Аккорд

    
Рассказ из цикла "Аты-баты..."


      Резко, пронзительно заверещал телефон на тумбочке. Выскочив из открытой двери бытовки, дневальный схватил трубку, скороговоркой представился, а через несколько секунд заорал:
        - Завкомвзвода – к командиру части, срочно!
   Старший сержант Микрюков, белоголовый крепыш, рельефный торс и руки которого, казалось, были сбиты из бугров и узлов, нехотя спрыгнул с перекладины, где он, по обыкновению, проводил около получаса каждый вечер, оделся и вышел из казармы. От морозного воздуха запершило в горле. «Тридцатник – не меньше…» - прикинул Микрюков  и зашагал по чуть запорошенной снегом дорожке к штабу. Этот вечерний вызов не предвещал ничего доброго, если учесть, что «батя» уже минимум как два часа должен быть дома, а не в части. В штабе Микрюкова встретил лейтенант, дежурный по части, но на вопрос «Что случилось?» лишь недоуменно пожал плечами и кивнул в сторону кабинета командира, мол, там узнаешь…
   Командир части майор Гайворонский, дородный мужик, чью "талию" с трудом охватывал ремень, встретил Микрюкова сухо, хотя и предложил сесть. «Ругать не станет, но разговор будет непростой…» - мелькнуло в умудрённой двухлетней службой голове сержанта.
        - Микрюков, сколько у нас во взводе дембелей, вместе с тобой? – спросил майор, листая какие-то бумаги.
        - Двенадцать, товарищ майор, - ответил сержант, понимая, что это число командиру хорошо известно, и не для этого уточнения его вызвали в восемь вечера.
        - Значит так, Микрюков – для вас есть дембельский аккорд. Надо срочно протянуть вторую линию периметра на новой территории! – объявил майор.
   Сержант пристально смотрел на командира – шутит или столь изощрённо издевается? Микрюкову было хорошо известно, что такое – дембельский аккорд. Срочную, «аккордную» работу было принято в армии давать дембелям заблаговременно, до издания приказа Министра обороны о демобилизации. Естественно, такой «аккорд» не оплачивался, как и весь солдатский труд, но стимулом служила возможность уехать домой сразу же после выхода приказа. «Приказ Министра вышел шестого октября, а сегодня уже тридцатое ноября. Не сегодня-завтра нас и без аккорда домой отпустят…» - размышлял Микрюков, вслух лишь позволив себе реплику:
        - Так, товарищ майор, завтра и так уже декабрь…
Но Гайворонский явно был готов к такому аргументу:
        - Приказ Министра о вашей демобилизации я обязан выполнить до конца года. Откажетесь – я могу вас отпустить домой тридцать первого декабря. Возьмётесь и сделаете – уедете в тот же день…
   Перспектива встретить Новый год в дальневосточном «экспрессе», который только до Урала будет тащиться не менее четырех суток, была убийственной.
        - Так какой же тут аккорд, если все дембеля, кроме меня, до сих пор в караулах службу несут! – сделал ещё одну попытку вывернуться Микрюков.
Но Гайворонский был неумолим:
        - Я сокращу карантин для новобранцев, они выйдут на посты вместо дембелей.
        - Я не один, товарищ майор, надо с ребятами посоветоваться, дело-то общее…, - вздохнул сержант, опустив голову.
        - Иди, советуйся, завтра в восемь жду с ответом.

   Небольшое подразделение волею воинского начальства было заброшено в приамурские сопки для обслуживания и охраны огромных военных складов. Статус особой, отдельной воинской части обеспечил солидный штат офицеров и прапорщиков, значительно превышавший солдатский контингент. Взвод - тридцать бойцов, поделённый на два караула, был обречён нести через сутки тяжёлую караульную службу в отнюдь не курортных климатических условиях, когда летом жара достигает сорока, а зимняя стужа - пятидесяти, а порой и ниже…
В это лето к территории охраняемого объекта, и без того немалой, прибавили ещё изрядный кусок, на котором быстро выросли огромные, похожие на сараи с плоской крышей, штабеля ящиков с артиллерийскими снарядами. Первая линия ограждения из бетонных столбов и колючей проволоки была построена тогда же, летом. А вот о второй, которую надлежало построить одновременно с первой на расстоянии тридцати метров, создав таким образом закрытый охраняемый периметр, почему-то армейское начальство вовремя не позаботилось.
   Вернувшись, Микрюков собрал в своей каптёрке всех дембелей, находившихся в казарме. Разговор был эмоциональным, естественно - сотканным из нелитературных «междометий», но тягостное решение было единогласным: надо соглашаться. Микрюков позвонил в караул, где находились ещё пятеро дембелей, накоротке обрисовал проблему и предварительное решение. Ответа долго ждать не пришлось…

   Начальство, когда оно очень в чём-либо заинтересовано, способно решить любые вопросы. Каким образом Гайворонскому в гарнизоне удалось сократить срок прохождения курсов молодого бойца для «своих» новобранцев – неведомо, но уже через пару дней, наспех ознакомившись с документацией по объекту и схемами охраны, «молодые» с боевым оружием в руках сменили дембелей на постах. Ещё за пару дней были развезены по всему трехсотметровому периметру бетонные столбы и «бухты» колючей проволоки. Но первый же выход на периметр с ломами и лопатами поверг дембелей в отчаяние: крепкие ноябрьские морозы при почти полном отсутствии снега намертво сковали землю. Стало ясно, что в таких условиях установить «в ниточку» сотню столбов и натянуть проволоку им не удастся и за месяц. Да и мороз под тридцать с ветерком превращают такую работу в каторжную.
Можно долго проклинать нераспорядительное начальство, но задачу этим не решить. Третьего декабря вечером «аккордники» в полном составе собрались на совет.
        - Где достать автобур? – озадачил собратьев Микрюков.
        - В автобате есть, но кто нам его даст! – отозвался ефрейтор Борисов, затягиваясь сигаретой.
        - Ша, у меня там земляк служит, с нашего призыва, тоже домой собирается! – объявил одессит Финько.
        - Дуй в автобат на переговоры, - скомандовал Микрюков, - братва, сбрасываемся на бутылку спирта, без горючего там ничего не решишь!
   Ночью совершенно пьяный Финько заплетающимся языком вымолвил, что «бурилка» будет только в обеденный перерыв, когда офицеры разъезжаются по домам, и то на час-два, не более. Стоимость каждого выезда – бутылка…

   В первый день пробурить удалось около тридцати «лунок». Дембеля торжествовали: ещё пара дней – и можно ставить столбы. Свое начальство досмотром не утруждалось, а часовые старались не замечать, что вдоль охраняемой территории разъезжает чужая техника.
На три бутылки спирта скидывались всем взводом… Финько унёс «валюту», вернувшись, как и положено, пьяным.
   Девятого декабря «аккордники» в валенках, бушлатах и тёплых рукавицах вышли на периметр, но их снова ждал неприятный сюрприз. Мороз неумолимо делал своё дело: весь вывернутый буром грунт превратился в камень. Под ломом грунт всё же крошился, но плотно затрамбовать им опущенный в лунку столб было невозможно.
«Идиоты, - честили сами себя «аккордники», - надо было сразу же за буром столбы ставить!»
Но в тот же вечер Микрюков объявил:
        - Мороз нам вредит, он же нам и поможет.
        - Это как? – озадачились коллеги.
        - Пока не ваше дело, - хитро прищурился замкомвзвода, - Пока ставим столбы и сбрасываем в лунки землю, сколько влезет.
        - А колючку как тянуть, ведь столбы болтаться будут?
        - Не будут…

   Ранним морозным вечером тринадцатого декабря часовые с удивлением наблюдали, как на периметр медленно, переваливаясь на замёрзших кочках, выползла их караульная «водовозка». Она останавливалась у каждого нового столба, заливала в основание воду и переезжала к следующему. Бригада «аккордников» шла следом и выравнивала столбы строго вертикально, в стройную линию…
Ещё три дня ушло на колючую проволоку – и вот уже исполнительный Микрюков докладывает майору Гайворонскому о завершении работ. Выехав на место, командир части с довольным видом тронул пальцем зазвеневшую как струна колючую проволоку, похвалил Микрюкова, скромно потупившего очи, и провозгласил:
        - Молодцы, воины! Сегодня же вечером уедете…

   В двадцать ноль-ноль весёлая, возбуждённая, слегка «подогретая» спиртным компания бывших солдат, а теперь – вольных военнослужащих запаса оставила за вагонными окнами и уходящий назад, в темноту, заштатный посёлок, и «высотку», как условно назывался надоевщий за два года их «охраняемый объект».
        - Вот бы посмотреть на рожу Гайворонского весной, когда наши столбы оттают! – ехидно хохотнул Финько.
        - А я не люблю, когда меня за глотку берут, - с серьёзным видом ответил Микрюков, - впредь майору наука.
   Рельсовые стыки неспешно отбивали свой убаюкивающий ритм, а до Нового года оставалось ещё почти две недели…