Мы гуляли по берегу моря, когда увидели на горизонте огромный чёрный корабль. Он дрейфовал в фарватере, и тогда мы посмотрели на него в большой полевой бинокль. Из труб парохода не шло дыма. Ещё мы увидели, что в его иллюминаторах нет стёкол, а палуба пуста.
- «Летучий голландец»! – испугалась Асунсьон, но я возразил, что по борту корабля отчётливо написано: «Картахена,» - а ещё заметил, что корабль скорее похож на нефтеналивной танкер. Тогда моя сестра изъявила желание сплавать и посмотреть на корабль-призрак. Я попытался отговорить её, объясняя, что на борту могла быть холера, но Асунсьон упорно стояла на своём: мы возьмём акваланги и отправимся на «Картахену». В упрямости моей сестре не занимать, так что я не стал спорить с нею, и мы отправились домой взять снаряжение для подводного плаванья.
**
Ласковая вода – синее свечение, в котором мелькают пёстрые рыбки. На дне покачиваются тёмно-зелёные водоросли, как щупальца осьминога, зарывшегося в песок. Мы с Асунсьон рассекали упругую синеву, и от наших аквалангов расплывались серебристые, как крохотные рыбки, пузырьки, стремительно поднимались вверх. Я зачарованно наблюдал за их полётом в густой синеве, чуть прорезанной лезвием солнечных лучей с поверхности, и чувствовал себя частью этого глубинного мира, скрытого от посторонних глаз под толщей горькой воды. Близкий порт пропитывал её мазутом, но она хранила первозданные таинства своих известных и неизвестных обитателей. Эта древняя синяя вселенная ласково приняла нас, своих детей, в тёплые объятия, и мы скользили, как в вакууме, к громадному танкеру, по ватерлинии почерневшему от рапанов и водорослей.
Эту громадную махину принесли в бухту неведомые течения, чтобы сделать обелиском человеческого бессилия перед стихией. Это искорёженный ржавый металл, пришедший в негодность механизм. Это мусор.
И мы с трудом поднялись по скользкой якорной цепи, увитой водорослями, на рассохшуюся палубу, доски которой под ногами превращались в труху. Пахло дохлыми крабами, и кое-где на глаза попадались их пустые панцири.
Мы осторожно шли дальше.
На рубку сел альбатрос, чинно сложил за спиной серые крылья и грозно огляделся по сторонам. Мне почему-то представилось, что в эту птицу обернулся капитан судна, но так и не понял, что происходит. Стая острокрылых птиц – остальная команда.
Асунсьон смело ушла с палубы, чтобы найти кают-компанию. Я пошёл за ней.
За скрипучей дверью на пыльном ковре темнела сухая фигура – мертвец, ещё при жизни продубленный всеми ветрами. Тело его ссохлось, чёрной оболочкой обтянув кости, и китель неопределённого цвета стал слишком просторен ему. Спёртый воздух пропитался солью, табаком и жутким запахом смерти, что было невозможно дышать. Мертвечиной пахло сильнее, чем от сотни дохлых крабов.
Моя сестра в страхе попятилась и назад, оттесняя меня, но когда я случайно увидел её глаза; то уловил в безумном взгляде неистовый ужас, словно накопленный в наших генах с древнейших времён, когда люди ещё жили на деревьях. Она скинула с плеча баллон с кислородом и бросилась бежать, словно бы по пятам за ней гналась Чума.
Я бросился вдогонку, но она успела выбежать на палубу. Всплеснула вода за бортом – и мне стало невыносимо страшно: за моей спиною мумия моряка, ветер носит по палубе вонь мертвечины, я страшно одинок в этой обители бессилия, а моя сестра только что спрыгнула в воду. Даже не знаю, что именно наводило ужас. Мне не была понятна природа этого дикого чувства безысходности. Я знал одно: причина таится здесь, на борту брошенного на произвол волн танкера, так что надо немедленно уходить.
Я чувствовал, как под моими ногами в резервуарах плескалась нефть. Я ощущал её в своей больной голове, как она заполнила череп, словно кубок, болью и отчаянием. Нечто подобное мне доводилось несколько раз испытывать во время приступов панических атак, но тогда мне вовсе не хотелось куда-то бесцельно бежать в безрассудном исступлении.
Дышать тяжело...
А морские волны разбивались о ржавые борта, отдаваясь сладостным звоном. Они манили меня своей успокоительной синевой, гипнотизировали ультрамариновым флюидом, обещая ласково принять в свои тёплые объятия...