Начало: http://www.proza.ru/2016/06/11/311
«Никогда не говори «никогда» - эту поговорку Мила отлично знала, но всего пару дней назад присутствовать на своих похоронах в виде привидения не собиралась. Не хотела она этого делать и сейчас, но невидимая нить настойчиво потянула ее за Натальей и Борисом к хмурому серому зданию морга. Гроб по нынешним меркам купили для неё простенький, дешевый, без наворотов. Цветастый ситцевый халатик на пуговках, в котором лежало то, что когда-то было Милой, старушечий беленький платочек прибавляли возраста. А хотелось, чтобы всё было красиво – дорогая одежда, живые цветы, бурные рыдания, громкие восхищенные речи.
Речей не было и слёз тоже. Дочь с зятем словно колы проглотили, сын тер припухшие, покрасневшие глаза и шмыгал носом. И они были одни! Если бы Мила начала новую жизнь, она бы завела как можно больше друзей, а не нянчилась с детишками, словно клуша, всю свою жизнь. Завела? Друзей не заводят, их зарабатывают. Чем зарабатывают? Любовью, преданностью, умением придти на помощь. И еще желанием настоящей дружбы. У Милы желания не оказалось. При жизни не оказалось. И вот итог.
Недалеко ждала труповозка, несколько крепких парней рывком подняли гроб с табуреток и потащили в машину. Провожающие тело в последний путь сели в свои автомобили и поехали за виновницей торжества.
«Даже никто не сел ко мне, в машину», - всхлипнула Мила.
Ехали долго, или так казалось. Возле ворот кладбища остановились, потом тронулись вновь. Наконец, подкатили к свежевырытой яме. Мила заглянула в нее и поежилась. Конечно, тело – это пальто, не более, но она его любила. А тут…. Лежать ему до полного растворения в природе много лет, а может, тысячелетий. А когда-нибудь какой-нибудь ученый, возможно, будет исследовать её отполированный временем череп. От досады и щемящего чувства бессилия Мила сплюнула и подумала, что земная боль от рака гораздо слабее, чем неземная от обиды и осознания, что ничего уже не сделаешь, ничем не изменишь конечную ситуацию.
Тело быстренько, без слов и поцелуев, забросали комьями глины и уехали, а оглушенная людским равнодушием душа потащилась за живыми, чтобы поприсутствовать на своих поминках. Скромно накрытый стол в дешевой столовой, и снова никого. Только Наташка, Борька и Олег. В лапше почти нет мяса, гуляш состоит из трех кусочков свинины, зато каши и компота хоть отбавляй.
- Игорь так и не соизволил приехать, - тяжело вздохнула Мила. – Не дай Бог никому увидеть свои проводы!
- Помянем маму! – поднял рюмку водки Олег и, не чокаясь, опрокинул в рот. За ним последовали остальные. Мила передернулась от отвращения, резкий запах некачественного спиртного ударил ей в нос и она на время отключилась. А когда очнулась, поняла, что лежит на диване на мансардном этаже своего большого дома, расположенного за глухим трехметровым забором. Именно этим забором она отгородилась от тех, кто мог бы проводить в последний путь то, что она когда-то холила и лелеяла.
Дома было тихо, ничто не нарушало его мрачного безмолвия. Полетав по комнатам, Мила убедилась, что она одна.
«Наверное, ребята пошли к сватье», - догадалась душа.
Желание побывать у Алевтины Антоновны возникло внезапно, и Мила метнулась в сторону города. Там, в одном из в спальных районов, в блочной хрущевке одиноко жила пожилая мать Борьки.
В ее трехкомнатной квартире-распашонке было, как всегда, не прибрано. Две толстые ленивые мурки, безродная рыжая собачонка и хохлатый попугай являлись в ней хозяевами больше, чем сама владелица жилья. В ноздри ударил тошнотворный запах кошачьей мочи. Собака вскочила на короткие лапы и залаяла, изогнув полосатые спины, зашипели кошки. Три человека сидели в зале за круглым столом и молча уплетали поминальные блины, шумно запивая их чаем с молоком. Четвертый, Вита, примостился на загаженном животными когда-то белом ковре и щелкал пультом телевизора. Глаза Виты поразили потусторонней пустотой.
- И что разорались, прекратите! – закричала на питомцев Алевтина Антоновна. – Вечно им что-то чудится!
- Они нечисть видят, - вяло отозвался Борис.
« Нечисть? – содрогнулась от возмущения Мила - Это она – нечисть? Нет, здесь, среди совершенно чужих людей, ей делать нечего! Пользуясь возможностью молниеносно передвигаться, она помчится к Олегу. Но, где Олег"?
Душа, подражая птице, взмахнула руками и взвилась в небо. Мириады звезд ослепили её, но надо было вернуться на Землю и отыскать Крым. А потом отыскать Израиль и посмотреть в глаза старшему сыну, отдыхавшему на Красном море вместе с внучкой, Иркой и Мариной Викторовной. Почему Игорь нашел деньги на лечение тещи, а не матери, Мила так и не поняла. Или поняла? Когда-то она растила своих мальчиков послушными, выбравшись из-под родительского крылышка, они стали послушными и своим волевым женам.
Покружив над дышащим морским теплом Крымом, женщина не ощутила места обитания родственников, пометавшись по сказочному жаркому Израилю, поняла, что бессильна найти кого-либо. Она не чувствовала тех, кто не думал о ней. А о ней, видимо, не думали. И тогда громкие рыдания сотрясли неприкаянную душу. Кажется, их услышали живые. Парень и девушка, сидящие на скамейке, подняли головы и стали с недоумением глядеть вверх. Посмотрев по сторонам, душа поняла, что, обняв толстый ствол, прильнула к дубу в сквере неизвестного города. Она потерялась в пространстве, только крохотный магнит любимого дома притягивал и светил струящимся огоньком маяка в черной глубине земного океана, отринувшего ее эфирную сущность, как нечто чужеродное.
И тогда Мила вспомнила свой последний сон. Там, на Небесах, в благоухающей разноцветьем беседке, тосковал Ваня. Он тосковал по ней. Он любил ее, он только один во всей Вселенной любил ее! Больше никто. Так что же важнее, любовь или месть? Конечно же, любовь. Надо подниматься к нему, а потому оставить дочери и зятю возможность самим замаливать перед Господом свои прегрешения. Не судья она, и палец о палец не ударит для того, чтобы отдалить себя от возлюбленного. От этого решения стало так легко, как никогда не было – ни при жизни, ни после нее.
«Да и кто сказал, - изумилась новому познанию Мила, - что жизнь заключается в ношении тела? Она начинается только после его сбрасывания, не иначе»!
Захотелось смеяться долго и сладко, захотелось, закрыв глаза, кружиться в ритме вальса и признаваться в обожании Всевышнему, чьей мудрости нет предела.
Душа взмахнула руками и обнаружила, что они превратились в крылья. А сама она обернулась белоснежным лебедем. Подивившись преображению, Мила издала гортанный крик и метнулась в небо. Уже не лебедь летел ввысь, а прекрасная девушка с длинными волосами, развевающимися от ветра. Там, за облаками, ждало счастье, какого не было на земле, там поджидал Ванечка и его доброжелательное окружение, там она станет путешествовать и наслаждаться покоем и тихой благодатью, потому что не согрешила здесь, не успела согрешить. Слава Богу, не успела!
Облако, ещё облако, они будто пенные, пробираться сквозь них нелегко, они тянут вниз, мешают вдыхать аромат свободы, навевают тоску и грусть, но душа знает, что их надо преодолеть. Последнее усилие, и она вырывается из паутины притяжения планеты.
Ванечка в домотканых белых одеждах, не опасаясь сорваться, стоит на самом краю дорожки, усыпанной переливающимся на солнце желтым песком, похожим на янтарную пыль, и протягивает руки.
- Ты пришла, - шепчет он и плачет. А потом его шепот взрывается фейерверком и рассыпается в космосе яркими многоцветными искрами….
***
- Вот и всё, - произнесла Наталья, когда её семья приехала домой. – Теперь это наше!
-Это наше! – рассмеялся Борис и звонко чмокнул жену в щеку. – Вита, раздевайся и бегом в ванну, мама тебя помоет.
- Не хочу, - закапризничала Вита. – Хочу к бабуле! Где бабуля?
- Ты только что от неё! – прикрикнул на дочь отец.
- Нет, я хочу к бабуле Миле, - расплакалась девочка.
- Перестань ныть! – шлепнула малышку мать. – Бабуля Мила умерла!
- Как… умерла? – округлила глаза Вита. – Она улетела туда, где живут эльфы. Она улетела в сказку.
- Пусть будет так, - недовольно вздохнула Наталья. – Пусть будет по-твоему.
Через пару часов дом спал, наслаждаясь тишиной и покоем. Только в углу мансардного этажа, возле таинственно мерцающего трюмо, сидел маленький бородатый человечек, их называют домовыми. Он держал в трясущихся ладошках рваные куски туманной антиматерии и шептал.
- Я должен это сделать, - убеждал себя он. – Я должен это сделать, хотя очень не хочу! Но, мне приказали, мне приказали снизу, из недр планеты. А хозяин указа очень влиятелен.
***
- Виту я забираю себе, - решительно проговорил Олег, обратившись к жене. – Если будешь против, ухожу!
- Не буду я против, - покраснела Мария и прижала к себе дрожащую девочку. – Как же я буду против, если она моя любимая племянница? После того, как Наташка с Борькой так странно умерли…
- Действительно, странно, и медики ничего понять не могут. Задохнулись в постели. Вместе задохнулись. И чем? - Олег нервно заходил из угла в угол. – А что если?
- Что, если? – не поняла Маша.
- А что если это кара небесная? – остановился и выдохнул мужчина. – И нас она тоже коснется?
18.06.2016. Уфа.