— Прежде чем я начну проводить ритуал, прошу вас занять своё ложе, — строго говорит охотник, пока я закрываю за собой дверь, крепко сжимая в кулак окровавленную ладонь. Боль не сильная, зато уж слишком противная. Такое... мерзкое ощущение. Меня даже слегка подташнивает и покачивает, а в глазах всё понемногу плывёт. Заметив, с каким трудом я добираюсь до кровати, Тебальд немедленно обхватывает меня своими сильными руками за талию, помогая преодолеть эти несчастные несколько шагов.
— Что мне следует делать? — облегчённо выдыхаю, когда молодой мужчина убирает руки с моего тела, встав прямо напротив меня.
— Прилягте-ка для начала, — не сводя с меня сосредоточенного взгляда, произносит он.
— Но зачем? У меня всего-то одна рука повреждена, и то не особо сильно... — не успеваю даже договорить, как он со своими нахмуренными, густыми тёмными бровями прерывает меня:
— Ложь вам совсем не к лицу, юная леди. Ваша душа чиста и вам совсем ни к чему её осквернять, — откуда он об этом знает? Да мы с ним едва знакомы, так откуда... Что за чертовщина-то такая?! Его уверенные заявления вводят меня в ступор, в некое смущение, что ли. — В отличие от вашего любовника, — сверкнув ярко-зелёными, точно трава после дождя, глазами в сторону двери, за которой находится Рудольф не в очень хорошем расположении духа, добавляет он.
— Никто в этом мире не идеален.
— Ваша взяла. Однако я бы не советовал вам продолжать с ним... хм... отношения.
— Неужто вы такой мастак в любовных делах, раз позволяете себе такую дерзость — указывать, как мне следует дальше жить?! — прорывает меня на истеричный крик. С одной стороны, хорошо, что здесь прочные стены, хоть до ушей Рудольфа не донесутся мои слова. — Лучше-ка поскорее делайте своё дело, и покончим со всем этим, иначе я доложу королю о вашем неподабающем поведении в отношение служанки высших господ.
— Прилягте на кровать животом, хотя... нет, пока сидите. Займёмся вашей ладонью, — совершенно никак не отреагировав на мои колкие слова, спокойно говорит охотник, подсаживаясь ко мне и жестом показывая, чтобы я протянула ему руку, что мне в следующие секунды, собственно, и приходится сделать. По спине пробегает холодок, когда он заключает ладонь в плен своих широких, больших и очень горячих, но отнюдь не обжигающих, рук. Кровь уже бежит не так обильно, как совсем недавно, что, без всяких сомнений, успокаивает. В душе зарождается какое-то родное, знакомое чувство, когда Тебальд принимается за использование своей магии. На его лице с малость загорелой кожей начинают появляться зеленоватые светящиеся линии, переплетающиеся друг с другом в невероятно красивые узоры. Очи охотника излучают чистейший изумруд — яркий, точно светлячок, летающий в ночи, прожигающий во мне дыру своей невероятной, казалось бы, больше ни с чем не сравнимой силой.
Тоска овладевает моим сознанием... Я издаю приглушённый стон, когда рана медленно затгивается. Щекотно! Приходится сдерживаться, дабы не засмеяться в ту или иную секунду. М-да уж, моё нынешнее поведение оставляет желать лучшего.
— Вам нравится снова ощущать магию в себе, не так ли? — шёпотом спрашивает Тебальд.
— Снова? — мой голос предательски подрагивает. — Что вы несё...
— Молчать! — резко вскрикивает он и, слегка успокоившись, продолжает: — Мне всё о вас известно. И если от людей вы можете скрывать свой дар, то с охотниками такой фокус точно не пройдёт.
— Я не понимаю, о чём вы...
— Лучше закрой свой рот, ведьма, пока я не отрезал тебе язык, — мужчина резко притягивает меня к себе, так, что наши лица оказываются в паре сантиметрах друг от друга. Я даже и не замечаю, что в это же мгновение совсем перестаю дышать. — Твоё тело — сосуд, в котором когда-то жила магия. Вот только... неизвестно, что ты сделала для того, чтобы избавиться от своих способностей. Так что же ты всё-таки сделала, ведьма?! — принимается чуть ли не со всех своих сил трясти меня за плечи. — Из какого ты клана и какой силой обладаешь? Куда ты запечатала свою магию?
— Я не понимаю, о чём вы говорите, отпустите меня! — вырываются из моих уст требовательные слова.
— Всё ты знаешь, просто гореть в пламени огня не хочешь перед всем народом за измену короне, — злостно шипит этот... этот тиран. — Думаешь, я такой дурак, чтобы поверить в то, что ты попала в яблоко стрелой с первого же выстрела? Это абсурд! Ни одна женщина... девушка не способна на подобное. Ты либо ведьма, либо... и не женщина вовсе! — что?! Я в ужасе распахиваю глаза. Настолько широко, что глазное яблоко может вот-вот лопнуть.
— Вы не можете обвинять меня в таком! — взрываюсь я, резко приняв стоячее положение, отчего голова идёт кругом, а ком тошноты становится ещё ближе к горлу. — Будь я ведьмой, меня бы тут точно не было бы... — опираюсь рукой с уже зажившой ладонью на спинку кровати до тех пор, пока перед глазами не перестают мелькать чёрные, как ночь, обморочные точки.
— Я вам не верю, ни единой нитью своей души, — этого и следовало ожидать. — Однако одновременно с этим я очень явственно ощущаю, что вы давно не пользовались магией... в полной её силе, по крайней мере. И слабость вашего тела... настоящая. Но таким, как вы, не место в мире людей. Вас ждёт страшная кара, если вы немедленно не покините это королевство. В ближайшие несколько месяцев охотники будут постоянно патрулировать территорию замка, и если о вас прознают — вас ждёт смертная казнь.
— Выходит, что лишь вы можете видеть всех волшебников насквозь, — догадливо шепчу я.
— Это очень редкий дар, а потому мало кому достаётся. Я — единственный в своём клане охотник, который обладает такой способностью. Вы вроде как пока что не представляете никакой угрозы для рода человеческого, и всё это время, пока я нахожусь здесь, я буду следить за тем, чтобы вы ничего не натворили, сейчас же лягте на живот, мне необходимо до конца излечить ваши раны, как того и требовала Её Величество, — без всяких вопросов я по-быстрому выполняю его просьбу, не без интереса спрашивая:
— А почему зелёный... Эти узоры или татуировки на вашем теле... Почему они именно зелёные?
— Потому что зелёный — цвет нового начала, весны, которую все так боготворят... цвет самой жизни.
— И у всех остальных охотников он такой же?
— Только у меня.
Спину неприятно покалывает, когда Тебальд продолжает проводить ритуал.
— Вы так молоды... — вдруг несколько небрежно бросает он. — Зачем же тогда тратите лучшие годы своей жизни на этого бастарда? Я наслышан о нём, причём весьма неплохо и плодотворно. У него до вас были десятки юных дев, возможно, даже сотни, кто знает, и все их сердца теперь разбиты. Всё благодаря брату Его Величества. У него коварная сущность, бросьте его, пока он и ваше сердце на части не разорвал. Он использует вас и никак не иначе.
— Наши с Рудольфом отношения — не ваше дело, — холодно отчеканиваю я. — Вы закончили?
— Да, шрамы на вашем теле уже должны бы зажить, — с моих уст раздаётся облегчённый вздох. Даже ничего не сказав на прощание, Тебальд уже направляется прямо к выходу из моих покоев. Я быстро соскакиваю с кровати и сзади хватаю мужчину за локоть, тем самым заставив его остановиться. Оказывается, он выше меня аж на несколько голов. Ну надо же... И почему я заметила это именно сейчас?
— Пообещайте, что вы никому не расскажете об этом. Я больше не практикую... магию. Её запечатали мои родители ещё когда мне было чуть больше пяти лет. Я даже не помню того места, где проходил сам ритуал. Прошу, Тебальд, не выдавайте меня. Я всего лишь хочу мирной человеческой жизни... — уж точно не ожидая сего жеста от себя, даже утыкаюсь носом в его широкую, мощную спину.
— Впервые слышу, чтобы кто-то по собственному желанию избавлялся от магии, — изумлённо проранивает он. — Столь величайший дар, проклятье, о которым мечтают тысячи... десятки тысяч людей. Это невероятно!
— У меня была на то веская причина, вот и всего лишь...
— Вы глаголите истину, да, это очевидно. Так уж и быть, я никому не скажу о вас в обмен на... — что же? Не томи, охотник! — В обмен на то, что вы будете вести себя тише воды, ниже травы. Вам всё ясно? — делает ещё один шаг к двери, тем самым вынудив меня отстраниться от его мускулистой спины.
— Да... да... Нет, погодите-ка!
— Что ещё? — с недовольным и, казалось бы, вечно хмурым выражением лица поворачивается он ко мне.
— Вы и правда собираетесь истреблять фей?
— На то воля короля, а также вождя нашего клана, никто не в силах противостоять этому.
— Но ведь это не имеет никакого смысла! — меня распирает от несправедливости. Да, я видела фей всего пару раз за всю свою короткую жизнь, да, я ещё никогда и ни разу ни с одной из них не разговаривала о чём-либо, но я чувствую... своим живым сердцем чувствую, что они не представляют для людей никакой опасности. Феи обладают магией — это неоспоримый факт, разумеется, она поддерживает их долгую жизнь, но чтобы по этой причине истреблять их... Бред какой-то, дезертирство! Выгода ради собственной прихоти! Надоели они Иосифу, видите ли. А если ему когда-то собственные дети надоедят — он тоже прикажет их убить?!
— Я заметил, что и с Его Величеством вы довольно-таки близки, — хмыкает Тебальд. — Так выскажите же ему своё недовольство на этот счёт, в чём проблема? — искренне недоумевает он.
— Если бы он прислушивался к мнению своих поданых — я неприменно соизволила бы это сделать, но... — ком застревает в горле при воспоминаниях о той ночи... когда Иосиф жестоко избил меня плетью. На моей щеке застывает одинокая, холодная слезинка, пока я смотрю куда-то сквозь охотника, но только не на него самого.
— Он чем-то обидел вас?
— Нет, нет, что вы, он очень добр ко мне, ко всем своим слугам, правда до жути упрямый, — в подтверждение своим словам хочу даже рассмеяться. Увы, ничего не выходит. Слёзы продолжают меня ослеплять. Наверняка очень жалкое зрелище... — Боже, ужас-то какой! — поражённо охаю я, смахивая с щёк противные солёные капли. — Уж простите меня, пожалуйста, за эту сентиментальность... Что-то я в последнее время совсем не могу держать себя в руках. Вы можете идти, — встряхиваюсь, тем самым немного взбодрившись. — Благодарю вас за помощь, Тебальд. Ваши способности исцеления бесценны. Желаю вам приятно провести этот вечер! — и после последних произнесённых мною слов дверь резко распахивается, и на пороге появляется Рудольф. Весь вспотевший, запыхавшийся... Такое ощущение, будто бы он только что пробежал несколько кругов вокруг замка. Я окидываю его растрёпанный вид оценивающим взглядом, что не ускользает от подозрительного взора охотника, внимательно обращённого исключительно в нашу сторону. Смущённо поворачиваю голову в сторону, когда золотоволосый красавец протягивает мне довольно-таки объёмный, пышный букет нежно-розовых роз (теперь уже не ярко-алых, как в прошлый раз). Презренно фыркнув, охотник незамедлительно оставляет нас с Рудольфом наедине.
— Вы...
— Анабель, мы ведь с тобой договорились...
— Да, точно. Ты что, специально бегал до сада за этими розами?
— Прости, что оставил тебя наедине с этим... — я прикладываю указательный палец к его мягким на ощупь губам, улыбнувшись и прошептав:
— Ничего страшного, всё хорошо, — прикрыв глаза от наслаждения, мужчина накрывает мою ладонь, которая покоится на его устах, своею, и тело в мгновение ока покрывается роем мурашек. Да что ж это такое-то... Я испуганно отлыниваю от Рудольфа перед тем, как его губы успевают приноснуться к моим губам. — Всё это так... неожиданно, — тихо говорю я, проходя вглубь своей комнаты. Бастард следует за мной, и раздаётся отчётливый звук закрывающегося замка. О нет, только не это, прошу! Моё сердце не выдержит!
— Этот охотник, — с явной неприязнью в голосе начинает принц (да-да, я буду называть его принцем, мне нравится это прозвище, которым постоянно одаривают его другие слуги). — Он до конца тебя излечил?
— Да, он — настоящий мастер своего дела! — Рудольф недовольно закатывает глаза, судя по всему, потому, что я только что похвалила Тебальда.
— Он тебе понравился? — строго спрашивает принц. Этот тон... это значит, что Рудольф требует незамедлительно ответа. И он его обязательно получит.
— В каком смысле? — сглотнув накопившийся в горле ком, я становлюсь спиной всё ближе и ближе к стене. Чёрт, похоже, этот лис планирует загнать меня в угол.
— Ну-у... — в задумчивости приложив указательный палец к нижней губе, протягивает мужчина. — Он, в обшем-то, привлекательный, не так ли?
— Н-наверное... — с подрагивающим голосом подхватываю я утверждение Рудольфа.
— И смотрел он на тебя, мягко говоря, странно, — продолжает принц, когда его руки уже оказываются по обе стороны от моего лица, вжимаясь то ли пальцами, то ли кулаками (к сожалению, не могу этого разглядеть) в стену.
— Мы с ним едва знакомы... — не договариваю. Просто не хватает на это сил, ведь Рудольф с такой нежностью поглаживает всей пятернёй своей руки мою побраговевшую щеку...
— Однако это не помешало ему положить на тебя глаз.
— О чём ты говоришь, да он старше меня лет эдак на пятнадцать, если не на двадцать...
— И что? Как говорится, мужчина в самом расцвете сил. Наверняка уже хочет обзавестись семьёй, а тут ему такая хорошенькая служанка под руку попалась... Ну не парадокс ли? — даже и не зная, что сказать, всего лишь отрицательно мотаю головой. — Видишь ли, Анабель, дело в том, что я очень ревнивый. До такой степени ревнивый, что даже готов собственными зубами разгрызть глотку тому уроду, который вздумает покуситься на твою душу и тело. Который захочет отобрать тебя у меня. О, покорная Анабель... — уже прямо в ухо шепчет мне соблазнительным тенором Рудольф, обжигая кожу горячиим, прерывистым дыханием. — Такое редкое явление, особенно в моём присутствии. Ты совсем не собираешься противостоять натиску моих чувств, моей страсти? Так и будешь молчать, пока я... буду ласкать тебя... — его рука проворно забирается под подол моего платья. — Так, как мне только вздумается.
— Я... — прочищаю горло. — Не кажется ли тебе, что мы спешим с... этим?..
— Не бойся, я могу быть ласковым и заботливым... особенно с тобой. Хотя тебе наверняка захочется, чтобы я был чуть грубее. Ах-х, какое же оно всё-таки длинное! — Рудольф не выдерживает и разрывает моё платье в районе живота на мелкие клочки ткани. Я поражённо охаю, когда его пальцы плавно скользят по моему плоскому, обнажённому животику. — Моя, — ненасытно рычит он, покрывая кожу страстными поцелуями. Боже... — Ты только моя, Анабель. Я больше никому тебя не отдам! — клятвенно произносит принц. — Ни Иосифу, ни Гидеону, ни этому... охотнику. Ни кому-либо ещё.
— Но я всего лишь служанка...
— Это неважно. У меня есть золото... Много золота. Преданные и сильные рыцари. Собственный замок неподалёку отсюда. Когда ты наконец-то станешь моей — ты больше никогда и ни в чём не будешь нуждаться. Обещаю, — он садится передо мной на колени, обхватив мои ноги своими руками и смотря мне прямо в глаза. Голубизна его очей всё ещё уж больно пленительна...
— Но почему? Почему... именно я? — моему удивлению и восхищению нет предела. — Не понимаю...
— Глупенькая! — начинает заливисто хохотать он. Его звонкий смех ласкает слух... — Я люблю тебя" — сердце останавливается... этого не может быть, всё, что здесь и сейчас происходит — нереально. — А теперь признайся, Анабель, только на этот раз честно, я тебе нравлюсь? Ну хоть немного?..
— Думаешь, если бы ты был мне безразличен, стала бы я подпускать тебя к себе ближе, чем на метр? — опускаюсь на колени рядом с ним.
— Анабель, ты даже представить себе не можешь, как ж я счастлив! — он накрывает мои щёки ладонями. — Ты согласна стать моей женой?
— Я... что?! — шокированно подскакиваю с места, не веря своим ушам.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — повторяет он, улыбаясь во все тридцать два жемчужно-белоснежных зуба.
— Скажи... а ты точно Рудольф? — изобразив на лице недоверчивость, интересуюсь я.
— Знаю, ты много чего обо мне слышала от других людей, так знай же теперь: всё это — никчёмные, грязные слухи, ложь! — слегка замявшись, мужчина продолжает: — За исключением тех, в которых говорится, что я спал практически со всеми придворными дамами. Но в этом есть и свои плюсы! Опыт! Я делал это, чтобы быть достаточно опытным во время первой брачной ночи со своей истинной и долгожданной возлюбленной... — не успевает Рудольф закончить предложение, как я смущённо говорю:
— Да-да, я всё поняла, не стоит больше развивать эту тему.
— Что ж, тогда вернёмся к самому важному, — о нет, только не это... — Станешь ли ты моей супругой, прекраснейшая Анабель?
— Всё это так неожиданно... Я... я не знаю. Мне стоит подумать, прежде чем сделать столь важный и ответственный шаг в своей жизни. Прости, — виновато поджимаю губы.
— Тебе не за что извиняться, — он встаёт на ноги и приближается ко мне, заключив меня в свои тёплые объятья. Так хорошо и спокойно... — Прости за то, что я так ужасно вёл себя с тобой. Ты — первая девушка, которая не называла меня божеством или кем-то в этом роде. Более того, тебе хватило духу... хм... хах, в каком-то смысле оскорблять меня, противостоять моим чарам, — после последней сказанной им фразы я издаю приглушённый смешок, наслаждаясь запахом его пота, корицы... в целом, всего его привлекательного тела. Даже боюсь предположить, какую долю удовольствия получали те юные барышни, которым посчастливилось когда-то приглянуться Рудольфу.
— Мы подло обошлись с Гидеоном...
— Кстати об этом, — заметно оживляется Рудольф. — Как раз сейчас я собираюсь сходить к Ребекке за кое-какими успокоительными травами для своего братца, заодно и с Гидеоном поговорю.
— Может, мне стоит составить тебе компанию? — с надеждой в голосе спрашиваю я.
— Не стоит. Это исключительно мужской разговор. Твоё присутствие только усугубит всю ситуацию. Знаешь, неудивительно, что мой друг влюбился в тебя. И тот старикан, охотник, вождь пожирал тебя взглядом... Ты потрясающая. И я счастлив, что мои чувства к тебе нашли отклик в твоей душе. Люблю тебя, моя Анабель, — принц нежно целует буквально каждую клеточку моего лица. Я закрываю глаза, полностью отдаваясь своим ощущениям. Волна сильного возбуждения охватывает меня с головой, когда наши губы сталкиваются друг с другом. Я обнимаю Рулольфа за шею в то время, как поцелуй со стремительной скоростью становится всё глубже и настойчивее. С надеждой на продолжение... на что-то большее. Рудольф действительно имеет весьма немалый опыт в этом деле. Раньше я никогда бы и не подумала, что во время поцелуя можно с тобой осторожностью проходиться языком по нёбу и зубам рта партнёра, так чувственно сплетать языки, посасывать нижнюю губу, одновременно с этим поглаживая пальцами затылок возлюбленной. — Ах-х, какая же ты сладкая! — с трудом отстраняется от меня Рудольф, тяжело дыша. — Так бы и съел тебя.
— Ну всё, ступай уже к Гидеону, — усмехнувшись, говорю я. — Иначе мой контроль будет в сию же секунду потерян, — сие признание вгоняет меня в краску.
— Сладких тебе снов, Анабель, — он торжественно вручает мне букет роз, который всё это время непонятно каким образом держал у себя на руках или руками... в общем, неважно, и невесомо проводит ладонью по моей пылающей ярким румянцем щеке. Его жадный взляд так и молит о том, чтобы я сказала: "Останься", но вместо этого я всего-навсего отворачиваюсь от принца и отрезаю:
— Да, и тебе удачи, Рудольф.