Последний город. Глава XIV

   

       Когда я открыл глаза, с неба моросил тёплый дождик, да и само небо было затянуто серыми тучами, как в наших Небесных горах во время лесных пожаров. Дело в том, что небо в Ультидаде настолько низкое и, когда его заволакивают  тучи, кажется, стоит повыше подпрыгнуть и достанешь их рукой. В пасмурную погоду верхняя половина башни Последней цивилизации не видна за клубящимися облаками, а сверху, как мне рассказывал Красимир,  поднимавшийся на башню не один раз, не видно землю. Ещё он рассказывал, что лет двадцать назад на вершине башни установили огромные лопасти из холста натянутого на деревянные рамы, которые вращали вручную за ручку аж, три человека. Таким образом,  над башней разгоняли тучи. Но однажды в приспособление это ударила молния и оно загорелось. Огонь мог охватить всю башню, и город лишился бы своего символа, но двое смотрителей рискуя жизнью, сбросили пылающие лопасти вниз. И с тех пор к идее водрузить новый разгонитель туч и облаков не возвращались.
  А я почувствовал, что прутья решётки, служившие мне этой ночью ложем, колют меня в спину, да довольно таки ощутимо.
  Я начал ворочаться, пытаясь улечься  поудобнее, однако пояс, которым я привязал себя к прутьям, затруднял   движения.
  - Гляди-ка Диего, да он живой!
 Я развязал узел пояса, освободился и сел, свесив ноги. Внизу стояли два стражника с пиками. Должно быть,  ими они тыкали в мою спину, чтобы проверить, жив или нет.
  - Слезай, парень!
  Я повис на прутьях и спрыгнул вниз. Боль отозвалась во всём затёкшем после сна теле, когда я приземлился на жёсткую мостовую. Сон не принёс облегчения, голова была чугунная, как та кампана на промедадской башне. И также гудела.
  - Как спалось? – заботливо спросил один из стражников, пряча кривую ухмылку.
  - Спасибо, хорошо.
  Теперь уже оба весело рассмеялись.
  - Никто не мешал? Например, вот он.
  Мне указали на то, что осталось от пса. При этом почтения к почившему священному животному оба не проявили. Один из стражников для убедительности даже ткнул обескровленную тушу пикой.
  - Диего, остаёшься здесь и ждёшь повозку. А я отведу парня в караулку. Сдаётся, мне выбор у него невелик: либо стать свидетелем, либо обвиняемым.
  Стражник накинул мне на шею петлю из толстой сыромятной кожи, а другой конец намотал себе на руку. Получилось что-то вроде поводка, с которого спускают на дичь охотничьих собак.
  - Вперёд!
  И он ощутимо хлопнул меня по спине древком своей пики.
  А я испытывал не страх, хотя уже знал, что каждая смерть ночной твари тщательно расследуется городскими властями. И если моя вина будет доказана, меня ждёт ночная прогулка. А почему я должен бояться ночной прогулки? Я только что пережил ночь на ультидадских улицах, так что могу продержаться и остальные ночи. Только бы знать, сколько их будет! Да и отцовский нож у меня скорей всего отнимут.
  Итак, я испытывал не страх перед грядущим приговором. Я испытывал стыд. На улицах появились первые прохожие и все глазели на меня, как на диковинное животное. В их глазах я, наверное, и был животным, которого  вели на поводке.
  К счастью караульное помещение находилось недалеко. Стражник завёл меня в полутёмную  залу со сводчатыми потолками.  Два окна были настолько узки, что с едва пропускали тусклый свет с улицы. Да и на улице, повторюсь, было пасмурно.
   За столом, уставившись при колеблющемся свете толстой свечи в какие-то бумаги,  сидел человек в офицерском мундире, насколько я мог отличить мундир простого стражника от офицерского.
  - Вот, капитан, задержали на улице 29-ти  советников. Забрался на декоративную  решётку. А внизу лежала зверюга, то есть, прошу прощения, священное животное. Обескровленное.
  - Обыскали? – спросил капитан, не отрываясь от бумаг.
  Стражник смутился, но лишь на мгновение.
  - Привёл, чтобы обыскать в вашем присутствии, - тут же нашёлся он.
  - Ну, давай, обыскивай.
  Стражник велел мне повернуться лицом к стене и упереться руками в её шершавую поверхность. Он довольно-таки небрежно прощупал меня от шеи до колен.
  - Он чист, капитан! Если не считать маленькой фляжки.
  Офицер, наконец, оторвал свой взор от стола и без выражения взглянул на меня.
  - Ты хорошо его обыскал, Карлос?
  - Ну да…
  Капитан поднялся и оказался широкоплечим, выше среднего роста мужчиной. Он подошёл ко мне, и я затылком почувствовал его пристальный взгляд.
  - Ты был в Гиперборее, Карлос? – спросил он.
  - Никак нет, капитан! Что-то меня в эти дикие места не особо тянет.
  - Значит, ты не знаешь, что тамошние охотники прячут свои ножи в обувь. Взгляни на его башмаки. Вроде бы обыкновенные, на деревянной подошве. Но в обуви  с деревянной подошвой очень неудобно передвигаться по лесу. Поэтому под них гиперборейские охотники надевают короткие сапоги-чулки из мягкой и прочной кожи горного козла. В них можно бесшумно ходить по траве, прелым листьям, или просто земле. За голенищем, которое прикрыто штаниной,  как раз можно спрятать охотничий нож. Ну, что ты стоишь как истукан, Карлос?
  Несколько мгновений спустя, Карлос извлёк из правого голенища отцовский нож. 
  - Ого, древний булат! – вновь услышал я голос капитана. – По крепости с ним не сравнится ни один металл под дневным светилом. Я, пожалуй, возьму этот нож себе в подарок, когда закончится следствие и нашего гиперборейского бродягу отправят на ночную прогулку.
  Я скрипнул зубами так громко, что капитан рассмеялся.
  - Побереги зубы, парень! Они тебе пригодятся, ведь это будет твоё единственное оружие на ночной прогулке.
  Капитан, - робко спросил Карлос, - а можно мне забрать эту фляжку? В Ультидаде я таких не встречал.
  - Потом, Карлос, потом! А сейчас запри его!

  Меня затолкали в камеру с крохотным окошком, забранным решёткой.  В углу лежал клок соломы.
  Не знаю, что было тому причиной? Должно быть, крыша над головой, четыре стены и запертая дверь. Причиной того, что я не стал предаваться мрачным мыслям о бедственности своего положения. Я просто лёг на прелую солому, с большим удовольствием вытянул ноги, и уже через мгновение спал мёртвым сном.