Эвакуация. Дневник Томочки. Часть 4

Галина Слепова
                Мы поехали меняться

        Часто хотелось есть. Я-то хоть понимала, что нет ничего поесть в доме, а попробуй объясни это Светке, дурочке, она начинает орать и капризничать. Из-за этого мама её грудью кормила чуть не до двух с половиной лет. А что делать?
 
Однажды мама купила два бидона. У нас такие бидоны делали рабочие на заводе, они очень лёгкие, потому что из алюминия. Один такой бо-о-ольшой! Ростом со Светку. Это для молока. А другой такой маленький, как кукольный. Это для масла. Ещё у нас было три мешка. Большой – для мамы, средний для дедушки и маленький – для меня. Это для муки и для хлеба. Мы набрали разных вещей, взяли даже Светкины вещи, которые ей были уже маловаты, и поехали на поезде в деревню – менять вещи.

         Поезд был совсем не такой длинный, как тот, на котором мы ехали из Москвы – всего четыре вагона, но очень красивый. Вёз его маленький паровоз с большой высокой и широкой трубой. Правда вблизи паровоз оказался довольно-таки огромным, с большими железными колёсами, покрашенными красным, чтобы вы под них случайно не попали. Колёса соединены палками, которые называются шатуны и кривошипы, чтобы их вращать от паровой машины. Так дедушка мне объяснил, который тоже с нами поехал.

         Я, - говорит, - лучше вас деревенских-то знаю. Помогу с переговорами.

        Ехали мы долго, вышли около маленького белого домика – кассы - и пошли по дороге через большое-пребольшое поле в деревню за продуктами. Ярко светило солнышко. Было очень тепло и сухо.  Летали красивые большие бабочки и разноцветные стрекозы с прозрачными крылышками. Поле было жёлтое и красиво волновалось и сверкало, когда дул тёплый ветерок.
 
Как море, - сказала мама. 
Если присмотреться поближе, то  видишь, что в поле растёт много-много отдельных колосков. Дедушка сказал, что это пшеница, но она ещё не совсем созрела - и что будет «знатный» урожай. В пшенице росли красивые синие цветочки - васильки. Правда, вблизи они не такие уж красивые – из коричневой жёсткой шишки растут редкие синие нежные метёлочки. Я спросила, отчего они Васильки - от мальчика Василия или от Василисы Прекрасной и Премудрой, но ни дедушка ни мама этого не знали. Дедушка смеялся и сказал, что мои волосы, как пшеница, а глаза мои, как васильки. Я думаю, это красиво.

        По синему небу плыли высокие пышные белые-белые облака,  донышко у них было темного серо-синего цвета. Становилось жарко. А мы всё шли и шли через поле по пыльной дороге. Хотелось пить. Я устала смотреть вокруг и стала смотреть себе под ноги, потом сняла сандалии  и шлёпала ногами по мягкой горячей пыли, которая фонтанчиками пробивалась между пальцами ног при каждом шаге. Стало трудно дышать. Дедушка сказал маме:

 – Кажется, будет гроза. Надо где-то укрыться.
 
        Мы пошли быстрее к берёзовому лесочку, который поднимался впереди слева от дороги. Над головой, откуда ни возьмись, повисла огромная тяжёлая сизо-лиловая туча. Она пока не закрывала всего неба, сбоку виднелось голубое небо и светило солнце. Потом раздался громкий треск, что-то ударило в землю так, что она затряслась, сверкнула  молния и полил сильный-пресильный дождь. На дороге сразу образовались огромные лужи тёплой воды, потому что вода не успевала уходить в землю. На поверхности луж дождь выбивал большие пузыри, которые лопались, и казалось по луже как будто слюни плавают. Дождь был такой сильный как из лейки или из ведра, а витые струйки дождя все золотые от солнца.

        Ливень, – сказала мама. И запела:
 
                Дождик, дождик, перестань, / Я уеду в Арестань
                Богу молиться, / Христу поклониться,
                У Христа-то сирота / Открывает ворота
                Ключиком-замочком, / Беленьким платочком.

         Грибной, – сказал деда.

        Мы все сразу вымокли до нитки, но стало очень весело. От радости мы с мамой стали скакать по лужам босиком и петь разные весёлые и красивые песни. Тут мы увидели стог сена. Внутри него было очень сухо, тепло и чудесно пахло. Я согрелась и немножко поспала.
 
        Потом мы пошли в деревню. Рядом с деревней на травке я видела чудесных маленьких серых и чёрных овечек, они такие каракулевые, как воротничок на мамином пальто, которое мы несли выменивать. У нас под Москвой таких овечек много-много развелось.

        В деревне мы поменяли все наши вещи, но люди очень смеялись, когда видели наши бидоны и мешки. Назад мы везли молока на донышке большого бидона, мама сказала « с четверть». Мама дала мне попить сладкого молочка из крышки бидона, потом взяла понемножку дедушке и себе, и там осталось ещё меньше.
 
А маслица нам дали маленький кусочек с мамин кулачок. Мы его положили завёрнутым в тряпочку в маленький бидончик. Муки выменяли большой кулёк. Мама сказала  - неплохо, тут пара килограмм. Хлеба дали несколько горбушек, чёрствого, но вкусного. Так что зря мы столько посуды с собой тащили. Одна добрая девочка подала мне в кулёчке семечек. Просто так без обмена. Очень вкусные.

        Зато в поезде один дяденька военный сказал, что у него где-то дома тоже есть такая девочка, как я, с волосами как солома и синими глазами как васильки, и подарил нам две большие банки американской куриной тушёнки и пять кусочков настоящего белого сахара. Так что поездка была совсем недаром. Тушёнка оказалась очень вкусная, просто необыкновенная.

        Жалко, что всё хорошее так быстро кончается.