встали и сели по назначенным местам, Мими уселась и закрутила бутылку. Бутылка остановилась. Указанная дама сняла диадему. Бутылка закрутилась снова. Снялось колье. У мужчин потихоньку разгорались глаза. Было понятно, что колечки и бусы скоро кончатся и начнется самое интересное.
Бутылка крутилась и уже Жужу принялась расшнуровывать корсет. В результате от корсетов избавились все. Затем Лоло сняла юбку. Додо стоял у стены и чувствовал, что на него поглядывает Лулу. Но бутылка никак не хотела останавливаться на ней. Зато Лоло, после очередной остановки на ней горлышка бутылки, встала, смело сбросила последнюю рубашку и, обнаженная, подошла к Сержу. На Додо она старалась не глядеть. Серж взял ее под руку и они удалились в будуар.
После этого Мими воскликнула:
- Дамы, это несправедливо. Вы почти голые, а я одетая бутылку кручу. Пользуюсь правом хозяйки. Додо не трогать, он мой!
На лицах некоторых дам читалось недовольство, но никто не возражал. Лулу со вздохом прошла мимо Додо и взяла Пьера. Дамы раздевались и приглашали кавалеров.
В итоге в гостиной, среди охапок одежд, остались Додо и Мими. Из разных уголков дома доносились вздохи и стоны. Мими, смеясь, сказала:
- Теперь, дорогой Додо, как бутылочку не крути, на меня покажет.
Взяла Додо за руку, повела за собой. Они прошли в небольшой уютный будуар. Мими зажгла свечи в канделябре. Они стали раздеваться. Мими со сладким стоном легла на кровать, Додо лег на нее. Они предавались любви до утра, пропустив танцы и весь остаток вечера.
Утром Мими превратилась в добродетельную княгиню Марию. Она угостила Переславских кофе и наказала обязательно приходить в ее салон.
Елена теперь называла себя не иначе, как Лоло. Говорила, что она настоящая либертинка, для которой нет запретов.
Мими и Серж были неистощимы на выдумки. Один вечно недовольный Гого ворчал, что это не либертинаж, а детство какое-то. Вот в Париже...
Наступила настоящая Питерская зима. Крутила метель. Дня почти не было, сплошная ночь. Федор и Елена часто гуляли на морозе, обнявшись или под руку. Однажды, на набережной Невы увидели знакомую фигуру. В войлочной шапке, офицерском плаще. Это был Пьер. Он давно не показывался в салоне Мими.
Они подошли. Елена приветливо обратилась:
- Здравствуйте, Пьер! Как давно Вас не видели.
Пьер повернулся. С тех пор, как его видели, он сильно изменился. Будто стал старше не на четыре месяца, а на десять лет. Лицо стало худым и прорезались морщины.
- Я теперь не Пьер, а подпоручик в отставке Петр Соболев.
Федор насторожился:
- Почему в отставке? Тебе служить и служить, молодой.
Соболев молча откинул зимний офицерский плащ. В форменном зеленом мундире один рукав был пустой. Руки не было. Федор был боевым офицером, видевшим кровь. Ему не надо было долго объяснять:
- Господин подпоручик, я знал, что Вы определены в состав войск, сражающихся в Померании. Что же случилось?
Лицо Петра стало жестким. Окаменело. Морщины как бы врезались в него. Петр постоял, дыша морозным ветром. Потом заговорил.
- Вы, мадам и мсье, всегда выгодно отличались от других посетителей салона мадам Мими. Одно время, когда бутылочка указала как надо, я даже влюбился в Вас, мадам.
А в походе все было по-другому. Пока Государь присутствовал, какой-то порядок был. Потом отъехал по государственным делам, ужасный бардак начался. Еды не хватало. Начался голод.
Мы в штабе рассчитали продовольственный и фуражный запас, куда это делось?, подумалось Федору. Украли, не иначе.
Петр продолжал.
- У всех начались поносы. Пардон, мадам.
- Ничего, я всякое видала.
- Лагерь превращался в ...
- Не продолжайте, представляю.
- Осень балтийская. Сплошные дожди. Мы не могли высохнуть, многие заболели, начались смерти. Самые большие потери у нас были не на поле боя, а в лагере от поноса и смертного кашля. А Государь велел идти вперед. Гнал и гнал. Солдаты все понимали и терпели. Шли вперед. До сих пор они как живые передо мной стоят. А грязища была такая, что не только обувь застревала, но и подковы у лошадей с копыт повыдирало.
Все помолчали, глядя на Петропавловскую крепость, где тоже было немало людей зарыто.
- Сколько ночей я не спал и промокший трясся от холода. По ночам прижимались спинами друг к другу, укрывая на животе зарядную сумку, дабы порох сухим был. А потом был этот шведский редут. Артиллерия у нас была, но обоз с зарядами где-то застрял в грязи. Выстрелили раза три и вперед, в атаку. Шведы сильный огонь открыли. Много наших положили, мне руку отстрелили.
Потом мне рассказали, что этот редут мы взяли с первой атаки. Вы, Федор, опытный боевой офицер, меня поймете. Когда в человека ударяет пушечное ядро, то отлетают руки-ноги, они не слишком крепко держатся в суставах. Тело превращается в какой-то скрученный мешок в грязи и крови, непонятно, где мозги, а где говно из кишок.
Наш гошпиталь никогда не забуду. После боя он наполнялся, санитары с ног сбивались, кого перевязать, кому воды попить. Хороший доктор был, Мюнцель, аккуратно мне все лишнее отрезал, обмыл, перевязал. Обошлось, зажило. Бог помог. Эти доктора, когда торопятся после боя, режут направо и налево, не разбирая.
А некоторым не так повезло. Со мной рядом лежал прапорщик Ильин, его в ступню ранило картечиной. Удалили по щиколотку, пилили по-живому, но начался антонов огонь. Нога стала чернеть, опухать. Стали пилить ногу выше. По ночам мне снятся его крики. И куча отрезанных конечностей. А я лежал, не спал и молился Богу. Это я, который громогласно в салоне Мими утвеждал, что Бога нет! Все время молился. Затем Ильина стали резать и пилить по третьему разу. Ногу удалили полностью. Потом он умер в мучениях.
Теперь я подпоручик в отставке Петр Соболев с назначенной пенсией. К мадам Мими я больше не пойду. Я не смогу так жить. Эти игры в либертенов - такое наивное избалованное детство! Надо было увидеть грязь и кровь, чтобы это понять. Прощайте, господа. Да поможет вам Бог. Разрешите побыть мне одному.
Они попрощались, Федор с Еленой медленно пошли домой. По дороге молчали. Кухарка издалека увидела их, идущих по набережной Мойки и растопила малый самовар. Поужинали пирогами так же молча, потом Елена задумчиво сказала:
- Я к мадам Мими тоже не пойду.
Федор согласно кивнул головой:
- У меня скоро отпуск. Поедем к нам в Новгород, повидаем сына, проведаем наш дом, истопим баньку.
Июнь 2016г.