Наконец, окончательно проснулась Анютка. Зевая и ища босыми ногами тапочки, она пыталась рукой дотянуться до шароваров, сшитых матерью для физкультуры (тогда трико в селе было еще редкостью). Надев на себя сшитую матерью же блузку, выскочила во двор. Ее мать кормила кур зерном и мочеными крошками хлеба, сзывая всех "Куть-куть! Куть-куть!" Те неслись отовсюду на всех парусах, обгоняя друг друга: из огорода, с улицы, с курятника, даже из открытой для просушки бани, сенок.
Дочка попросила у матери горсть зерна, и передразнивая, тоже запищала тонким голосом: "Кути-кути-кути!" Но курицы на Нюрку ноль внимания: не привыкли к ее причитаниям: "Сама мол, кути, а мы куры-несушки пестрой породы!" Нюрка обиделась, кинула в них пшено, убежала в туалет, полчаса читая "Известия"...
На столе в комнате уже лежали в тарелке пироги из черемухи, еще не совсем остывшие, полная кружка молока с устоем толщиной с палец (конечно, в горизонтальном положении!))))
Анютка, вымыв руки, расчесав волосы, заплела в косу (тогда они у нее были густые, ниже пояса, но по длине все же уступали бабушкиным косам, которые укладывались на голове в несколько рядов (как у Тимошенко)))))), и всегда был надет на них чепчик из ситца, села за стол. Через пять минут завтрак был одолен, сказав скороговоркой:"Сибо!", Нюрка рванула к сараю, где в крыше между бревен были воткнуты самодельные удочки: удилища из тальника, две из них даже не ошкуренные, "леска" из белых ниток 10-го номера, "крючки" из согнутых швейных игл с обожженным концом, а "грузила" - из обрубков гвоздей со шляпками.
В кармашке брюк-шароваров коробка из-под спичек с двумя спичками с привязанной к ним нитью в несколько рядов - для пойманной рыбы. В бидоне рыбу не видно, а так она вся на нити, встречные-поперечные ахами и охами приятно будоражили Анюткино самолюбие...)))
Емкостью для червей служила консервная банка. Червей можно было накопать или в огороде, или по пути к Баранихе, к первой из трех рек, опоясывающих село с запада и севера.
Снова забежав на кухню, схватила два пирога, и чтобы мать с бабкой ее не остановили, быстро шмыгнула на улицу.
От дома до речки метров семьсот, нужно было пересечь довольно глубокий овраг, весь заваленный хозяйственным мусором, роясь в котором, и можно было накопать более чем достаточно дождевых червей...
Итак, червями заполнена банка, сверху присыпана перепревшим навозом, до речки осталось метров триста. Анютка чуть ли не кубарем слетела с вершины оврага, пересекла высохшее болотце, которое в период весеннего половодья соединялось частенько с Баранихой, затопляя нижние огороды чуть ли не на всю высоту их распашки по склону тянущегося вдоль течения реки косогора до половины периметра Ковриги с западной и северной ее сторон... Тогда автобус из Шадринска через Ковригу в Ячменево шел, почти плыл по воде, затоплявшей дорогу ...
Но в те дни, в июне, дорога была суха, Бараниха в своем обычном русле, берега ее были в форме синусоиды то с пологими подходами к реке, то с высокими и обрывистыми и достаточно опасными в местах глубоководья у самой воды.
Анютка бежала, держа в руках три удочки, весело напевала свою любимую песенку:
"Не кочегары мы, не плотники,
Но сожалений горьких нет, как нет.
А мы монтажники, высотники,
И с высоты вам шлем привет."
А вот и берег речки. Нюрка выбрала уже насиженное и прикормленное место с удобными, почти как кресло, кочками, быстро размотала с гвоздиков "леску". нацепила на "крючки" половинки червяков, которые от боли извивались, выделяя желто-серую слизь, не даваясь с первого раза "сесть на иглу". Плюнув на наживку, рыбачка почти заправским забросом закинула "лески" всех трех удочек в воду, подальше от берега, где росла местами трава, причалены были всевозможные коряги.
У двух удочек поплавки были придвинуты к концу удилища, лов шел без их участия, а с третьей удочкой Анютка иногда для разнообразия ходила по берегу вдоль течения Баранихи, отходя от "кресла" иногда метров на 100-200. Возвращаясь назад, она нетерпеливо проверяла насадку, иногда неожиданно на крючке трепыхался чабачишка, ерш, а окунь часто срывался с "крючка" и уходил на дно реки. Анютка в такие минуты чуть не ревела, но быстро успокаивалась, если клев начинался спустя короткое время.
В тот день клевало ни шатко-ни валко, к обеду стало жарко, клев совсем прекратился. Нюрка перестала маячить по берегу, воткнула третье удилище в кочку, решила малость самой подкормиться. Достала из второго кармашка шароваров пирог, начала с аппетитом его уминать, не прохватило, таким же макаром съела и второй пирог, не спуская при этом глаз с удочек, которые ничем себя не выдавали.
Пообедав, Анютка решила вынужденную паузу заполнить игрой в слова:
"Я знаю пять названий...". Но дальше названий городов, цветов и светов, имен дело не шло. Проверив "крючки", сменив червей, Нюрка сменила и место заброса в метрах 50 от прежнего, где берег был слегка изогнут, выступом к реке, поэтому "кресло" оказалось не в поле зрения. Не успела Нюрка закинуть удочки, сразу "заклевали" все три. Азарт рыбачки зашкаливал, за час была наловлена почти полная вязанка, но хотелось еще и еще испытывать это непередаваемое ощущение трепыхания удилища под тяжестью пойманной рыбы...
18.06.2016
21:34