Гл.4
Сашка открыто смотрел на прославленного земляка, он понимал, что Викентий Илларионович вновь пустил в ход свои чары, чтобы парень смог спокойно его выслушать и вникнуть в смысл им же сказанного, при этом не дрожать, как тот заяц и не выбивать дробь зубами.
"Ну и что же ему нужно от меня?" - Сашка терялся в догадках. Да и как тут угадаешь? Историю не учил и поэтому совершенно её не знал. Так только, кое-что... Например, дату Второй Мировой точно мог назвать, ну, ещё может начало Куликовской битвы, а остальное... тёмный непролазный лес.
Купец, как будто читал его мысли, а впрочем, чего греха таить, так оно и было.
- Видите ли, молодой человек, меня здесь не устраивает моё соседство.
- Соседство? - Сашка перевёл взгляд на расположенные рядом со склепом надгробия. По правую сторону лежал огромный камень, вместо памятника, и на нём что-то было высечено. Это какому-то поэту. Творческие люди всегда особенные, такими они слыли во все времена. А по левую - взору открывалась гранитная плита, и Сашка, как не силился, но не смог прочесть, кому она принадлежала.
"Да ладно, какая разница, кто где лежит, и что его здесь не устраивает?"
- Вы не туда взгляд свой обращаете, молодой человек! Меня волнуют не эти жалкие людишки, а только лишь соседство в самом склепе.
Сашка опешил. Сразу и слов не найти к такому заключению.
- Что значит, в самом склепе? Но там же все ваши родственники, начиная с дедов и даже прадедов. Ну и кто из них умудряется жизнь вам попортить Простите...
- Да ничего, ничего... Вы совершенно верно выразились, именно портит... Ну, может, не жизнь... Хотя, если разобраться, то мы о вас очень хорошо осведомлены, а вот вы о нас... - купец издал довольный смешок. - Прошу прощения, молодой человек, я не имею права спекулировать вашим временем. Итак, я готов вам открыться... Дело в том, как вы правильно заметили, склеп является исключительной собственностью семьи Волынкиных, верно?
Сашка кивнул на всякий случай.
- Тогда что здесь делает господин Барцеховский, а? Вы мне можете объяснить?
- Какой ещё Барцеховский, впервые слышу. А вообще, знакомая фамилия, мне её уже называли, только не помню кто.
- Скорее всего вы её в гимназии слышали... Тьфу ты, у вас же такие заведения "школами" зовутся. Но не суть важно, давайте не отвлекаться! Барцеховский Семён Аркадьевич, тоже купец, а тут я не стану кривить душой и скажу более обширно, он когда-то значился и моим другом.
- Ну, и что? - Сашка не мог уловить то направление, куда клонит Волынкин.
- А то! Вас не настораживает, что усыпальница Волынкиных, а там похоронен некто Барцеховский?!
- А чего меня должно настораживать? Сами же сказали, что он ваш друг.
- Неправда! - купец начинал нервничать, но это только смешило Сашку. - Я сказал, что он мой бывший друг, а это не одно и то же! Но даже если бы и настоящий, то это абсолютно ничего не меняет. Волынкины должны почивать отдельно, а Барцеховские отдельно. Теперь понятно?
- Допустим. Но, а я-то тут при чём? Я его, что ли, к вам туда добавил? Я понятия не имею, как тут у вас всё происходило, и в школе я тоже был плохим учеником.
- Так, Семён Аркадьевич и проявил инициативу, заплатив своим племянникам приличную сумму в виде нашего наследства, у нас-то с женой детей не было. Он им и наказал похоронить его в нашем склепе. Это же вопиющее беззаконие! - купец брызгал слюной, лицо его раскраснелось и Сашка даже пожалел несчастного.
- Викентий Илларионович, если вас это успокоит, то я вам открою тайну. При вашей жизни всё решалось за деньги, то есть, прав тот, у кого их навалом. Так вот, прошло полтора столетия, а ничего не изменилось. Уже другие названия государств, другие правители, а только законы всегда остаются прежними...
Но почему вашему другу, простите... вашему бывшему другу, так было важно попасть именно в ваш склеп?
- Как, вы разве не догадываетесь? Это же он меня убил, с целью завладения моего имущества и моей жены. Потом Софочка умерла вперёд него, а он распорядился, чтобы его впоследствии поместили рядом с нею. Нет, вы представляете, каков наглец и самозванец? Ну, а мне, как всё это воспринимать?
- А, понимаю, ревность... И обида, кстати. Ничего себе дружок! Вы, видимо, были не разборчивы? Снова простите...
Купец махнул рукой, мол, пустое, он не в обиде.
- Хорошо, - продолжил Сашка. - почему вы столько лет молчали, а теперь вдруг возмущаетесь? Сто пятьдесят лет вас устраивало соседство, а нынче вы, вдруг иного мнения об этом и ведёте себя, как тот избалованный ребёнок.
- Всё же, молодой человек, я бы попросил вас подбирать выражения... Гм... Меня всё время не устраивала такая близость, но раньше я был бессилен выйти из склепа и попросить о помощи. Теперь у меня есть такая возможность и вот я прошу вашего участия и содействия.
- Но почему моего? Или больше никто на кладбище не ночевал в пьяном состоянии?
- Да полно тут было всякого сброда, но вы честный, в вас много справедливости, и я подумал, что на такого запросто можно положиться.
- Но что я должен делать? Вы, вообще себя слышите? Кто мне позволит войти в усыпальницу и там хозяйничать? Вы осознаёте, какие у меня могут возникнуть неприятности по этому поводу? Это всё не так просто, везде есть свои законы.
- Это я в состоянии предположить, поэтому обратитесь с моей просьбой прямо в церковь. Да-да, именно туда и следует...
- И как вы себе это представляете, особенно обращение от вашего имени?! - теперь Сашка залился звонким смехом. - Давайте пофантазируем... Прихожу я в храм и говорю батюшке:
- Святой отец, тут Викентий Илларионович, наш известный купец, прислал меня с просьбой... - Сашка вновь не удержался от смеха. - Да меня прямо из церкви в психушку отвезут! Почему вы не считаетесь с нравами той эпохи, в которой я живу?
- Я считаюсь... Но что вы ещё можете предложить? Если вы обратитесь к попу, якобы с вашей личной просьбой о моём наболевшем, вас тем более никто не послушает и проблемы уж точно обеспечены. Поэтому вам придётся во всём признаться тутошнему священнику.
- Да кто мне поверит?
- А вы попытайтесь. Или пригласите его ко мне для разговора.
- Он не послушает.
- Вы ещё не пробовали, что-то сделать, а всего лишь фантазируете. Любезный, за проделанную работу вас ждёт вознаграждение.
Сашка безразлично пожал плечами.
- Я ничего от вас не возьму. От умерших не принято брать их подаяния, тем более из склепа.
- Чепуха! Через пять лет, после моего погребения, меня обворовали с ног до головы. Вынесли отсюда все мои фамильные украшения и не только мои. И что вы думаете? Долго и счастливо жили те, кто обобрал меня до нитки. Никто вам из склепа ничего не предлагает, ибо предложить уже нечего. Но я могу назвать кое-какое местечко, где лежат некоторые мои драгоценности...
Под моим началом работал кузнец. То есть, я имею в виду, это был личный кузнец Волынкиных. Как-то я заказал ему подстаканники из жёлтого металла, а он обманул меня в весе. Поскольку подстаканников делалось много, то и остаток получился приличный. Он тогда был влюблён в крепостную девку и для неё смастерил всякие красивые кольца, серьги и многое другое, но подарить не успел, попал под колесо тяжёлой телеги. Это Господь его наказал. Кузнец не выжил, но и не сказал никому, где припрятаны украшения.
- А вам откуда известно, вы что, за ним следили?
- Досуг мне ходить за холопами... Это потом я узнал, когда попал на Небеса, а тут никаких секретов нету. В общем так, юноша! Если провернёте для меня желаемую услугу, то я, в свою очередь, дам наводку на припрятанный клад, и вы станете баснословно богаты. Тот шельмец и каменья мои присваивал и ещё много чего... Сейчас это всё в цене, так что подумайте! Ради чего такое добро, без пользы, будет в земле валяться? Тем более, там скоро стройка начнётся. Решайтесь, юноша, для вас это ничего не стоит. Спрос ведь не ударит в нос.
По виду сидящего перед ним парня, купец понял, что он не заинтересовал того рассказом о золоте и каменьях. Он даже немного позавидовал этому юноше, который никогда не заболеет азартом и алчностью.
- Не дурите, сударь, у вас ведь семья когда-то будет. А её содержать - нужны хорошие средства. Разве не хочется, чтобы ваши дети ни в чём не нуждались?
Кому же такого не хочется? Этим Викентий Илларионович и купил Сашку, не зря купец. А если честно, то Сашку взволновала сама история и ему не терпелось подвести в ней конечный итог.
"А золото... Да ну его! Не соврёт Волынкин, значит дом построю, как батя мечтал. А соврёт, так и беда не слишком велика."