Царь и Отшельник
По эзотерическим мотивам
басни Ивана Крылова
“Воспитание Льва”
“Льву, Кесарю лесов, бог сына даровал.
Звериную вы знаете природу:
У них, не как у нас - у нас ребенок году,
Хотя б он царский был, и глуп, и слаб, и мал;
А годовалый Львенок
Давно уж вышел из пеленок.”
Царь «личностей лесов» есть Лев «мышей, и лис, волков, ягнят и даже камышей»,-
то есть стоит он крепко на ногах и чуток в нём «звериный» взгляд.
Иным словом — истинная сила воли Кесаря — за пределами «детских пелёнок» чарующих сказок об отвлечённой Небесной Истине, и обращается «заботливой взрослостью» благостного земноустроения.
“Так к году Лев-отец не шуткой думать стал.
Чтобы сынка невежей не оставить,
В нем царску честь не уронить
И чтоб, когда сынку придется царством править,
Не стал бы за сынка народ отца бранить.”
Истинный Царь — радеет о благе народа своего и его служение
есть саможертвенность, думающая и поддержании «чистого воздуха леса»
во времена нынешние и последующие далее,
дабы «цвёли и процветали дерева» и меж оными являлись хороводы «цветов чарующе песенных»,
и славилось бы Царствие благостной речию и благородными деяниями подданных,
и власть была бы от Небесного права человеческого —
«жить-быть — и мёд-пиво пить», а не «по усам и ушам лишь елеи лить».
“Кого ж бы попросить, нанять или заставить
Царевича Царем на выучку поставить?”
Для сего и существует подлинная Наука земного мироуправления,
основанная на Небесном праве, но служащая истинному гражданскому благу людей на Земле.
Однако, ныне, порою, забывают разные «знающие люди» о Сердце Царском,
и проповедуют свою «породистую правду», и тьма примеров есть тому -
как «красно-белых слёз реками» стекает оная народу своему.
(Ты кинь лишь чистый взгляд в округу — начни, к примеру, со ближнего востока-юга).
“Отдать его Лисе - Лиса умна:
Да лгать великая охотница она;
А со лжецом во всяком деле мука:
Так это, думал Царь, не царская наука.”
Является типология «псевдо-правд»:
Проповедники «лисией правды» -
стремятся возвести иллюзорную ложь на алтарь «спасительной»,
и, зачастую, ради лишь «своей самовыгодной правды», и — во забвение скрижалей подлинности цели и смысла пребывания Человека на Земле.
“Отдать Кроту: о нем молва была,
Что он во всем большой порядок любит:
Без ощупи шага не ступит
И всякое зерно для своего стола
Он сам и чистит, сам и лупит;
И словом, слава шла,
Что Крот великий зверь на малые дела:
Беда лишь под носом глаза Кротовы зорки,
Да вдаль, не видят ничего;
Порядок же Кротов хорош, да для него;
А царство Львиное гораздо больше норки.”
Проповедники «техногенного материализма» -
может и хороши «как инженеры» и полезны на местах «фабрик и заводов земных», но, даже при всей своей прагматической рачительности, - не может быть сыт человек «лишь хлебом земным», и жизнь его — лишь удовольствиями «сытого тела», даже ежели они вкушаются во множестве «яств пиршеских».
Отсего — и «кротовое чудо» обращается бессмысленным «копчением неба», сколь бы ни было оно «право и оправдано» на уровне «техник и технологий мирской инжинерии», ибо — Душа человеческая есть нечто большее, нежели «кротовый ум и совесть».
“Не взять ли Барса? Барс отважен и силен,
А сверх того, великий тактик он;
Да, Барс политики не знает:
Гражданских прав совсем не понимает,
Какие ж царствовать уроки он подаст!
Царь должен быть судья, министр и воин,
А Барс лишь резаться горазд:
Так и детей учить он царских недостоин.”
И идеология «воинственности», ставящая превыше всего и вся «силу батальности»,-
есть тупиковый путь Человечества — ибо права Человека и смысл его бытия -
не есть лишь извечное «соперничество и драки», а нечто неизмеримо большее, благородное и красивое под Небесами.
“Короче: звери все, и даже самый Слон,
Который был в лесах почтен,
Как в Греции Платон,
Льву все еще казался не умен
И не учен.”
И даже «мудрый слон учёный», «живой и столь весомый» -
идеями учёности своей — полезен очень есть он для людей,
но умность с мудростью готов он перепутать — и ввергнуть общество
в живые сердца муки.
То бишь — наука и учёность — ещё не есть Небесной меры совесть.
А для благого управленья — вначале быть должно лишь Сердце-зренье.
“По счастью, или нет (увидим это вскоре),
Услышав про царево горе,
Такой же царь, пернатых царь. Орел,
Который вел
Со Львом приязнь и дружбу,
Для друга сослужить большую взялся службу
И вызвался сам Львенка воспитать.
У Льва как гору с плеч свалило.
И подлинно: чего, казалось, лучше было
Царевичу царя в учители сыскать?”
Перебрав все «земные» варианты «школ управленческой правды»,
рассмотрев все «притязания на лучшесть», Царь остановил свой взор
на своём друге — Жреце Небесной правды — Орле.
И — был очарован великою «отшельническою силою» Духовного учения и благостностью главного Жреца, быть может, где-то во глубине потаённо и чисто мечтая о обращении земного служения во Божественное как конечную цель всякого служения во все времена на Земле.
И сын царский стал изучать высшую Теологию — у главного Жреца Царства.
“Вот Львенка снарядили
И отпустили
Учиться царствовать к Орлу.”
Обучение искусству науки «мудрого правления Соломонова» -
было отдано «Отрешённому от дел мирских».
“Проходит год и два; меж тем, кого ни спросят,
О Львенке ото всех лишь слышат похвалу:
Все птицы чудеса о нем в лесах разносят.”
О молодом Царевиче вещают «с поднебесья» -
и льются славы мудрости его красивы песни.
Оттуда, из миров что видят «свысока»
земные человечьи здесь дела.
Там «крылья» - высота; на землю лишь порою;
орлы — их жизнь есть «Горы».
То Горний мир сознанья высоты;
во Дольнем благе с со-землянами мудры?
“И, наконец, приходит срочный год,
Царь-Лев за сыном шлет.
Явился сын; тут царь сбирает весь народ,
И малых и больших сзывает;
Сынка целует, обнимает,
И говорит ему он так: "Любезный сын,
По мне наследник ты один;
Я в гроб уже гляжу, а ты лишь в свет вступаешь!
Так я тебе охотно царство сдам.
Скажи теперь при всех лишь нам,
Чему учен ты, что ты знаешь
И как ты свой народ счастливым сделать чаешь?!”
Царь, прикасающийся сердцем ко пониманию временности земного,
и видящий во Жреце провозвестника Небесной мудрости,
встречает с огромной, полной благостных надежд радостию, сына своего, и предвещает в нём способность быть ещё более мудрым правителем народа.
И наступает час правды, сын должен показать свою достойность великой «Соломоновой преемственности» - власти любящего мудрого Сердца на Земле.
"Папа, - ответствовал сынок, - я знаю то,
Чего не знает здесь никто:
И от Орла до Перепелки,
Какой где птице боле вод,
Какая чем из них живет,
Какие яйца несет,
И птичьи нужды все сочту вам до иголки.”
Сын, веьма серьёзно обученный принципам Теологии мироустроения,
перечисляет виды «небесного отшельничества», коии он усердно изучал «во Горнием монастыре».
“Вот от учителей тебе мой аттестат:
У птиц недаром говорят,
Что я хватаю с неба звезды;
Когда ж намерен ты правленье мне вручить,
То я тотчас начну зверей учить
Вить гнезды".”
Сын представляет «аттестат Запредельного знания» и провозглашает главную цель жизнии земной:
Отшельничество.
Проясняя - «всё есть суета сует», и все дела ваши царские — тоже суета;
и - выше «взора с Небес» - нет ничего на Земле.
“Тут ахнул царь и весь звериный свет;
Повесил головы Совет,
А Лев-старик поздненько спохватился,
Что Львенок пустякам учился”
Страшное понимание своей ошибки приходит на склоне дней ко Кесарю:
не обрёл у Жреца и во изучении «от ума» Теологии сын истинной мудрости Сердца, не научился уважать «простого человека», понимать, что отрешённость «народа всего» просто загубит Божий Проект Человека на Земле и явится «садисткой идеологией» для человеков при самых благих намерениях, ибо «Кесарю кесарево, а Божие — Богу», то есть — этот Мир не насмешка над Богом, а Его явленная Жизнь, - даже во самой простой травинке, букашке и сверчке, и, тем более — во «образе и подобии» - Человеке.
“И не добро он говорит;
Что пользы нет большой тому знать птичий быт,
Кого зверьми владеть поставила природа,
И что важнейшая наука для царей:
Знать свойство своего народа
И выгоды земли своей.”
И провозглашает Царь и Совет правления:
Нет пользы народу своему от «отшельнического экстремизма», и на то ныне есть Воля Бога самого, как и Его Любовь ко Людям — таковым, каковые они ныне есть, и забота о них чрез истинных мудрых правителей, которые вначале есть «любящие хозяева», и лишь «потом» сознающие свою высшую Божественную природу;
а точнее — являющие высшую любовь Божию ко творению — ещё здесь, в этом не «тридевятом» царстве-государстве на Земле!
И отшельничество истинное, как и истинная мудрость — не забвенность своего народа, со оправданиями «временности всего», -
оная есть живая любовь сердца к Богу — во всём не только неявленном, но и проявленном на Земле -
как Божиему величию самого Вселенского Духа!
Несмотря на временность всего явленного; и со высшим правом —
не претендуя на «правду и право власти» - тихо и молитвенно песенно вознестись «во орлиные выси», отречься -
и любяще взирать со Гориниих высот на извечную суету Дольних пейзажей жизнии.
Любящий Аминь