Утренняя прохлада осени …. года.
Мороза к счастью ещё не было, но столбик термометра уже уверенно показывал на ноль. Если не сегодня, то на днях точно вдарит по всей предзимней программе и тогда все затраченные, неимоверные труды полетят в бездну.
На опушке сосновой полосы одиноко стоял вагончик, приютив за своими стенами сторожа, охраняющего арбузы. Будем надеяться, что это последние денечки… Утренняя серость постепенно, но уверенно переходила в новый, наполненный великими надеждами день и, в знак того, накрыла, все присутствующее здесь, умопомрачительной свежестью осеннего покрывала.
Истукан, со стаканом в протянутой руке, пристально вглядывался в даль, делая вид, что охраняет обозначенную территорию. Рядом с ним, тлел костер, выдавая в окружающую среду: запахи жареной картошки, которую кто-то, видимо стремился запечь, но позабыл про неё или специально за ненадобностью бросил. На столе, стоящему неподалеку, уже во всю работала белка, показывая свой насыщенный уровень работоспособности и великого природного ума, которым наделило её мироздание.
- И-и-и… У-у-у-х-х… Бляха-моха! - раздавалось на площадке.
Потягиваясь и расправляя затекшие плечи, Володя вышел из вагончика и подошел к костру. Он пошевелил, оставшиеся угли и подкинул на них, валявшиеся в стороне щепки, ветки и палки.
- Холодновато, однако. Ночью чуть дуба не дал, пока второе одеяло не накинул, - сказал Вовка и стал усиленно растирать затекшие руки и ноги.
Тело как-то непрошено трясло, а пальцы правой руки, даже и близко не попадали в такт трепыхания пальцев левой руки. Голова непроизвольно дергалась, как у спазмгматического маразматика, а душа как всегда просила немедленно выпустить её погулять и чтобы не пускали обратно, и чтобы больше никогда. Через небольшой промежуток времени, окрестные зверушки, пичужки и квакушки с большим неудовольствием и, очень брезгливым отвращением, услышали долгожданное продолжение прошлого концерта - «Старые песни о главном»:
- Г-о-о-о-споди-и-и! Пожалуйста, прошу тебя! Честное слово, никогда больше не буду! Только прости-и-и! - надрывным голосом, как дикий предводитель масульман на минарете, вопрошал своего Бога наш герой. - Прости душу грешную! Все что хочешь для тебя сдела-а-а-ю-ю-ю! - ноги упрямо не становились на колени, а почему-то, с нестерпимой решимостью, валили тело целиком на землю.
Володя, опёршись о землю рукой, с невероятным усилием воли приподнялся и стал старательно натирать ладонями виски. Язык высунулся, как у окончательно отдающей концы собаки. Рот, судорожно хапал побольше, хоть чуть- чуть облегчающего положение, воздуха. Продолжая проделывать данную, очень нужную в этот мрачный момент, но нудную процедуру, сторож посмотрел на верх. На стволе сосны сидел старый, милый и закадычный друг - дятел.
- Тук – тук – тук,- раздавалось с дерева.
Дятел на время отвлекся от проделываемой, нервной и бесконечной работы. Он занялся очень важным делом - стал с помощью телепатического воздействия на больную голову Владимира, передавать совсем ненужную для окружающей среды информацию:
- Слушай ты, любитель природы! Дать бы щас по безмозглой башке, свинья тупорылая! Алкаш недоношенный! Не гневи Бога, скотина!
Пернатый друг, сразу было видно, хотел спуститься с ветки и с большим наслаждением очень сильно клюнуть прямо в Вовкин лоб, но почему-то вовремя передумал. Видимо не захотел связываться с неисправимыми пьяными самодурами. Он презрительно посмотрел в Вовкины глаза, изрыгнул из заднего оперения кучу помета и, не дожидаясь, пока до него дойдет омерзительный запах вонючего перегара, улетел и быть может навсегда.
Тем не менее, не смотря на всю существующую несправедливость в этом бескомпромиссном мире, Вова был уже около стола. Трясущаяся бутылка долго – долго и упорно, судорожно билась об край стакана, как будто хотела, хоть на сколько-нибудь, отсрочить действия, которые должны были непременно наступить. И действия эти, конечно же, наступили. Правая рука хотела с лету схватить налитый на половину стакан, но тут же передала в мозг срочную телефонограмму о невозможности проделать нехитрую работу. Стакан бился в истерике, как больной самой падучей болезнью: стучал об крышку стола, прыгал по нему, как наглая и сраная обезьяна, и переливался через края, хотя и был не полным. На помощь срочно была выслана вторая рука. Мертвой хваткой Владимир вцепился обеими конечностями в стакан и, с истинным упорством, приподнёс его на встречу к уже выпяченной нижней губе. Зубы уже не долго стучали об стекло и, под великим напором алкогольного самосознания, руки тоже помогали, пропустили внутрь своих возможностей целительную влагу, дающую на какое-то время собраться, хоть и с дурными, но мыслями.
- Ой-ё-ёй, - бормотал про себя наш горемыка.
Глаза слегка вылезли из своих привычных орбит, уши как-то сразу затвердели и навострились в ожидании чего-то хорошего. А нос зашевелился из стороны в сторону и зашмыгал в предвкушении непременного облегчения от алкогольного ига, тем самым сделав ещё один шаг к болоту зависимости.
- Ох, хорошо! Ух, хорошо! - глубоко вдохнул и выдохнул Володя.
Местность, в которой находился наш борец по уничтожению всего опьяняющего, наконец-то, облегченно вздохнула от исходящих положительных эмоций. Пусть хотя бы таких. А то эти невыносимые стоны уже достали в полную доску.
- Так, где этот долбанный дятел? Че он тут плел? Я ему щас клюв-то по отрываю.
Вовка не спеша, но уже более – менее твёрдой походкой подошёл к умывальнику. Из пятилитровой пластиковой бутылки он налил в ёмкость воды и начал с удовольствием умываться.
- Ой, холодная! Ой,красота! - раздавалось вдоль сосновой полосы.
- Сейчас бы этой мордой, да по дереву!
- Откуда он взялся этот внутренний голос? Так было без него хорошо.
- Два дня за целый месяц не выпивал. Думал угомонишься наконец. Успокоишься. Вон сердце как вчера в иной мир просилось, - продолжал донимать голос, подключив к своим нападкам все возможные силы, оставшиеся в начисто пропитом организме: остатки совести, кусочки сознания, а так же другие компоненты, ещё по трезвому оценивающие настоящую обстановку.
- Вот гад! Умеешь ты настроение испортить. Умыться даже не дал, - ответил сам себе Вовка, вытирая полотенцем лицо, шею и руки. - Иди отседова!
Он подхватил на ходу, среднего размера арбуз, из кучки, сложенной на кануне, и двинулся к столу. Внутренний голос не унимался:
- Сам иди! Что с тобой прикажешь делать, если ты не только со мной, но и с дятлами уже давно разговариваешь? Ишак недорезанный!
- А ведь точно. Во, влип! - бормоча про себя всякую хрень, хозяин данной бахчи достал нож и разрезал арбуз.
Тут же сочная серединка испарилась во внутренних органах пищеварительного тракта. После данной процедуры тело приятно отрыгнуло, вздрогнуло, настороженно встрепенулось и стремглав понеслось в кусты, дабы не изгадить покой и красоту настоящего места. Процесс пошёл… Сколько раз Володя говорил сам себе:
- Не пей пока не проблюешься! Набери побольше воды, два пальца в рот и, вперед, с песней, со счастливой улыбкой на лице.
Слезы бурной Амазонкой растекались по бледным Вовкиным щекам, которые то и дело вздрагивали от столь неожиданного и внезапного напряжения. Стало так жалко всего самого себя, что ни в какие рамки влезть было уже невозможно. Владимир ненавидел весь существующий мир, который сотворил его и поставил на такой путь самопожертвования и самоотверженного развития. Белка не выдержала нового напора, находившегося под деревом сторожа. Она, в срочном порядке заткнула передними лапками свои замечательные ушки с кисточками, а на задних лапках, куда ж деваться, в припрыжку поскакала в след за дятлом на другое место жительства.
- Все, дошли до точки. Ещё ёлки с зайцами разбегутся, и останусь я один, одинёшенек: ни кому не нужный, ни на что не способный, ни для чего не пригодный.
Вовка рыдая, в полном смысле этого слова, налил в стакан водки и, без всяких предисловий и оговорок, выплеснул его содержимое в ненасытное брюхо, убитого несомненным горем, несчастного алкоголика. К этому времени костер разгорелся с невероятной силой, захватив неистовым жаром, накиданные поверх хвороста толстые бревнышки и коряги. Володя подтащил к огню два одеяла, кинул сверху телогрейку и налил очередную порцию сорокаградусного зелья, которое тут же принялось за свою вредную, но нужную в данном случае работу. Приятное покалывание и жжение пищевода с желудком, принесли в разум Вовки расслабление и хоть временный, но покой. Пришедшая на помощь нега с большим вниманием и уважением уложила Владимира на одеяло. Он подставил к теплу свой правый бок и, задремывая, стал переваривать и оценивать действия, произведенные им за прошедшую неделю.
После того, как Виктор Иванович сорвался в поисках очередных приключений, прошло столько событий, что невозможно было бы сразу определить: что было раньше, что было позже и в какой, чёрт подери, последовательности. Клубок жизненных перипетий и неурядиц был настолько запутан, что сразу не разберешь. Не каждому человеку, даже трезвому, невозможно было определить правильность решений и действий происходящих событий. Любому, вновь прибывшему посетителю обязательно казалось, что именно в этом месте можно безмятежно отдохнуть и отдаться воле, мило окружающей природы. По началу, так и наш дорогой Вовка думал:
- Никакого моря не надо. Именно здесь, в этом сказочном месте, я обрету покой и уединение. Предамся мечтам и свободе мысли. Буду читать стихи, а может, Бог даст, кое- что и сам сочиню.
Какой же ты был наивный. Эх Вова, Вова! Тебя радостно ждала в свои объятия цистерна водки и куча, постоянно сменяющихся партнеров по её распитию. Тебя нетерпеливо ждала удивительно сказочная алкогольная жизнь, которая несомненно подчиняла к своим законам все твое самосознание, тем самым, ставив во главе угла твоей теперешней никчемной жизни: умопомрачение, деградацию и больные кишки. Любой скажет, что активный отдых в объятиях всеми нами любимой природы, значительно и благотворно влияет на наше жизненное пространство. На порядок выше повышает тонус, улучшает здоровье, приносит некое душевное равновесие и чувство уверенности в завтрашнем дне.
Буквально, первую неделю Вовке тоже так казалось. Но, когда он начал постепенно дичать, причем с каждым днем, это открытое перевоплощение наращивало все большие и большие обороты. Стало уже совсем не до песен и не до стихов. В голову все чаще и чаще стала приходить навязчивая мысль о том, что после такого отдыха просто необходимо посетить нарколога, психолога и некоторых других специалистов… Здесь конечно, непременно, должна присутствовать много - многочасовая капельница, недельный постельный режим и особенное, внимательное отношение близких людей. И тогда возможно, да нет, несомненно, такой месячный отдых покажется уже не таким удручающим, выматывающим и страшным. Как Робинзон Крузо выжил на своем необитаемом острове? Уму непостижимо, причем выжил без водки.
После того, как друг Витя уехал с большой надеждой на великое будущее, Владимир проводил одного за другим осточертевших гостей. Большой вклад в арбузное дело внесла конечно же Люся. Большой вклад заключался прежде всего в пополнении запасов провианта. Одно вареное вымя чего только стоило - настоящий деликатес. Это вымя ели дня четыре, если не больше. Вовка нарезал его тонкими тонкими слоечками и это непривычное, деликатесное блюдо, выступало вкусной, ну, просто офигенной закуской.
Эх бахча, бахча… Ой арбузы, арбузы… Черт возьми, Вовка впервые увидел как они произрастают. А ведь мог бы подумать, что они действительно на деревьях растут. Было время, когда Володя только в мае умудрился прибыть в Петропавловку. Поэтому арбузы посадили только в конце месяца. У людей к тому моменту уже первая прополка прошла. Ну что тут поделаешь… - загорелось посадить, значит и быть таковому. Виктор Иванович раздобыл семян и на полученные от Володи деньги, засеял два гектара. Прошло некоторое время. Росточки, чуть ли не моментально, добросовестно, но по наглому пробили землю и в один голос заорали:
- Ну что, дармоеды? Вперед! Пора и за работу браться! Чем быстрее, тем больше, иначе удачи не видать!
Настала пора прополки. Утром мошкара, а днем жарища несусветная. На руках мозоли кровавые от злостной и ненавистной тяпки, а из пересохшей глотки - жуткий мат на всю эту проделываемую процедуру: гадскую, свинскую и ненавистную. Вовка с Люсей особенно не надрывались, торопиться было некуда, дома ни хлопот, ни забот, ночевали у Виктора Ивановича, а днем он привозил попить, да поесть. В полдень на два часа отвозил на «Немереж» - искупаться и отдохнуть. Но Люся то ладно, она ж человек деревенский, а вот Владимиру было посложней. А как же иначе? Если он эту чертову тяпку драную, первый раз в жизни видел. И не видел бы ещё тысячу лет, если бы не особенность стечения невероятных обстоятельств, приведших к данному способу добывания, очень-очень нужных денег. Короче говоря, бедная спина на долго запомнит, что такое сельское хозяйство и как оказывается трудно добывается самый маленький кусочек хлеба.
Огонь костра набирал постепенно свои огненные обороты. Ему было по хрену, что творится в делах мирских. И особенно не озадачивался проблемами, которые невзначай скопились под коркой головного мозга, приютившегося около него пьяного сторожа. Пьяный сторож перевернулся на другой бок, что-то буркнул в окружающее его пространство и, захрапел… Со стороны можно было бы подумать, что не далече есть железная дорога, по которой шёл в срочном порядке товарный состав. Он шёл – шёл и внезапно остановился. Рельсы закончились и состав рухнул под откос, преподнося тем самым разрушительные действия на среднее ухо всем, кто находился в непосредственной близости. Примерно так рассуждала, про непомерный Вовкин храп родственница Вера, когда тот ночевал у свояка. Конечно же, он её прекрасно понимал и сочувствовал тому, что творится в душе, не могущей уснуть, родной сестры своей жены. Но ни какие сострадания не помогут в данных обстоятельствах. Тем более, если примешь на грудь не мерянное количество мерзкого, гадкого и убивающего на повал пойла. Кроме этого пошлого негатива, конечно же, были минуты, которые оставили несомненный след в истории, идущей по пятам нашего героя. Эти следы, которые Вовка начертал в свою бытность, никак не возможно охарактеризовать как эталон существования обычного человека, проживающего на территории нашей незабвенной России. Но, как говориться - каждому своё!
В промежутках опьяненного времени, непременно наступали минуты, когда Вовка предавался все таки, в то состояние, которое присуще его свободолюбивой душе и своенравной натуре. Никогда, например, не забудется то состояние, в котором он находился при небольшом путешествии по окружающему его сосновому лесу. От почти навсегда надоевшей пьянки, Владимир взял кусок картона от ящика, где находилась до этого времени водка и, сделал такую надпись:
- Все ушли на фронт! - немного подумав, он добавил: - Учет!
То, что он увидел, превзошло все его ожидания… И прошёл то, всего километра три в сторону Казанки. Сорокалетние сосны величаво устремлялись ввысь, закрепившись своими могучими корнями за песчаные дюны. Да-да, это были самые настоящие пустынные дюны, внезапно застывшие, как на картине неизвестного художника. Эти песчаные холмы были высотой, примерно с четырехэтажный дом. Представьте себе: сколько неимоверных усилий нужно было сделать, чтобы скрипя, оставшимися зубами, вскарабкиваться на их непокоренную вершину, а за тем с особенным, затаенным дыханием, стремительно спускаться на больной заднице вниз. Впечатления оху…, ох уж очень замечательные… Скатываясь в очередной раз, на пятой точке, вот с такого бархана, Вовка вылетел на очищенный от деревьев, освещенный участок. Прямо перед его носом предстала удивительная, не предсказуемая и неописуемая картина. От увиденного перед собой, рот своего хозяина два раза щелкнул, затем как-то моментально перекосился и наконец застыл в раскрытом виде, словно разбил его паралич в самой оголтелой и непотребной ситуации. Осторожно, очень осторожно, Володя стал перемещаться, стараясь зайти с подветренной стороны, к сцене самого настоящего природного театра.
Прямо перед его любопытной мордой, которую он, естественно закрыл ладонью руки, чтобы не выдавать своих тайных запахов, предстали, невообразимой красоты, дикие звери. Как-то грубо сказано, наверное милые, но довольно крупные зверушки. Метрах в шести, стоял в позе армейского караульного, внушительного вида, самый настоящий байбак. Он был размером, примерно, как средней величины собака. Эта, привлекающая своим внешним видом, особь контрастно выделялась на фоне окружающего пространства. Со стороны могло бы показаться, что на жёлтых красках, вездесущего песка, кто-то водрузил чучело неизвестного животного. Но это чучело, постоянно и нетерпеливо поворачивало симпатичную и очаровательную мордочку во всех известных направлениях. Шерсть животного была чуть-чуть темнее от песка. Она лоснилась от наполняющего её подкожного жира и переливалась удивительными красками, положенными изначально, на самом исходе жизни, нашей флорой и фауной. Толстый зад, как у современного репера, подергивался в такт поворачиваемой головы и при этом, конечно же, сразу было видно, что зверек не только своим необыкновенным обонянием, но и очень чувствительной задницей знает о приближении опасности. Передние лапки, невинно согнутые в нежных суставах, старательно пытались сохранить равновесие туловища, то и дело подгребая под себя определенное количество воздуха.
Ну, а сильней всего поразил самый главный орган - это навостренный, до самой глубины души, нос очаровательного создания. Незабвенный орган, с торчащими под ним зубами, до того пронзительно рассекал все существующее пространство, что придуманный человеком радар, совсем уже не воспринимался чудом придуманной техники. Неподалеку от этого сторожа, стояли еще три, как вкопанные, свечки, направляющие свой взор во все стороны света. Они стояли, словно настоящие часовые, метрах в десяти друг от друга, охраняя мир и покой своих сограждан. Сограждане, тем временем, мирно жарились на последнем в этом году солнышке и наслаждались, перед тем, как уйти в продолжительную спячку: благостным теплом, нежностью угасающих лучей и милостью нашей главной звезды, благодаря которой, мы все и существуем.
Все, что происходило перед Вовкиным, не в меру выпученным взглядом, могло бы продолжаться до бесконечности. Черт его дернул, захотелось, видишь ли ты, пододвинуться поближе. Всё! Концерт моментально закончился. Ближайший караульный тут же дал, только им узнаваемый сигнал (свистят как футбольные фанаты на стадионе), и cемья толстых, очень толстых, да нет, очень жирных байбаков, тут же скрылись, в рядом с ними, находившимися норках.
Многозначительное «Да-а-а» прозвучало, с характерным для нашего наблюдателя звуком. Владимир поднялся с песка и неторопливо, с какой-то особенной настороженностью, стал осматривать отверстия, проделанные в песке. Отбросив все иллюзии, которые били по мозгам, мол, давай, засунь туда руку, под огромным впечатлением от увиденного, Вовка побрел в сторону своего временного жительства. Не пройдя и полкилометра, наш герой наткнулся на дорогу, которая, как и десятки из таких же, вели из Казанки в сторону села Глубокое. Володя почесал в затылке, подтянул штаны и стал внимательно прислушиваться к доносящемуся гулу, приближающегося автомобиля.
Минуты через две, из-за песчаного поворота, показался видавшего вида обшарпанный и побитый «москвичёнок». За рулём восседал новый Вовкин знакомый, с которым они совсем недавно стали общаться. Звали его Сергей. Ну, очень безалаберный молодой человек. Сейчас он уже две ходки сделал за мелкое воровство и угон автомобиля. Слов нет, чтобы охарактеризовать его как человека, а чтобы описать его безумные поступки, нужно быть таким же фанатиком как и он. Вроде и силой с красотой природа не обидела, и ума, я бы не сказал чтобы не дала. Не хватало, конечно, в голове обычных школьных знаний, не доставало родительского воспитания (рос как вольный ветер), но рассуждал как опытный, поживший человек. Но, тем не менее, он вечно куда-то мчался и летел к той, только для себя самого созданной и видимо заветной мечте, где царила вечная свобода отношений, сводимая к некому образу абсурда и авантюризма.
В свое время, именно такие ребята, попавшие под влияние умных дядек Бакунина и Кропоткина, составляли надежную основу бандитских формирований батьки Махно. Для них не важно, что будет потом. Для них необходимо только сегодняшнее свободное, не от кого не зависящее состояние, ради которого они под кровавым лозунгом «Анархия - Мать порядка» готовы, с необыкновенной легкостью, отдать свои жизни, а может и души, души скорее всего в первую очередь. А сколько сейчас таких парней, вовремя не направленных нашим сволочным государством в нужное жизненное русло, ошивается среди бритоголовых, накаченных братков на всей территории, под руководством наших великих чиновников, уже почти полностью оплевавших и обосравших нашу велико - страдальную Россию.
Куда Сергею было податься от наплыва всёразрушающей демократии, куда бежать от вечного безденежья, от недостатка надлежащего человеческого общения, от отсутствия более или менее хорошей одежды и даже какого-то обыкновенного, нормального питания. Все было пущено на самотёк, куда течение Донское вытянет. Самым из всех маниакальных, пьяных увлечений нашего товарища, был угон автомобилей, при чем угон от своих же родственников. В милицию на него никто заявления не писал, жалели, наверное, и при этом придумывали тысячи способов, что бы уберечь своих четырехколесных коней от вероломных нападений на ржавую собственность, одного из своих ближайших родственников. С помощью всевозможных ухищрений и способов, Сережа смело приватизировал машину и скрывался дня на три или четыре. Время пролетало весело, легко и непринужденно. Он не брезговал никакой работой по перевозке людей и различных грузов. Все заработанные деньги Сергей тут же спускал на водку, вкусную еду и, конечно, на девок. Без которых, ну, тоже просто не куда… В перерывах между водительской деятельностью, он смело отоваривался в гаражах, складах и закромах местных, разваливающихся колхозов. Все, что попадалось под руку спускалось по минимальной цене. Долго родственники терпели данные выходки, безобразия и беспредел. Наконец, Сергей исчез с угнанным автомобилем на две недели. При всем, при этом ещё и разбил, хоть гнилую, но все же машину. Вот тогда его и посадили...
Долбанная наша страна решила тогда срочно распасться на множество частей. Она предоставила своим любимым гражданам обилие прав и свобод, на основе которых, кто как мог, так и выживал. У Вовки было немного денег, а у Виктора Ивановича машина и пустующие сараи, в которые новоявленные бизнесмены, мечтающие быстро разбогатеть, складывали разнокалиберные пустые бутылки. Их собирали по всюду, вплоть до Казанки.
В старого зеленого москвича влезало ровно тысяча штук. Чистые бутылки принимали по двадцать копеек за штуку, а грязные по десять. Когда набралось необходимое количество, заполнившее грузовой автомобиль, нелегальные предприниматели отправили все в Воронеж по одному рублю за бутылку. Дело выгодное, но очень и очень хлопотливое. Кроме всего прочего нужно было ещё и мыть грязные бутылки. Вот тут-то и нарисовался наш Сергей со своими подвыпившими товарищами. Литр на брата… - и, работа закипела, как никогда. Друзья - собутыльники старались так, как будто от их деятельности зависела компания по представлению им Нобелевской премии. Ведь на дне ванной, наполненной грязной посудой, лежала поллитровка с левой, пить можно, но осторожно, но с правым алкогольным уклоном, всеми любимой водкой.
Прошло каких-то полчаса. Ну, может чуть больше… Вовочка открыл глаза и машинальным движением свободной руки подкинул в угасающий костер пару кусков от расколотого бревна, приготовленного специального для данного случая. За такой короткий промежуток времени, чего только в голову не лезет…
- И чего мне этот Серега дался? - подумал про себя Владимир и слегка приподнялся над жёсткой постелью, что бы немного распрямить застывшее тело. - А, вспомнил…
Сережа вышел из машины и лёгкой, всего в мире любящей походкой, подошёл к Вовке. От него исходил аромат дешёвого одеколона с примесью винного перегара и вонючего табака. Весь внешний вид показывал настоящий принцип, который должен присутствовать в идеале каждого джентльмена, описанного в свою бытность, нашим главным доктором Петропавловской поликлиники, который дал точную и верную формулировку:
- Настоящий мужчина должен быть всегда чисто-чисто выбрит, в меру наодеколонен, слегка под хмельцой и немного с триперцой!
Серега, как всегда с улыбкой до ушей, поздоровался и протянул руку в сторону заднего сиденья машины. Там в нежных объятиях, не стиранного годами чехла, смачно почмокивал, в доску убитый горем, то бишь, в усмерть пьяный, отец Сергея - хозяин этого москвича. Не буду сильно вдаваться в мелкие подробности, происшедших в дальнейшем событий, так как не дай, как говориться его Бог, Люся эти строчки прочитает… А короче, все выглядело так: Вовку не сложно было уговорить на смену обстановки, и он вместе с Серегой отвезли отца к вагончику. Немного обсудив настоящую ситуацию, друзья аккуратно положили, почти бездыханное от водки тело, на расстеленное одеяло и чтобы это тело постоянно находилось в одной, алкогольной поре, положили так же рядом бутылку самогона.
Казанка встречала чуть ли не с оркестром!
- Ура! Композитор приехал! - кричали девки на Вовку, протягивая гитару.
- Что такое осень - это небо!
Плачущее небо под ногами!
В лужах разлетаются птицы с облаками…
Осень, я давно с тобою не был, - раздавалось по Дону, сначала на одном конце Казанки, затем на другом и, так до полной бесконечности.
Весь оставшийся день и вся ночь были отданы на растерзание нашим любителям, опьяняющих своим беспутством, приключений… К вагончику вернулись утром. Володе самому пришлось вести машину и, самому же получать, от вышедшего из пьяной комы папаши. Вот так и живем в деревне – один в эту кому заходит, другой выходит, а, иногда, и все вместе…