ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
На церковные праздники Серпуховская элита завела обычай посещать городской собор. По ее мнению, в этом было что-то исконно русское: оставив лимузин на стоянке под присмотром полиции, пешком пройти, крестясь с поклонами, через низенькую калитку семнадцатого века, пропуская вперед старушек и обязательно бросая нищим мелочь.
Естественно, никто не приезжал с утра, на исповедь и причастие. Собирались на молебен по окончании литургии, уже опохмелившись и разгладив лицо макияжем. Стояли в храме по негласному правилу, у каждой властной должности или денежного состояния имелось свое место.
Последним, уже практически на завершении молебна, радуя уставший тянуть время хор, появлялся Каганович. Он шел по образовывающемуся перед ним коридору в толпе, производя в расступающихся людях смущение. Довольно приветливо здоровался, без рукопожатий, с прихожанами. Подойдя к стоящему в центре собора настоятелю, о. Мефодию, Каганов испивал из позолоченного корца только что освященной воды, вкушал просфору, и отходил молиться к киоту с чудотворной иконой. Возле нее проводил минут пять, истово глядя на лик, и, если не считал нужным перекинуться с кем-либо из присутствующих словом, покидал храм.
Именно из-за Кагановича и собирались в соборе все сливки Серпуховского общества. От мультимиллиардера даже не Российского, а международного масштаба, исходил удивительный аромат большой власти и денег.
Один вид Кагановича услаждал глаза и вызывал приятные ощущения, повторения которых таким людям, как Павлов, хотелось всякий раз, когда они с огорчением вспоминали о собственных финансовых и властных возможностях. Проще говоря, долларовый миллиардер был живой легендой, его все хотели видеть, и как можно чаще.
Простите, отвлеклись, вернемся к нашей истории. В описываемый день Павловы стояли там же, где и всегда, но не молчали по обыкновению, а переругивались под укоризненные покачивания головой наблюдающего за ними Фетисова. Супруги спорили о том, какой из проектов тотема подать для освящения – папку, созданную при участии Яр, или осененную вдохновением двух лиц: Кузнецовой и Баха.
Идеи Татьяны не пришлись по душе Зинаиде.
– Ну и на что будет похож наш тотем? – шипела она, – посмотри сам, оплавившаяся свеча ровнее выглядит, чем архитектурная композиция по произведениям твоей малолетки!
– А у Александра и Лариски эскизы смотрится, будто они вдохновлялись в номере для новобрачных! Хоть у Юры спроси, сплошная чушь! – не оставался в долгу Павлов, призывая Фетисова на помощь.
Уже появившийся Каганович подошел к о. Мефодию, в храме установилась благоговейная тишина. Миллиардер и настоятель троекратно облобызались. Фетисов мимикой сразу показал супругам, что бы они его в свою свару не втягивали. До конца молитвенного собрания оставалось несколько минут, но решения проблемы не наблюдалось. Зинаида не выдержала, сложила две папки в одну, и толкнула Павлова вперед с шепотом:
– Иди, позже успеем разобраться!
Каганович направился к чудотворной иконе, настоятель о. Мефодий начал кропить святой водой присутствующих. Мэр подошел к настоятелю и наполнил пространство негромким солидным басом:
– Батюшка! освятите проекты, задумали новое.
– Что у вас там? – недовольно спросил о. Мефодий.
– Да так, личное! – С «нажимом» в голосе произнес мэр.
В городском благочинии состояло порядка сорока храмов с запутанной земельной историей, и хоть взяток с церкви никто не брал, но и навстречу ей не шли. Бумаги пылились на полках, их движение по властным коридорам происходило так долго, что порой менялось несколько священников на приходах, прежде чем администрация делала очередной ход. Благочинный о. Мефодий, человек целеустремленный, зависел в своей деятельности от чиновников мэрии. Поэтому он не стал вникать, что надумал мэр. Священник выполнил его просьбу, намочив градоначальника св. водой так, словно задался целью изгнать из Павлова нечистую силу.
Мэр мысленно возмутился, и собрался уже выговорить настоятелю за рьяность, но тут Каганович отошел от киота, и народ умиленно вздохнул. По примеру миллиардера все перекрестились, и вслед за ним потихоньку направились к выходу. Фетисов слегка приобнял супругов и потянул за собой, показывая, что пора. Зинаида ловко вытащила из папки мэра свой проект, и они влились в поток важных лиц и нужных персон.
Оказавшись в мэрии в своем кабинете, Павлов первым делом брезгливо заменил влажный пиджак. Затем снял белое покрывало со стоящего на полу макета и впился в него взглядом. Возможно, Зинаида права, он напрасно настаивает на кандидатуре Яр, как пророчицы Силы?
Чем дольше Павлов смотрел на тотем, заходя с разных углов, тем сильнее терзали сомнения. Не выдержав напряжения, он решил передохнуть и уселся на рабочее место с бутылочкой газировки. Раздражение, накопившееся за столь тяжелое утро, усилилось от того, что вода оказалась теплой.
Холодильник сломался? Мэр нажал кнопку вызова секретарши, и вдруг заметил перед собой полиэтиленовый пакет, флешку, и визитку Александра Баха. Павлов захотел смахнуть этот мусор со стола, однако в последний момент передумал. Мэр завел правило среди подчиненных наушничать по любому, даже мелкому поводу. У него мелькнула мысль, что карта памяти может содержать компромат. Будет не умно с его стороны выбросить хороший материал для интриги. Павлов с ленцой настроил на компьютере просмотр содержащейся на флешке видеозаписи.
То, что он увидел, вызвало у него бурю эмоций. Конечно, не сразу. Начало показалось ему не особенно увлекательным: возле своего шкафчика в бассейне суетилась голая секретарша.
– «Тоже мне!» – зевнул мэр, – «нашла, чем удивить, коза старая!»
А она, словно заранее догадываясь, что Павлов подумает, многозначительно посмотрела в объектив скрытой камеры и отошла в сторону с сигаретой. Павлов увидел стоявшую за ней Татьяну. Глаза у градоначальника вспыхнули, на его желтых щеках впервые за много лет появился румянец.
Вторично посмотрев, Павлов понял, что именно лежит у него на столе.
Мэр дрожащими руками распечатал пакет с вожделенным запахом. Предчувствие не обмануло его – он улетел на качелях высоко в небо и стал блаженно улыбаться. Мурашки, приливы тепла, кружения головы с закатыванием глаз! Павлов испытал все упомянутое, и много чего еще, о чем мы, как приличные люди, писать не будем.
Приятные ощущения испортила секретарша, внезапно появившись в кабинете.
– Вызывали? – спросила она, глядя в маслянистые глазки шефа.
Павлов понял, что рискует потерять авторитет в ее глазах, собрался, и спросил почти строго:
– Чем ты занимаешься? Я когда вызывал?
– Управляющая комитетом по земле и городскому имуществу в приемной скандалила. Отказывается вручать ордера победителям вашего конкурса. Требует, чтобы вы подтвердили распределение жилплощади письменным согласием совета депутатов г. Серпухова. Я ее еле успокоила, записала на прием завтра к 9-00. Вы же сложные вопросы любите по утрам решать, я правильно поступила? – выпалила секретарша, оправдываясь.
Мэр задумался. Управляющая, о которой шла речь, давно нервировала его. Она работала на должности при нескольких администрациях, считала себя независимой, и не упускала случая это показать. Павлов уважал ее за профессионализм, но терпел только потому, что ей доверяли депутаты. Требование управляющей дополнительных документов говорило о том, что или Павлов перегнул палку, или депутаты по неизвестной причине подняли бунт. Подозрительный мэр вспомнил об угрозах, которые в изобилии распространяли его политические враги. Павлов решился искоренить ростки мятежа и взял, как говориться, быка за рога:
– Знаешь что, а я ее не приму! – сказал он, знаменито, по – Павловски, ощерившись, – я завтра другую буду слушать! Подготовь приказ, эту старуху уволить, а управляющей назначить... тебя! И что бы я больше никогда не слышал, что мои приказы не выполняют! Окончено! Ступай, не мешай работать!
Не считая больше нужным скрывать, чем он занимается, мэр откинулся в кресле и принялся настраиваться на прежний лад..
Вспыхнув лицом и щелкнув статическим электричеством в волосах от счастья, секретарша выскочила вон. Она добилась больше, чем желала! Комитет, управлять которым ее назначил Павлов, был в мэрии самой вожделенной чиновничьей мечтой.
Почему так повелось, оглашать не будем, боимся попасть впросак. Скажем только, что слухи, которыми мы пользуемся относительно фантастического делопроизводства в подмосковных комитетах по управлению землей и имуществом, как правило, оказываются не сильно преувеличенными..