Да и я живая, пока ещё...
Выходной день. Думали с мужем просто побыть дома вдвоём. Пересадить цветы в горшочках. Денежное дерево так разрослось, что впору пересаживать его в деревянный бочонок, а не в цветочный горшок. Так думали с вечера, а утром нам позвонила моя знакомая:
- Приветик! У твоего мужа была бензокосилка, она у него ещё цела?
- Цела. Куда она денется, тебе-то зачем? Асфальт подстригать собралась?
- Муж моей знакомой, землю вокруг дома покрыл плиткой, оставив только круги и квадратики под цветы... Понимаешь, тут такое дело. Надо помочь одной бабушке. Ну, я и сказала, что найду человека.
Спорить с ней было бесполезно. Записала адрес, и мы поехали с мужем.
Ворота нам открыла пожилая женщина. Бывают такие беленькие старушки: лицо молочного цвета, глаза бледно-голубые, светлые, но не седые волосы... Вся такая мягонькая и кругленькая.
Я поздоровалась. Она не ответила. Я повторила погромче, может быть, плохо слышит? Нет, слышала она хорошо, даже очень, и видела тоже, просто разглядывала нас. Она показала мужу, где надо скосить траву, а меня пригласила на крылечко.
Бетонное крыльцо было холодным, и я набросила на него свою шерстяную накидку. Села я на крылечко, и больше мне ничего делать было не надо, только слушать.
- Как тебя зовут, деточка? Надя? А меня Екатерина Фёдоровна. Я всё думаю, может, проклятье, какое есть над моей семьёй? Муж умер. Сын умер. Внук умер. А я живу. Зачем? Отец погиб на войне. Мать со мной на руках осталась одна. Мне лет-то много, не смотри, что я шустрая, восемьдесят три уже стукнуло. Раньше столько не жили, нет. А теперь, смотри-ка, и до девяноста живут.
Так о чём это я? О маме. Замуж она больше не вышла, а вот сестричку мне родила от одного мужичка. У того таких, как она, три было, и у всех от него по ребёночку народилось. Боялись мы мать, никогда не «тыкали» ей, только - на «вы». Она нам была всем: и мама, и папа. Всё - сама. И хату сама строила.
Я замуж за курсанта вышла. Он из соседнего района. Как забрали его в сорок третьем, так и служил до 1950 года, да потом ещё годок прихватил...
А в 1951 году его демобилизовали и дали направление на учёбу, к нам, в здешнее училище. Тогда тоже на шоферов да механизаторов учили, только возраст учеников другой был.
Привела зятя в мамину хату. Строились потом, рядышком с родительским домом. Мама и сестре тоже выделила землю под строительство: шагами намерили, чтобы ровно столько же.
Вот и получилось: в одном дворе - три подворья. Земли соток сорок было, уместились три дома.
Муж мой, царство ему небесное, четырнадцать лет назад умер, сердечко слабенькое было. И у сына – сердечко, и у внука - тоже...
Больше с огорода жили. Копеечка к копеечке складывали, экономили, всё строились. Кому настроили эти дома? Вон, три красавца стоят. Большие дома, с газом. Ну, скажи, для кого всё это? А ты говоришь - не плачьте. Как тут не плакать? Внучку было двадцать семь, когда привёл к нам невестку. Куда глядел, когда выбирал? Слепая она была. Я зашла к ним, а она рис перебирает, и чашку прямо к глазам поднесла. Сказала ему, так разве послушал? Прожили-то всего пять лет они, и помер внук мой. Кому дом строили? Для чужих!
Что мне невестка? Да и не ходит она ко мне. Привела неделю назад мужика, зал ему отвела - телевизор смотрит! А огород - травой зарос!
Сказала я ему про это, так выгнали меня, не моё, мол, дело, что у них в огороде растёт. А чьё дело? Я этими рученьками каждый кусочек земли перетёрла, а невестка ни дня не работала, говорю же - слепая она. Куда внук смотрел? Она, Наденька, на седьмом месяце была вторым ребёночком, когда с ним это случилось. А вчера станки его отдала кому-то, а может, продала? Мы их с внуком покупали - не она, вот ей и не жалко. Он же на наших с дедом руках вырос. Сын-то с его матерью развелись. Дочку жинка себе взяла, а внук у нас остался. Я как узнала-то, что у него сердечко болит: пришел раз домой, а ему плохо, мы с дедом «скорую» вызвали. А он молчал, никогда ни на что не жаловался. Вдвоём с ним и на огородах работали, раз невестка не видит, так кто будет сажать и полоть? После родов и совсем ослепла... Операцию ей сделали, незадолго до его смерти, чуть видеть вроде стала.
Торопились, дом ему достраивали. Зачем он ему? Я на внучек дом подписала, а невестка, опекуном будет. Не ходит она ко мне. Упала я недавно, так они даже обрадовались тогда, решили видно, что уж не встану, встала, как видишь. Ещё не время помирать.
И сестричка не заходит, год уж как. Поругалась я с ней. Из-за земли и поругалась. Мать поровну нам поделила и ворота поставила, чтобы трактор заезжал огороды пахать, так она, сестра, после смерти внука, взяла и убрала ворота на меже, метра два земли себе так прибавила. Это надо же! Мне сказали в администрации, что я могу забор их завалить, имею право. Пошла я, с костылём, воевать, помахала им у неё перед носом. Отшвырнула, дрянь такая, меня, вот руку поломала себе, когда падала. А участковый сказал: «Вы, бабушка, в чужом дворе хулиганили». Это кто хулиганил? Это я хулиганила? Да я, её, сестру свою, вырастила, а она сирот обидела! Может, внучкам земля пригодится, это невестке ничего не надо. Да и я живая, пока ещё. Всё своими рученьками... Пойду, гляну, как твой мужик косит. Пусть и у невесткиного дома прихватит, срам один, некому травину выдернуть...