Всеми экипажами техучастка плавсредства, поставленные на средний ремонт, были подготовлены, своевременно предъявлены контролирующим органам и… в основной массе своей распущены по долгосрочным и межнавигационным отпускам, и это в самый-то разгар жаркого солнечного лета, на неопределенный период долгой южной навигации.
Только самые необходимые суда и баржи задействовали на обслуживании основной трассы канала и Цимлянского водохранилища, распределив на них с других судов столько членов экипажей, сколько было достаточно для работы людьми без накопления дополнительных дней отдыха, отгулов. Остальные занимались своими дачами, домами, огородами и грамотные опытные речники начали потихоньку превращаться в фермеров поселкового масштаба, огородников палисадникового разлива или просто в отдыхающих во время, самое благоприятное для зарабатывания денежных средств на пропитание семей основной профессией.
Лето благоухало июньским теплом и солнечными лучами, разноцветными красками природы и блесками теплой водицы. Однажды, ближе к концу месяца, меня вызвал к себе заместитель начальника по флоту и спросил:
- Командир, твоя мотозавозня готова к работе?
- У меня все суда подготовлены к рейсу, предъявлены, документы на борту, - отрапортовал я, предвкушая выход в навигацию, уж больно погода стояла знойная, поди, где-нибудь перекаты подсыхают, глубины срываются.
- Берешь самого грамотного моториста со своего земснаряда и становишься с завтрашнего утра дежурным судном по каравану. «Морж» встает на модернизацию, дизеля менять будем. График работы с восьми до двадцати, по вечерам сдаешь караван береговой службе. Как понял? – пояснил он ситуацию и одновременно задал вопрос.
- Понял, с завтрашнего утра становлюсь дежурным по затону. Режим ясен, на ночь сдаю под охрану береговых матросов, с земснаряда беру в помощники моториста-лебедчика Бережного, - ответил я и вышел из его кабинета…
- Димка, с завтрашнего дня мы дежурим по каравану вместо «Моржа». Ты со мной в вахте с восьми до двадцати, все ясно? – спросил я моториста, - остальные в отпусках будут…
На противоположном правом высоком берегу спокойного и умиротворенного Дона солнечные зайчики играли в догонялки, отражаясь от блестящей поверхности воды. День перевалил за свою середину, а я сидел на корме мотозавозни и думал, до чего же довели флот, что катер, который еле-еле себя-то возит, и якоря только по триста килограмм таскает, теперь заставляют тягать тяжелые суда и баржи по затону, маневрировать между ними и снимать с мели. Доэкономились, мать вашу, скоро работать некому будет и не на чем! А что они смогут на моей зарплате сэкономить, не пойму, у меня же оклад большой и, сложив его со всеми переработками по двенадцать часов да вредностями, они ничего и не выгадают. Ну да ладно, наше дело выполнять приказы, а как будет получаться, и что они через месяц запоют, потом и увидим.
- Любимая, я с завтрашнего дня на завозне дежурю по затону, поздно буду приезжать домой, зато с работой, не то, что других повыгоняли в отпуска.
- Ну и ладно, главное, будет, на что жить, - спокойно согласилась Оля, держа на руках полугодовалого Никитку, спокойно чмокавшего губами во сне, - на, положи в кроватку, я ужин разогрею…
Так и потекли наши жаркие душные летние дни навигации по своему родному затону. Давненько я не проводил это время года вне плеса, давненько не сидел дома в период навигации и не ездил ежедневно на дачу, давненько, а то ли еще будет в конце месяца, когда я табель сдам и они начислят зарплату, ужаснутся же, ну и пусть, я не напрашивался, сами направили.
В затон заходили суда и составы, отстаивались, заливались питьевой водой и закупались продуктами, менялись вахтовые экипажи и они снова уходили в плавание. Мы же спокойно работали дежурным судном и при любой погоде занимались расстановкой каравана, его перемещением и размещением, подводом судов к тем или иным объектам для смены дизелей или поднятия на стенку, заправки топливом и выгрузки оборудования. Приходилось и баржи тысячетонные тяжелые тягать, переставлять в затоне с места на место, да так смешно, нашего катера из-за них и не видно, когда они порожние и борт высоко торчит над водой, приходилось моториста высаживать наверх, а он маневрировал руками куда рулить и поворачивать, умора!
Однажды из затона судоремонтного завода выходил длинный сухогруз «Волго-Дон», а навстречу ему баржа лагом шла, сама по себе, никакого буксира капитан судна не увидел рядом. Баржа самостоятельно по затону маневрирует, он так и опешил, тревогу судовым тифоном начал подавать, округу оповещать, а мне мало того, что не видно его, так еще и не слышно в шумной рубке завозни. Еле с ним разошлись, благо, мой палубный живой маневровщик вовремя прибежал и прокричал на ухо, куда прислонить нашу «калошу». А когда в один прекрасный день поднялся сильный ветер, так вообще жуть, баржа, плохо ночью закрепленная экипажем толкача, приведшего ее, сама по себе куда-то помчалась, гонимая потоком знойного раздувалы, и летела она прямо на стоечные суда, а мотозавозня, как х… на веревочке за ней. Какое там удержать, придержать бы ее, разогнавшуюся, притормозить, чтобы сильно никого не помяла. Баржи-то у нас были в то время тяжелые, еще Минобороны СССР заказывало для транспортировки гусеничной военной техники. А потом приказало долго жить государство-то Советское, конверсия, разоружение, и остались они, две бедные баржи, стоять на стапелях судостроительного завода недособранными, долгостроем и памятником очередной нашей бесхозяйственности. Так по остаточной стоимости речники и ухватили их, и приспособили, ну уж больно тяжелы для толкания, а для катера тем более, так и мучились, мыкались с ними, не зная, куда пристроить. И пришлось прокладкой встрять между ней и ближайшим судном, так она по нам так с разгону шарахнула, думали, стекла повылетают, ну ничего, обошлось…
Так прошел первый месяц нашего дежурства, а затем получилось так, как я и предполагал, начальство увидело мой месячный заработок командира земснаряда при вождении маленького катера, сразу же, незамедлительно отправило в отпуск, посадив на завозню обычного завозниста с маленьким окладом. Месяц я все-таки продержался и совсем неплохо справлялся со своими обязанностями дневного караванного капитана, не поломав, не разбив и не утопив ни одного стоечного судна, упрекнуть себя и моего вахтенного моториста мне было совершенно не в чем, мы профессионально выполняли свою работу.