Она раздражала его всем своим существом. Что бы она ни делала, все не так, все не по его. Казалось бы, встань и уйди, закрой за собой дверь навсегда,и все. Поступи как настоящий мужик. Сколько одиноких баб вокруг, иди, выбирай хорошую. Нет, он будет оскорблять, унижать, угрожать.
Но он был не одинок. Алина раздражала всех. Даже в детстве, и потом, когда была взрослой. Вроде не косая, не кривая, не хромая. Хотя косая, кривая и хромая, она вызывала бы жалость. Тогда в чем дело? Алина этого не понимала.
Сама она относилась ко всем совершенно одинаково, никого не выделяя вниманием, скорее даже безразлично. Ну люди, и люди , чего тут особенного. Не лезла со своими советами как жить, и что делать, рассуждая так, - сколько людей, столько и мнений, каждый живет как может, по-своему.
Алина со всеми говорила терпеливо, и считала, что на вежливость надо отвечать вежливо. Но так считали не все.
Однажды, уже в преклонном возрасте, как-то выходя из магазина, одна из старушек, которые сидели у магазина и торговали дарами из своего огорода, бросила ей вдогонку,- Алька, ты чего всё бегаешь?
Алина встала как вкопанная. Повернувшись к ней лицом, она спросила,- а почему Вы мне тыкаете? Мне седьмой десяток, у меня дети, внуки. Я что, пьянь подзаборная? Ведь я не говорю Вам Машка, надо, вот и хожу, все ходят.
Хотя Алина даже и не знала как зовут эту женщину. Просто когда она входила в магазин, то поздоровалась со всеми кто там сидел. На лицо все были знакомы, так как постоянно торговали у магазина, а проходить молча мимо, вроде уже было неудобно.
Женщина как-то сразу сьежилась от ее слов, и потом, позднее, когда им доводилось встречаться, всегда смотрела виновато. Но Алина, не обращала внимания на ее зажатость, и как всегда, по привычке, здоровалась.
К домашним делам она всегда относилась с желаем, с настроением, вдохновенно. Не всегда что-то получалось, ну и что, и на старуху бывает проруха. Но его это просто бесило, лицо бледнело, и перекашивалось от злости.
Он постоянно находил повод, что бы сорвать свое зло на ней. Когда дети были маленькие, он срывал зло на них. Даже однажды сказал,- почему, я так не люблю своих детей? Это было один единственный раз.
Он постоянно твердил старшему ребенку,- исполнится шестнадцать, на все четыре стороны! А младший спрашивал Алину,- когда я вырасту, мне он то же скажет на все четыре стороны? -Нет, конечно нет, - отвечала Алина.
Теперь дети выросли, живут самостоятельно своими семьями, иногда навещают их, привозят поняньчить внуков. Он стал относиться к ним по доброму, а все свое зло обрушил на Алину.
И сколько это будет продолжаться, непонятно? Ясно одно, добром это не закончится! И на душе становилось как-то не по себе, неуютно и даже обидно. За что?