С юности моей покушался я на святое для каждого советского человека. Не верил во многое, во что должен был. В дружбу народов, например. В равнодушное сосуществование (трудное слово!) верил, в терпение верил, в безразличие. Вот я с Василием Дмитриевичем почти дружил, хоть он и еврей наполовину. С Альбертом Сепаносовичем приятельствую сколько лет, невзирая, что он вообще в Багдаде родился. Еще человека три-четыре мне не противны. А так, чтобы народ с народом – такого не встречал еще.
Когда советская власть перекрасилась, наставники мои партийные все враз поворот сделали, поменялись и ценности тоже. Верят теперича в норму прибыли, в то, что банк надежный. Полудурки вроде Игоря Владимировича, шизофреника нашего гебефренического – в поликлинику ходим вместе – те еще верят, что «Справедливая Россия» справедливей «Единой», хотя и разрозненней. А та – «Единая» - та наоборот: справедливости в ней меньше, зато сплоченней она гораздо.
Мне до всех партий, как до погоды в Парагвае. Меня нынче другое забирает: стал я библию читать на сон грядущий, а потом пытаться с жизнью окружающей ее сопрягать. Интересное занятие. Все бы ничего бы, но замечаю, что опять цепляюсь к тому, что недосягаемым считается.
Я, конечно, человек немолодой и нездоровый. Может, поэтому мне тексты священные так сложны, столько времени требуют. Перечитываю их по нескольку раз, размышляю. Но все же берут меня сомнения противные. Например, зачем детей крестят? К вере-то надо самому, на коленках через всю жизнь ползти-скрестись-подниматься, а мы грудничков, которые еще ни бэ, ни мэ. Или зачем вообще церковь? Традиция красивая, кто бы спорил, но если весь смысл, чтоб традицию показывать, так это уже – музей или ансамбль народной песни и пляски. Я так думаю, церковь напоминать должна о необходимости молиться. Помнить о Боге, молиться, заповеди соблюдать. Функция у нее единственная – напоминать. А посты, причастия, литургии – что это: дисциплина и только? Ну, так зарядку делайте по утрам, не обжирайтесь круглый год, а не только в пост, помогайте соседям, родственникам, еще кому. Еще: попы зачем? Они хорошие, спору нет, но зачем они? Одежды сложные, читают на старославянском - зачем? А купола блестят – зачем это все? Чтоб чаще Господь замечал, как Владимир Семенович пел?
Заговорил на эту тему с племянницей. Она у меня добрая и нежная. Другая бы не знаю, что сделала бы, а эта – чуть не в слезы от моей дремучести. Но, что характерно, так ничего вразумительного и не сказала. Нравится ей патриарх. Мне тоже нравится. Мне система не понятна, а люди, в основном, нравятся. Вот с ними у меня в одностороннем порядке – дружба народов. Но, боюсь, со мной они дружить не станут – покушаюсь на святое.