- Черемша тут бывает, а вот по чесноку соскучился!
- Ё.., Матрёна Сергеевна шмат сала предала, я сейчас.
- Ты открывай, - он кивнул на бутылку,
- Я сам принесу.
- Там, на крышке карман.
- Разберусь.
Оббил сургуч с водочного горлышка, шлёпнув ладонью по донышку, выбил пробку. Разливать не стал, пусть хозяин распоряжается. Пока каша доходила, выпили под сало с луком и чесноком.
- Как там мои? Только честно.
- По разному, но они женщины правильные, как японцы говорят, у них есть кёндзё-корень характера. Самое трудное уже пережили, теперь всё будет хорошо. Моряки, портовики, соседи помогают. Если Вы не против породниться, моя семья в стороне стоять не будет.
- Тогда рассказывай, про себя, про родителей.
Чего там рассказывать, трёх минут хватило. Дольше описывал его жену, дочек, внука.
Глаза у мужчины заблестели, но не одну слезинку, он наружу не выпустил.
- Наше кубанское сало повкуснее будет, а ты где ночевать будешь, можно здесь, на столе.
- Аслан...
- Хаматович.
- К себе пригласил.
- Чеснока ему захвати. Он хоть и начальник не маленький, но здесь чеснока не достать. Черемша в этих местах бывает, но это не то. Черкесы любят острое, а какой козий сыр его жена делает! Хороший человек, грамотный и хозяин настоящий, в этой системе такие редко попадаются.
- Он же фронтовик, как сюда-то попал?
- Глаз под Сталинградом потерял, вот его сюда дослуживать сунули.
- Как глаз? Это что ж, со стеклянным ходит?! Я и не заметил. А мне Маша зубы сделала, во, как настоящие.
Я изобразил улыбку.
- Я-то и смотрю, чего это у тебя такие зубы ровные.
Тебе тут дня четыре кантоваться придётся, пока пароход придёт.
- Вы мне лучше скажите, какой Ваш ответ будет, на счёт Шуры.
- Ё.., да какой ответ! Если у Вы с отцом сумеете меня вытащить, всё равно жить рядом вряд ли получиться, а если нет, что ж я отсюда их судьбы решать буду?
Вот посмотрел на тебя, спокойнее будет.
Он разлил остатки водки по стаканам.
- За Ваше счастье.
Расскажи как живёшь, что в стране происходит. По радио - то одни победы.
Я рассказывал, он спрашивал, уточнял. Хлопнула входная дверь.
- Соседи с работы возвращаются. Они вольнонаёмные, хотя какая тут воля. Кто за грехи сюда попал, кто за жильё на пять лет нанялся, кто просто лучше работы не нашёл. Есть такие, кто от власти подальше решил держаться. В нашем домике маркшейдеры живут.
- Кто?
- Горные мастера.
- У Вас же лесопилка.
- Да это так для отвода глаз. Урановую руду полосатики добывают. Пол года кайлом помахал и в яму, на предмет безвестного захоронения. Сама руда не опасна, а вот газы сопутствующие… Ты человек военный, понимаешь, что болтать об этом нельзя, нигде, даже здесь.
Входная дверь снова хлопнула, по коридору забухали сапоги. В кухню вошёл абсолютно квадратный человек. Ростом примерно метр шестьдесят, с неимоверно широкими плечами и не пропорционально длинными руками.
- Михалыч, у нас гости?! Пожрать есть чего-нибудь? А выпить? Чеснок! Живём! Афанасием меня маманя назвала. В каждую фразу он ухитрялся вставлять по пять матерных слов.
- Помойся сперва, потом все ответы.
- Гришка пришёл?
Не дожидаясь ответа заорал,
- Гришка, собачий сын, иди сольёшь.
Схватив пустое ведро, потопал на выход.
Тесть поднялся,
- Так, Виталий, пойдём соберём с чем к начальнику пойдёшь, а с этой бригадой завтра познакомишься, если захочешь. Ко мне завтра в бухгалтерию приходи. Сегодня мне всё обмозговать нужно. Смутил ты меня этим пересмотром.
- Начальник будет уговаривать здесь остаться, мол жену привезём, дом построим.
- Тут будущего нет. Рудник скоро закроют, содержание нужной руды низкое и эта скоро закончится. Год, полтора и амба. Лес возить отсюда, даже пиленный, экономически не выгодно. Закроют как пить дать. Начальник ещё не знает. Аккуратненько поспрашай какие у него планы.
Сунув в карманы бриджей по бутылке водки, подхватил кулёк, свёрнутый из газе-ты, с чесноком, пошёл на очередное застолье.
Через час, перебравшись в беседку за домом, слушал воспоминания Аслана.
- Тут фронтовиков нет, поговорить не с кем, понимаешь меня?
- Часто хватает помолчать.
- В Сталинграде командовал я полком в 10-й стрелковой дивизии НКВД.
Борьба с диверсантами, парашютистами, охрана мостов и так, текучка. Когда фрицы в августе внезапно попёрли на Сталинград, в городе кроме нашей дивизии, бронепоезда и курсантов, войск не было. Полтора месяца с четырьмя пушками 45-пятками, гранатами и бутылками держались. Ни на шаг без приказа не отошли. Больше сотни танков сожгли, около 15 тысяч пехоты, но и от дивизии 26 человек в строю осталось.
Меня бомбой в блиндаже накрыло. Откопали, очнулся глаза нет, контузия ну и мелочёвка всякая. Как жить? На инвалидскую пенсию жену и двоих детей не поднять. Написал письмо Берии.
- Оставьте в органах, хоть кем.
Образование у меня лесотехническое, вот в лес и попал. Сначала заместителем, когда начлаг по возрасту уволился, поставили начальником. Улучшил организацию труда, разрешил в тайге приварок брать, самодеятельность организовал, а главное, потихоньку, урок от политических развёл отдельно по трём зонам. Выработка постепенно начала расти. Тут пришла команда зону для полосатиков организовать. Звание повысили, как не служить?!
- Сколько до полной пенсии трубить?
- До полной не дотяну, здоровье шалит, но пару лет ещё послужу. Домой нужно. Дети растут. Сейчас с родителями в ауле. Отец им нужен. Образование хорошее хочу им дать, а то какая школа в ауле? Нужно в Майкоп ехать. Столица Алыгеи.
- Аслан, ты совсем без акцента говоришь.
- Адыги все по-русски чисто говорят, хотя у нас очень древний и сложный язык.
Через неделю на палубе пароходика, тащившего баржу, прокручивал в голове новые впечатления, знакомства.
Тесть, Савищенко Иван Михайлович рано остался без отца. Мать взял замуж овдовевший казак, быстренько сплавивший пасынка на учёбу в Ростов.
Окончание учёбы совпало со смертью матери. К отчиму не вернулся, начал само-стоятельную жизнь. Вскоре удалось устроиться на хлебозавод, что во время голода на юге России, Украине в 30-х спасло его и молодую жену (ежедневно мог брать домой булку хлеба). Позднее, когда партия объявила программу освоения Дальнего Востока, завербовался бухгалтером в Владивостокский порт.
Аслан Натхо по какому-то спецнабору попавший в войска НКВД. Маленький худой человечек. Его стальной сердечник характера не согнула тяжёлая травма, а годы службы в репрессивном аппарате не превратило сердце в камень.
Вспомнился двухметровый зек в полосатой робе с татуировкой на лбу "Раб Стали-на" и молоденький лейтенант походя сбивавший с ног зеков ударом кулака.
Многое увиденное придётся обдумать и понять. Кроме мыслей из лагеря я увозил письмо для женщин, положительную характеристику на Савищенко И.М., ведро кедровых орешков, шкуру черно-бурой лисы с головой и лапами для Шуры, резные шахматы для отца и всяких деликатесов в дорогу. Всё это Аслан подарил, сказав, что горец с пустыми руками гостя не выпустит.