Песнь Виноградной лозы.
Свиток первый. Запах трав.
Эпилог.
Эги. 344. г. до н.э. Несколько дней спустя. От Ясона.
Яська, хмыкая, сидел, обняв Данку, разделяя с ней кусок вяленого мяса. В Эгах оказалось не менее весело, чем дома, в Моских горах. То бой с отравителями, то праздники. Пожалуй, ему здесь понравилось.
Пока они сидели, перекусывали, а дальше предстояла опять работа. Сегодня ярмарка, и мальчишки на ней развлекались по полной программе, в том числе и зарабатывая деньги.
После того, как они отловили группу этого Маржика среди остальных ребят они стали героями. Их даже не ругали – так, чуть-чуть пожурили, что нехорошо, мол, лезть самим, дескать, убить же могли… Но, скорее все радовались, что всё обошлось, и зверя этого взяли. Кажется, у старших у всех были счёты к этому Маржику.
Как только из Пеллы прибыл басилевс, судья, и именно его решением и волей богов, всех четверых, взятых в пещере, распяли, как вредящих делу и государству. Именно тех, кто идёт против государства, эгейцы распинали на косом кресте в виде “Х”.
Сами же мальчишки в тот день долго ещё сидели в Логове, пока Яська их залечивал. Больше всего он провозился с Илькиным боком, пропоротым вместе с доспехом. Сидя в тишине, мальчишки думали, обсуждали Маржика, вспоминали, как Илька выбил ему зубы, когда тот полез против Гегелоха, до этого вдоволь понасмехавшись над Аминтором. Ведь агрессия против верховного просто развязала мальчишке руки, и он отвёл душу. Маржик – тоже мне, иера, ударить нормально силой не смог! А если бы смог?.. Вот они и думали…
Фифа рассказал о найденных детях. Илька тут же предложил заработать деньги на ярмарке и отдать их мелким. Они тогда ещё придумывали, как и чем можно заработать. Фифа долго страдал, и, наконец, родил:
- Не, деньгами тут не поможешь, - мальчишка развалился на тюфяке в Логове и тёр зудящее плечо, с которого потихоньку под Яськиными пальцами сходил здоровенный кровоподтёк. – Проедят они деньги - и что? Оп - и опять голодные. Иначе надо…
И они опять сидели и думали. И ведь не один день думали. Кузька Фифу тут же поддержал, но самим что-то вразумительное в голову не приходило. Парни настаивали, что нужны свои люди, которые могут незамеченными пролезть куда угодно, добыть сведения или доставить их. Свои люди, они и есть свои люди… Но как это всё сделать? Для мальчишек выросших в семьях, на всём готовом, придумать план было невозможно. Вот тут как не странно, помогла Лонка, к которой Кузька обратился за помощью. Он вообще всегда хорошо ладил с девчонками, его песни открывали путь в их сердца.
Тогда они целую ночь протрепались, уже после того, как с Павки порчу сняли.
Павка сидел в Логове.Рыжий обмолвился, что ещё когда возвращались в Эги, он заметил, что Линкест не жилец. Последний год идёт, сделано, мол, на него. Тогда у Яськи идея и возникла. Видел он, ещё дома, как дядька Данил порчу снимал, и сам попробовать решил, терять - то уже нечего - год быстро пробежит, и умрёт Павка от “чёрной болезни”. Данила просто показывал, ничего не объясняя, мальчишка смотрел, как иера работает, даже не очень понимая действия. Теорию им потом уже давали. А вот состыковать, и хоть раз провести ритуал самому – у Яськи случая не было. Но ребята решились.
Илька держал Павку - едва ли кто-нибудь ещё смог бы удержать мальчишку - телепата. Нехорошее ощущение насчёт того, что Илька прирождённый энпат , у Яськи всё крепло. Кузька страховал Яську: мало ли, что могло случиться - рука дрогнет или что-то не успеет… А Фифа бегал, подавая предметы, следя за пламенем, а потом уже Павку вином отпаивал.
Илька скрутил в своих объятиях вырывающегося Линкеста, а Яська новым кинжалом вскрыл ему вену на шее, выпуская чёрную, плохую, кровь. Для этого ритуала всегда использовалась либо ярёмная вена, либо паховая. Павке “чёрную кровь” надо было оттянуть от головы и сердца. Хотя закрывать потом и тяжело, Яська скрепя сердцем, всё же рискнул. Кровь бежала на древесные угли под тихий заговор юного иеры, и угли распадались в прах. Павка метался под заговором, даже пытался рычать. Его светлые короткие волосы как-то сразу слиплись от пота. Черты лица заострились, приобретая хищность. Илька держал его, что-то успокаивающе говоря, приглаживая волосы, при этом чётко фиксировал голову и как-то боролся против криков друга у себя в голове. Илька, конечно, силён, и не только физически. Яська мог этим только восхищаться.
Потом кровь спускали в чашу. И уже в чаше Кузька увидел, и так отчётливо, словно наяву, человека, что порчу навёл. Яське тогда удалось по проторённой рыжим дорожке, порчу назад отправить. Моск эту женщину не знал, но ответ послал, и своё добавил. И главное, за что сделала?! За то, что Павка официально назначен наследником Филиппа, что светит ему быть басилевсом, если армия поддержит. А мальчишку воины, действительно, любят, и песни его…Что бы ей пусто было, бабе злой!
Устали они после ритуала как рабы на каменоломне, но вроде получилось. Кузька с Фифой Павку домой повели, измученного и обессиленного. Они же с Илькой долго ещё разговаривали о снятии порчи. Продумали и решили, что Илька ему просто обязан сделать две вещи против такого колдовства - хику , чашу и кинжал с лозой. Чашу для лечения, вода там чтобы снимала всякое злое влияние или кровь принимала, осквернённую, не давая ей заразить других, и кинжал для работы - путы там всякие снимать. И угли древесные всегда с собой носить надо на такие случаи. Их и в воду кинуть можно, чтобы чужеродное влияние снять, мороки разные, и хику в прах обращать, через кровь.
Ещё и высчитывали какой у чаши объём должен быть, какие знаки на ней изобразить, сколько серебра на это пойдёт. Так и уснули на тюфяках в ворохе расчётов, свернувшись калачиками и прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.
Утром их хватились. Наставник свою кошку по следу пустил на их поиски. Ну да, ему же перед отцом отчитываться, моским правителем Мерваном. И дочери Аминтора примчались, потеряв брата. Пошли поутру будить – а его и не было.
Данка их тогда выдала. Все кошки мышкуют, а его барсиха крольчует. Вот и охотилась у Логова, а потом на защиту любимого хозяина встала.
Их разбудил тогда зычный голос наставника, вошедшего в Логово.
- Ребят, что вы тут делаете?
- Спим, диди – машинально ответил Яська.
Наставник в Логове нашёл два заспанных комочка, сбившихся в кучучтобы согреться, среди расписанного и исчерченного формулами пола Логова и обрывков яськиных конспектов, привезённых им ещё из Мсхеты.
Потом был новый день, и после палестра занялись Фифиными сиротами. Как точно выразился Кузька:
- Теперь у всех есть свои питомцы. У нас с Олежкой – птицы. У Ясона красавица Данка. У Ильки – Сурик. Теперь и Фифа к нам присоединился, у него заморыши.
- А я? – возмутился Павка, отоспавшийся за ночь, выглядевший посвежее, чем приритуале, то есть уже не похожий на протухший труп. Можно сказать, уже свежачок.
Кузька плутовски улыбнулся.
- А для тебя все - братья меньшие…
Тогда же он притащил их к Лонке.
У дочери Филиппа оказался опыт по общению с сиротами. Девчонка она деловая, не была бы столь злющая, можно было бы братьям сосватать. Но такому подарочку вряд ли обрадуются, ещё и косичку Яськину срежут в назидание, чтобы глупостью не маялся. А косичка - это гордость. Что он богу посвящать будет, когда в пору воина войдёт? Остаётся надеяться, что за эту косичку, Вакх сделает из него воина. Волосы - то у Яськи хорошие, тёмно-русые. Косица тяжёлая, толстая, хоть и короткая. Хорошо бы Вакх его ещё бы мужчиной сделал, что бы женщины э... довольные оставались.
Но, возвращаясь к Лонке - у неё на конезаводе с фессалийскимискаковыми, доставшимися от матери – ну, Филипп же конезаводы под себя подбирает, или хотя бы под детей - как раз и работали две сиротки. Отец у них учитель был. Ехал с семьёй в Эонию, пообщаться с такими же учителями. Так его на тракте ахемениды зарубили. Чем-то им не приглянулся, вместе со всей семьёй. А дочери в кустиках были, то ли по нужде, то ли по ягоды – не признаются. Одной пять лет, другой семь. Та, что постарше, за лошадьми уже смотреть помогает. Младшая теперь для местных художников модная модель – ребёнок на коне. Рисуют её вовсю, и деньги платят.
Лонка взяла дело в свои руки, и так умело начала командовать, что непонятно, чего от неё все шарахаются. Девчонки под её руководством нашили тюфяков, набили их просушенным мхом. Старшие ребята, что уже в эфебии служат, договорились снять на год дом и найти детям учителя, там Алесь с Приамом заправляют. А вот им выпала задача заработать деньги на этот дом и оплату учителя. Этим - то они на ярмарке и занимаются.
Илька три дня отливал амулеты, висюльки всякие, ковал простенькие колечки, теперь Фифин пеонецих продаёт. Кузька, начитавшись разных книжек про заморские страны, решил, что они на ярмарке должны факиров из Мелуххи изобразить, тогда дороже всё продать смогут. Так амулеты под тамошние и лились, колечки тоже со всякими змейками иноземными. Сам Кузька разных деревяшек настругал, которые пахнут вкусно, и на них нарисовал символы загадочные, которые в книжках видел - и какие не видел, тоже рисовал. А вот Яське – ну, и пеонцу, как продавцу - досталось изображать этих самых факиров. Павка тоже рвался поизображать восточного предсказателя, накраситься, переодеться, поучаствовать, как все, но их с Илькой не пустили. Как наследники, они чинно ходили со старшими, составляя свиту басилевса и александроса, под охраной Алесеных эфебов. Фифе удалось отвертеться - лишь Даная знает, что сын ей наплёл, чтобы слоняться, как простолюдин, по ярмарке. Возможно, из Павки получится хороший басилевс, при его-то даре. Это же идеальный судья – телепат! Да и на иеру его учат…
И вот теперь начались многодневные праздники Вакха, и ярмарка посвящена ему. Весь рынок был отдан под праздничное мероприятие. Люди хвастались своим урожаем, которым не успели порадовать соседей на Новый год. Были открыты амфоры с молодым вином. Повсюду музыка. Играли на свирелях, рожках - и так весело, задорно, что многие пускались в пляс, подхватив девушку порумянее. Музыканты на свирелях пытались перещеголять друг друга замысловатыми мелодиями. Гомон и смех правили на ярмарке.
Окунаясь в эту беззаботность, Яська словно заражался, как болезнью, этой лёгкостью и бесшабашностью, окружающие всё и всех. Словно колокольчики начинали звонко играть в груди, подстрекая творить радостные глупости.
Вот сейчас они с Данкой немного перекусят, и она опять побежит к Данае, с которой вальяжно ходит, словно хвост, по ярмарке, в окружении женской эфебии дриад. Да и зачем он вообще делится с ней своим мясом? Вон, рёбра уже не прощупываются, попу круглую наела. Женщины её подкармливают вкусненьким, не забывают. Яська задумчиво жевал мясо. Данка огромными зелёными глазами заглядывала мальчишке в рот, судорожно сглатывая. Свой кусок она уже проглотила.
- Папа, ты не в тот ротик кладёшь, - так и говорила вся её несчастная морда, с поднятыми домиком бровками и нервно подрагивающими круглыми ушами. По крайней мере, Яська считал, что Данка его считает папой. Кузька в этом всегда сомневался. Рыжий хихикал, что для барсихи он, скорее, мама, и ведёт она себя, как избалованная девочка с любящей мамкой.
Зелёные глаза Данки оказались совсем близко, розовый язык лизнул мальчишку в нос. Яська вздохнул и отдал нахалке своё мясо. И вот так всегда…
Барсиха потёрлась мордой и, вильнув, откормленной задницей, помчалась к Данае, только хвост с белой кисточкой, подобно опознавательному знаку, показывал её перемещение.
Яська, фыркнув,(у них это с его воспитанницей получалось совсем одинаково), поспешил к их поставленной палатке, где торговал пеонец.
Зрелище они собой представляли незабываемое. Илька с Фифой у сестёр взяли косметику. Что-то из своего арсенала добавил Лиапп, и сам же их раскрасил. Руководил всем этим действом Кузька, вычитав в книгах, как должны выглядеть факиры, ну и добавил от себя, для достоверности. В книгах - то всё равно всей правды не скажут…
Кожу им затемнили - у факиров же жарко! - такой приятный коричневый оттенок получился, только оставался вопрос, как это всё смывать? Глаза ребятам Лиапп подвёл жирным углем, чтобы больше были. Девчонки дали нижние порточки, светлые. Яське достались белые, доходящие до колен, из которых торчали грязные, крашенные ноги. Хотели ещё безрукавку подобрать, у всех рылись, но… То что было, в спине не сошлось. Так что тело Яське украшал шрам, вылепленный юным художником из глины. Такой хороший, большой рубец через всё тело. Даже красиво. На лбах Лиапп нарисовал мальчишкам морщины, возникшие от великих дум. Знания - они всё же старят, от мыслей лоб скукоживается… А щеки, ещё детские и пухлые - на хорошей - то еде других быть и не может - старательно закрыл тенями. Аскеты они теперь, гхыр… На головы намотали тряпки яркие - побольше, поярче. Факиры получились на загляденье. Интересно бы настоящих посмотреть. Но эгейцам и эти очень понравились.
Несмотря на то, что Яська был почти голышом, а осень выдалась холодная, мальчишка не мёрз. Ему постоянно приходилось создавать иллюзии, чтобы потешить публику, и чтобы они деньги охотнее отдавали.
Кое - какие фокусы им преподавали ещё при обучении, на получение первой степени иеры Вакха - Ясона. Верёвка, уходящая в небо, по которой мальчишка взбирался, была одной из простейших иллюзий. Главное было завладеть сознанием зрителей, подавляя их волю. Яська сидел на земле, сосредоточенно держа образ, а люди видели как он по верёвке, висящей в воздухе, лезет в небо.
Вот достать этой верёвкой амфору с вином у Яськи не получалось. Это относилось к высшему порядку. Такое иера Вакха делает в праздник открытия молодого вина. Жрец открывал так вино самого бога Вакха, окропляя им собравшихся, давая им благословение бога.
А ещё в арсенале моска был фонарик, который использовался на пирах посвящённых Вакху. Летающий огонёк поднимался в небо, или на пиру под потолок залы или беседки. А потом, внезапно, словно вылетевшая пробка с молодого вина, парящий фонарик взрывался ворохом цветов. Это умел делать каждый барс, как воин бога Вакха. Такое зрелище украшало пиры, а сейчас развлекало эгейскую ярмарку.
Была и ещё иллюзия, из общего знания виночерпия, когда Яська из рук выпускал на зрителей лепестки цветов. Они разлетались, кружились в воздухе и медленно опадали. Касаясь людей, они исчезали, оставляя за собой шлейф пряного аромата.
Вокруг мальчишек собралось масса народу, любуясь фокусами факиров из Мелуххи. Если бы появились истинные представители данной страны, неизвестно, кого бы предпочли зрители.
Даже басилевс привёл сюда прибывших друзей из Атарнеи, что в Эолиде.
Невысокий, стройный мужчина с короткими пепельными волосами, оттопыренными ушами и цепкими, умными глазами был тиранном Атарнеи Ермием. Он над чем - то смеялся вместе с Филиппом и Аминтором. Похоже, гостю нравилось в Эгах, и был он здесь не впервые - видно было, что чувствовал здесь себя как дома. Мужчина был чуть помоложе эгейцев, но воспринимался ими не только как свой, но и как очень близкий. Даже рыжий гигант Пармений, шедший с ними, добродушно посмеивался в свою бороду. Странно, что орестида, отца Фифы, в этой компании не было. Обычно они всей стаей ходят на охоту, ища над чем бы посмеяться. Теперь же их окружали родственники, дети, жёны. И вот этой толпой аристократия Эг и приезжие гости двинулись к Яське.
- Это у вас что? Или Кто? – тиран Атарнеи с интересом осматривал ряженых.
Педагог тут же из своих загашников вытащил два камня размером с ладонь и начал показывать гостю.
- Господин, камни обереги, только для тебя. Вот этот от воров предохраняет, а этот не даёт врагам мысли читать, - пеонец любовно оглядывал свои булыжники, как курица смотрит на свои только снесённые яйца. Тот, что от воров, они на дороге нашли, а блокирующий врагов - у Логова валялся. Отмыли камни – вот они оберегами и стали.
- Бери не пожалеешь, - подтолкнул Аминтор гостя под локоть. – Тебе от магов хорониться надо. Видишь, какие у нас купцы-чародеи из дальних земель.
Ермий с недоверием оглядел продавцов редкого товара.
- И откуда такие будут?
- Из самой Мелуххи прибыли. Долго мы шли, господин, чтобы принести тебе свои дары, их благословили боги! - заливался песней пеонец. – Боги вели нас, чтобы наша встреча облегчила твою карму.
Мужнины расхохотались.
- Ну, вот этот чумазый, со шрамом, сын Мервана, - вытирая глаза от выступивших при смехе слёз, наконец выдавил басилевс. – Поди, ведь знаешь его.
Действительно, тиран Атарнеи не раз приезжал в Мскету, к отцу, и Яське доводилось его видеть. Ну зачем Филипп их так сразу выдал!! Ведь мог же Ермий купиться и приобрести “самые нужные” обереги.
- Не может.., - Ермий придирчиво оглядел мальчишек. – Архи тыр бы… Точно он. Подрос, постреленок.
- Дядь, так ты брать будешь, или воспоминанием предаваться? – нахмурился пеонец, подсовывая атарнейцу свои булыжники. – Ты же такие нигде не сыщешь. Каждый по оболу.
Яська от такой наглости и завышенной цены еле успел поймать челюсть. Они же решили их за менку продать…
- А то другие покупатели найдутся.., - пеонец старательно всовывал богатому клиенту товары в руки, чтобы не отказался.
Мужчины уже кудахтали от смеха, но два обола Ермей выложил.
- Предприимчивые дети, Филипп! Ты сам последователей готовишь? – оценил он мальчишек.
- А то… - басилевс подмигнул ребятам.
Яська выпустил своего любимого скелета. Многие из эгейских аристократов дёрнулись, но, поняв, что он не опасен, стали пытаться потрогать скелета или поймать его. Вообще, к скелету отовсюду потянулись руки. Но они проходили сквозь иллюзию. Скелет пружинистой походкой, гремя костями, ходил между людьми. Подойдя к Алесю,он похлопал его по плечу. Тилк что-то на ухо сказал сыну Пармения,тот крайне многозначно посмотрел на Яську. Моск ответил ему невинным, чистым взглядом детских глаз.
Аглая дернулась от скелета, спряталась за широкой илькиной спиной. Парень обнял её, успокаивая. Даже пожал иллюзорную костяную руку, чтобы женщина не боялась. Кузька тихонько хихикал, когда его отец пальцем трогал голый череп.
Несколько вихляющей походкой скелет подошёл к Леониду, приблизил свою черепушку к лицу учителя палестра… и щёлкнул зубами. Воин зло сплюнул и показал Яське кулак.
- Хоть анатомию выучат… - дослышал моск его ворчание.
Филипп с Аминтором сквозь скелет перекидывались какими-то шариками. Гегелох, хмыкая, глядя на них, утешал обиженного Леонида.
- Тор, пошли, переговорим, а то вонахемениды пожаловали, не хочу светиться, - тиранн Атарнеи кивнул на появившуюся на ярмарке цветастую группу во главе с сатрапом Артабазом.
Рядом с ним шествовали два воина, серьёзные мужики с Родосса, Ментор и Мемнон. Яська знал о них. Преданные ахеменидам при которых и выбились в люди. Оба с большими амбициями, гонором и самомнением. Тут тоже непонятно - к сосланному в Скудрию Артабазу они приставлены как охрана, или соглядатаи? Ну, то, что здесь, в Эгах они осведомители дома ахеменидос – знает каждый. Те ещё политики… Чуть что не так – меч в ход пускают. А их не тронь, ахемениды ещё войска введут.
- Мальчики, их оберите по полной, - Ермей, прежде чем скрыться с Аминтором в толпе, хитро усмехнулся ребятам. - Им для мужской силы и для карьеры продавайте…
Басилевс покачал головойв след скрывшимся в толпе конспираторам, и побрёл приветствовать Артобаза.
- Радостно ты Леонида сделал, - к Яське подбежал довольный Кузька. – А Олежку видел? Он такого точно не ожидал!
- Ку-Кузь пошли, - Илька отловил рыжего, надвигая петас по самые брови. – Ясь, к вам ахемениды идут. Держись.
Эгейская аристократия чинно двинулась в другую сторону, от пёстрой толпы сопровождавшей сатрапа.
Филипп, отдав Артабазу положенные любезности, сославшись на дела, поспешил на поиски брата и гостя, исчезнувших заранее.
Перед ахеменидами цены на товары резко взлетели, и не только в палатке факиров. То, что стоило десять драхм увеличилось до ста. Яська даже подивился скорости, с которой торговцы накручивали церы. Пеонец, недолго думая, всё оценил по оболу. Что-то это моску Фифу напомнило, это у него обол была любимая цена.
Пока Артабаз и его приближённые рассматривали представленные амулеты и слушали деловито чирикавшего пеонца, Яська создал иллюзию мигающих огоньков, не требующую большого напряжения.
Артабаз выбрал себе несколько литых амулетов, сделанных Илькой согласно своему вкусу, а не по научению Кузьки. Так же он взял оберегов из дощечек, предназначенных для лошадей. УЯськи были смутные подозрения, что не без научения дочери Артабаз всё это закупает. После того, как сатрап сделал покупку, его свита накинулась на волшебные товары.
Родосцы стояли чуть в стороне, с разодетым мидийцем, на котором цветного бисера и бирюзы было хеника на два. Они с брезгливым презрением осматривали факиров и всё выставленное ими на продажу, о чём-то переговариваясь со своим спутником.
Яська пододвинулся к ним поближе, жонглируя иллюзорными огнями. Судя по разговору, мидиец только прибыл, и братья вводили его в курс событий в Эгах.
- Распяли - то кого? – интересовался прибывший.
- Маржика. Хороший человек был. Говорят, на наследников напал, - Ментор вздохнул, - Жаль, потеряли его.
- Правда, напал?
- Мог, - кивнул Мемнон, младший из родосцев. – Его совсем от ненависти передёрнуло. Мог сам нахер полезть. Он же из местной аристократии был, его изгнали. Вот и мстил. Он попытаться наследников извести.
Мидиец развернулся, рассматривая аристократию Эг.
- А наследник кто из них? – прищуря глаза -видать подслеповат - он пытался разглядеть молодёжь.
- Ну, тут их много. На власть армия ставит, кто ей люб. Вот наследников всех вместе и растят. Тут же не майорат. Кого армия выкликнет, тот править и будет, а уж старший ты сын, младший или вообще племянник – значение не имеет. Лишь бы дом был аристократический и образование позволяло. – Мемнон проследил за взглядом мидийца. – Тут вот они все. Вон тот, бледненький со светлый??, стриженный – Павсаний из Линкестов – самый опасный.
Яське показалось, что уши у него вытянулись как у зайца, ловя каждое слово, каждый вздох. Значит, Павку они боятся.
- Угу, - кивнул мидиец. – Но армию подкупить можно.
- Не, - отмахнулся Ментор, - варвары. Даже могут и деньги взять. А орать будут всё равно, что заблагорассудится. А если пообещать, что после заплатишь, так ещё и побить могут. Варвары.
Как для себя заметил Яська, судя по его тону - проверял на личном опыте.
- Вон тот, в доспехе, рыжий, командир эфебов. Алесь. Тоже может быть опасен. – продолжал просвещать Мемнон.
Артобаз обернулся к родосцам.
- Алесь умный парень, смелый, армию может повести. За ним глаз да глаз нужен. Пока присматриваю, вожу за своейБаськой на коротком поводке.
Мидиец кивнул, запоминая. Мальчишек много, а опасных надо знать в лицо.
- А вон тот, красивый… Он бы до самых высоких постов дойти мог, за его тело многие бы заплатили, только бы пощупать, - кивнул мидиец на толпу аристократии.
- Сын Аминтора, александроса. Самовлюбленная дубина. Хотя.., - Мемнон задумчиво почесал бороду. - Красив, ничего не скажешь. Но пока молод, себя не проявил. Вон за ним сын Филиппа ходит. Тщеславный, амбициозный, не признанный отцом. Вот он – интересен.
Яська поджал губы. Илька, в надвинутой на глаза шапке всё равно привлекал к себе нездоровое внимание. Ничего не подозревавший мальчишка шёл за Аглаей, неся её корзину с покупками. Рядом с ним крутился Сурик, задорно осматриваясь по сторонам и наслаждаясь атмосферой ярмарки. Время от времени, видя что-то интересное, он начинал трясти Ильку за рукав. Яське даже показалось, что он слышит его нудящий голос:
- Иличка, Иличка…
Что же Сурика в детстве Лонка подушкой не придушила?
- Есть ещё Орестиды. Старшего там можно в расчёт не брать.. А вот два младших… Средний на басилевса мог бы претендовать – Ментор оглядел юных аристократов, - только что-то я их не вижу.
- Нахрапом тут решать нельзя, - рассудительно подвёл итог мидиец.- А то составим компанию Маржику. Ну, я тут надолго. Посмотрю сам, что и как. Ментор, тебе тут послание от самого Оха привёз.
Ахемениды двинулись дальше по ярмарке, и как Яське не хотелось составить им компанию, уж очень он подозрительно стал бы смотреться, сорвись с места. Да и того, что услышал, хватало на размышления. Ребятам надо будет рассказать. Ведь ахемениды точно что-то затевают. Интересно, что благодаря Илькиной внешности, его мало кто принимает в расчёт. Неужели он действительно для них настолько красив и притягателен, что всё остальное не видят?
Ведь и Гегелох Ильку, как иеру не воспринимал, пока Маржика не взяли. Сейчас сын Аминтора на жреца учить стал. Правда, теперь Илька сначала поупрямился.
- Не хочу, – выдал он Гегелоху, когда тот предложил ему учиться. – Я александросом буду. Воином.
И как его верховный ни уговаривал, ответов было два: “не хочу” и “не желаю”. А как пример, ставился Алесь. Его же не учат. Так что сошлись они на том, что Гегелоху придётся учить всех, и Алеся, и Линкеста, и даже Мелиагра, у которого и позыва на жречество нет, но только при этом условии Илька согласился учиться. Да уж, бывает он упёрт, не хуже барана, и если что-то втемяшится – вынь и положь! Как говорит Даная:
- Дубиной не перешибёшь.
Так что теперь они все вместе занимаются у верховного.
Гегелох начал учить с самого элементарного – связи. Чтобы можно было друг другу весточку послать, что живой. Ну Илька послал… Словно молотом по черепу. Тогда не только Яська осел, даже верховный покачнулся.
А как Ильку учили проходу… Ну, это когда ты должен в другое место пройти, не физически а духовно, чтобы посмотреть, что там твориться. Очень нужная вещь. Так, никем не видимый, можешь и разговоры послушать и людей посмотреть. Они на басилевсе тренировались…
Ну, Илька прошёл, посмотрел, рассказал, что у Филиппа на столе было. Только потом к Гегелоху басилевс сам прибежал с криками, что вся охранная система снята, и у него по помещению толпы бродят, мебель сотрясают, да ещё и его двигают, под бок толкают.
Тут уж Илька возмутился, что дядька Филипп к месту прилепился и ему посмотреть не давал. И вообще, нельзя быть таким впечатлительным и так держаться за свои свитки.
У Алеся проход оказался мягким и обволакивающим, но тоже ощутимым. Как и Илька, на требование посмотреть он лез ещё и потрогать. У обоих слишком много отсебятины, что опасно в таких делах.
Кузькины действия были наименее заметны, если не считать того, что у Филиппа волосы дыбом стали от ощущения, что вокруг мертвецы закопошились. А так - лёгкий ветерок, может кто дверь забыл закрыть в Царство Мёртвых. Сквознячок такой.
Но это тоже не устроило Гегелоха. Вообще, как и все учителя, он привередливый. Интересно, это свойство, оно профессией развивается, или туда идут только такие?
А как они по нити ходили! Ну, это путь в астральном мире. Там можно что-то оставить, а другой найти должен. Так Гегелох новичков послал алтарь искать. Там два поворота надо было сделать, и на алтарь сам натыкаешься. Мелиагр просто даже не понял, что от него хотят. Линкест попытался, но идти не смог. Кузька быстро по нити пробежал. Яська, сгораемый от любопытства, увязался за ним. Там же он и Павку почуял. Тот тоже хвостом пристроился.
Кузька, пробежав по нити, не только коснулся означенного алтаря, но и постучал по нему, разве что не головой. И послание написал, для тех, кто пойдёт следом. Нехорошее такое послание…Ну, уж что написал, то написал.
Алесь прошёл по нити довольно легко, но к алтарю подойти не смог, а послание прочёл. Потом чуть из брата фарш для фрикаделек не сделал.
Илька по нити идти не смог, неизвестно почему. Он просто разбил всё вконец, создал короткий путь к алтарю. А за ним одни развалины остались.
От всего этого Гегелох только за голову хватался, утверждая, что таких недоразвитых учеников у него отродясь не было. И обещал, что после праздников возьмётся за мальчишек уже серьезно.
Н-да, незря он тут при ахеменидах посидел, незря их послушал, только замёрз очень. Оставя палатку на пеонца, Яська побежал греться. Фифа его уже ждал с горячим бульоном и перепёлкиной тушкой. Мальчишка тут же накинул на голого факира сисур зимний, что бы тот согрелся быстрее.
- Фиф, а твоих ребят за родосцами следить отправить можно? – с набитым ртом поинтересовался моск. – И тем хмырём, что с ними.
- Сделаем, - беззаботно повёл плечом парень.- Услышал что-нибудь интересное?
- Ага…, - Яська согласно буркнул, жадно запивая мясо бульоном. – Я, наверное, тоже попасусь тут, на рынке. Певцом, что ли, бродячим стать... Тут такие есть, я видел.
Фифа подпёр голову руками, с удовольствием наблюдая, как друг ест.
В завершение праздника на ярмарку, на осле, выехал силен, разливающий всем бесплатное вино. Разодетый в козлиные шкуры, с виноградным венком на голове, он и сам пил вино и целовался с молодками, с которыми шутил и хихикал.
В силене Ясон признал александроса Орестиды, отца Фифы.
Люди в палатках стали потихоньку собираться. Праздник на сегодня был закончен.
Пеонец пересчитал деньги, заработанные ими, ссыпал их в глиняный кувшин и стал трясти им перед зрителями.
- Люди, смотрите как мало. Птица счастья не вылетит. Добавить надо. – звонко кричал он, зазывая последних покупателей.
Яська вздохнул - пора было возвращаться, а то пеонец уже народ собрал. Теперь главное было сосредоточиться на последнюю иллюзию. Мальчишка старательно перебирал в мозгах знакомых птиц, чтобы выбрать из них оповещённую птицу счастья. Перед внутренним взором возникал только образ хорошо прожаренной курицы: с корочкой, посыпанной специями и пряностями, с тягучим пряным соком. Сколько Яська не гнал эту навязчивую мысль, она не уходила. Видать, хорошо прижилась в его мозгах и пустила корни.
Единственное, что он смог вспомнить, был павлин, когда-то виденный на картинке. Ну, то, что это был именно павлин, Яська ручаться не мог, так же, как и то, что птица такая действительно существовала, а не была бурной фантазией художника…
Мальчишка вздохнул, и, под звуки сыплющейся от зрителей мелочи, выпустил из кувшина птицу счастья, с голой хищной головой, на которой теплилась жаренная корочка. Крылья переливались огненными всполохами. Но самым замечательным был хвост. Длинный, огромный, с пламенными кистями.
Под восторженные крики зрителей птица запела. Да, этот клёкот у нас песней зовётся…Силен радостно рассмеялся, разливая людям вино. Эгейцы, дегустируя напиток, старались пробиться под дивной птицей, что бы она хоть немного наделила их счастьем.
Яська подумал, что в Эгах ему действительно хорошо, что это его дом, который его теперь уже принял. Он и сам себя чувствовал счастливым. Тут было весело. Ему было хорошо с друзьями. Их родители ему тоже нравились.
Да, Эги - это его город. Не зря он сюда попал.