Гл. 3. Вторую главу см. http://www.proza.ru/2016/06/16/286
– Явилась, не запылилась! – первым делом услышала Марина недовольный голос своей хозяйки, когда вошла в дом.
Баба Настя, опершись подбородком на ладони, скрещенные на клюке, сидела в центре комнаты и пронзительным взглядом ощупывала Марину.
– Ну что, просветила тебя Раиска? – ее скрипучий голос явно выражал досаду и злость – пойдешь к ней в услужение?
Почувствовав себя под этими цепкими, с тлеющими в глубине горячими огоньками, глазами неуютно, Марина пожала плечами: – Не знаю никакой Раиски.
– Знаешь, – усмехнулась баба Настя, – Регина то и есть Раиса, как ее родители нарекли. Это она уже потом себе имечко Регина выдумала. Так что? Будешь работать на нее?
– Наверное…, а что такого?
– Что такого, что такого, – передразнила старая ведьма, – ты, девка, смотри: – дар тебе дан и сила большая, а ты с огнем играешь! Ведь Раиса, тьфу ты, Регина, тебя не просто ведьмой хочет сделать, а черной, действующей корыстно, только для своих удовольствий, да во вред простым людям. А ты должна знать, что всех нас, вступивших на путь колдовства и магии, ждет одна и та же посмертная судьба, наказание за то, что преступили дозволенную черту и обратились к силе черных, ушедших в иной мир – вечная мука служить злу и самим быть черными. Это только светлым магам, свыше, дается дар и сила несравненно большие, чем нам, и способности творить свои чудеса, не прибегая к энергии мертвых. Вот они то смогут избежать такой участи…
Старуха, не сводя глаз с Марины, многозначительно помолчала, а потом, видимо убедившись, что ее слова произвели нужное впечатление, продолжила: – Но, учти, наказание наказанию рознь. Если ты, одновременно с грешными делами, например приворотами, будешь как-то помогать людям, ну там, лечить их самих и скотину ихнюю, да не будешь порчу наводить, или вершить другое какое зло, то Бог, рано или поздно, примет твою душу. Ну, а, если будешь деньги отымать, или, что еще хуже, – здоровье, да ублажать себя колдовством, вредя простым людям, все – считай, пропала окончательно. Я то по молодости много глупостей наделала, но теперь стараюсь хоть как-то искупить грехи свои.
Марину поразила исповедь старухи и особенно то, что та вдруг вспомнила Бога, но в данный момент ее больше интересовала собственная судьба.
– Так что, я должна отказаться от дара? – разочаровано протянула она.
– Вот это уж навряд ли, – покачала головой баба Настя, – коль судьба тебя этим даром наделила, да таким щедрым, никуда не денешься. Если захочешь отказаться от своей силы и решишь жить, как простые люди, готовься, что на тебя обрушатся болезни и несчастья. Наш темный мир никого просто так не отпускает. Но, еще раз тебе говорю: ведьмовать можно по-разному. А как, ты уж сама, девка, решай…
В эту ночь Марина долго не могла уснуть. Надо было сделать выбор. Конечно, то, что говорила старуха, пугало, кстати, ведь предупреждала же Регина, что баба Настя попытается отвадить ее от сестры, но прозябать по жизни, лишая себя удовольствий, Марина не собиралась. Да и дом Регины, полный загадок манил так, что устоять было невозможно. А значит надо пока делать то, о чем попросила Регина. Даже изучить банковское дело.
– Ладно, посмотрим, – уже засыпая, решила Марина, – злыдней и кровопийцей быть не собираюсь, а от интересной жизни отказываться просто глупо.
***
На протяжении нескольких последующих дней, едва дождавшись сумерек, Марина, стараясь остаться незамеченной, вновь и вновь направлялась в дом Регины. Каждый раз, прежде чем подняться в библиотеку, она заходила на кухню, чтобы выпить чашку кофе и две-три рюмки ликера. Этот необыкновенный коктейль наполнял ее волшебной силой. Мир обретал яркие краски, все чувства обострялись, рождались фантастические идеи и видения, а мысли, как казалось, приобретали необыкновенную глубину. В таком состоянии даже скучнейшее занятие по изучению финансово-банковской деятельности ее совершенно не тяготило, и она могла ночь напролет работать, впитывая в себя мегабайты информации. Одновременно ее мозг каким-то образом строил хитроумные схемы, позволяющие использовать банки, как собственную копилку. Эти схемы рождались помимо ее воли и сразу же оседали где-то в глубинах памяти.
В этот вечер, приняв уже ставшую привычной порцию колдовского допинга в виде кофе и ликера, и, выполнив тоже ставшим обязательным ритуал общения со стражей дома, во время которого пес, кот и карлик, преданно глядя на нее, выслушали ее откровения, она поднялась в библиотеку и начала, было, дочитывать заключительную главу учебника “Законодательство и практика банковского дела”. Через некоторое время она вдруг почувствовала непреодолимое отвращение к этому занудству, которым занималась вот уже несколько дней.
– К черту, – отбросила надоевшую книгу Марина.
Встав из-за стола и, подчиняясь порыву, она подошла к полкам, с так волнующей ее надписью “Эротика и секс”. Пальцы, скользя по корешкам книг, наткнулись на папку, нарушающую однообразный строй книжных корешков. На папке алела сделанная фломастером надпись: Русские классики об эротике.
Достав из папки довольно объемную компьютерную распечатку, она, листая оглавление, прочла: А.Пушкин “Гаврилиада”, “Царь Никита и его сорок дочерей”.
М.Лермонтов “Гошпиталь”, “Петергофский праздник”, “Уланша”.
А.Толстой “Японская комната”, “Возмездие”.
А.Чехов?“ Галчонок”.
Л.Толстой? Баня”.
В.Набоков “Лолита”;
С.Есенин? “Племянница”.
Почему-то, после фамилий Чехова, Толстого и Есенина стояли знаки вопросов. Видимо составитель подборки не был уверен в авторстве этих опусов великих русских писателей.
Тут же, не отходя от полок, она начала читать, и вскоре лавина эмоций полностью ее захлестнула. Авторы не стесняли себя подбором выражений и не использовали эзоповский язык для описания процессов совокупления. Наоборот, они со всеми физиологическими подробностями смаковали реализацию главнейшего инстинкта человека.
Через некоторое время Марина обнаружила себя уже сидящей за столом и дочитывающей, предположительно чеховского, Галчонка. Да! Такого она от Антона Павловича не ожидала. Чтобы так написать, надо самому испытать подобное…
В остальных произведениях великих литераторов постельные сцены тоже описывались со знанием дела.
– Нет, нет! Наверняка это мистификация! – подумала она, – не могли признанные классики сочинять такое непотребство. Ведь это даже не эротика, а порнография какая-то…
Тем не менее, прочитанное черными семенами осело в сознании и мгновенно проросло горячими ростками похотливого желания.
Чтобы унять возбуждение, порожденное творчеством неизвестных мастеров словесной клубнички, Марина спустилась на кухню и заварила чай. Из головы не шли пикантные подробности постельных сцен, и она решила, что в ближайшую же субботу попробует на танцах в Малой Вишере найти себе партнера для секса, чтобы унять бушующий внутри эротический огонь.
Сказано – сделано! Все оставшиеся дни до субботы она планировал свою операцию по удовлетворению своей страсти. После недолгого раздумья дискотеки Малой Вишеры, как место охоты на потенциального сексуального партнера, были отвергнуты, по причине большой вероятности присутствия там знакомых. Решено было ехать в поселок Мстинский Мост, где, как говорили, неплохой клуб и много приезжих дачников, а риск встретить кого-то из своей деревни сводился практически к нулю.
Последняя электричка на Мстинский Мост проходила около десяти вечера, что вполне устраивала Марину, ведь народ начинал по настоящему веселиться не раньше полуночи. Да и обратно можно было уехать только утром так, что ей, хочешь, не хочешь, а придется найти мужчину, способного не только удовлетворить ее, но и обеспечить крышу над головой, чтобы не кормить всю ночь комаров, слоняясь по деревенским улицам.
В тусклом сельском клубе, освещаемом только примитивной световой иллюминацией, несколько молоденьких девушек и парней механически двигались под оглушающие звуки музыки. Марина, стараясь не привлекать к себе внимания, уселась в тени и, словно пантера в засаде, начала следить за парнями, выбирая жертву. Достойных не было. Пару раз к ней подскакивали малолетки, как она их для себя окрестила, чтобы пригласить на медленный танец, но, наткнувшись на холодный взгляд незнакомки, они как-то сразу понимали, что эта залетная девица – птица не их полета, и повторных попыток не делали. После часа в клуб начали подтягиваться люди посолиднее, и вскоре дискотека вошла в надлежащее русло. Громкие разговоры, пьяные выкрики и смех, целующиеся по углам и прямо во время танца парочки создавали праздничную и одновременно эротическую атмосферу вседозволенности. Внимание Марины привлекла красивая пара. Она – стройная коротко стриженая блондинка, и он – статный, тоже светловолосый, парень. Оба довольно хорошо двигались и, видимо, чувствовали себя королями бала. Время от времени парень по хозяйски запускал руку под блузку своей подруги и что-то шептал ей в изящное ушко, на что она, соблазнительно откинувшись, призывно смеялась. Марину обожгло ревнивое чувство, и она поняла, что хочет этого парня. Не отдавая себе отчета, она уставилась побелевшими от злости глазами на блондинку и представила, как та корчится от боли. Буквально через минуту ее мысленный посыл начал действовать. Соперница охнула и схватилась за живот. Парень, было повел ее к выходу, но, подчиняясь воле ведьмы, оглянулся и, встретившись взглядом со светящимися колдовским светом глазами Марины, остановился и, бросив свою партнершу, словно сомнамбула, двинулся к ней…
Через час на сеновале с прошлогодним, терпко пахнувшим сеном, куда привел ее парень, назвавшийся Анатолием, она со всем пылом стосковавшейся по мужской ласке молодой женщины, самозабвенно отдалась новоизбранному любовнику.
Прозрение наступило быстро. Анатолий, действующий как запрограммированный автомат, выполнял все ее пожелания, но все было так механически и без эмоций, что никакого удовольствия она не получила.
Испробовав все рекомендации и приемы эротической науки, которые она узнала за последнее время, и, не добившись ничего кроме опустошающего разочарования, Марина на рассвете, оставив обессиленного парня в полуобморочном состоянии, пошла на автомобильную трассу, надеясь перехватить попутку, чтобы до восхода солнца вернуться домой. Словно по заказу, как только она вышла на шоссе, со стороны моста через Мсту, сверкнули фары, и вскоре рядом с ней затормозила фура с ленинградскими номерами. Водитель, крепкий мужик, назвавшийся Сашей, окинул ее оценивающим взглядом и спросил: – Сколько?
– Чего? – не поняла Марина.
– Сколько берешь за секс? – деловито уточнил водила.
– А, так он меня за дорожную проститутку принял, – наконец-то дошло до Марины, – что ж так даже проще. Вдруг здесь повезет, и этот зрелый мужик, в отличие от неопытного Анатолия, сможет дать ей то, о чем так много она с замиранием души читала в последнее время?
– Сколько не жалко, – хохотнула она и решительно залезла в машину.
Саша взял ее сразу же за первым после моста поворотом, где он, съехав на обочину, остановился.
– Эх, не повезло тебе, – шутя посетовал он, закончив свое дело и спускаясь с любовного ложа, оборудованного сзади над сидениями. – Напарника сегодня нет, а то бы мы тебе двойное удовольствие доставили.
Никакого удовольствия Марина не испытала. От Саши несло потом и табаком. О высоком искусстве секса он тоже имел смутное представление, и Марину захлестнуло горькое чувство разочарования, постепенно переходящее в бешенство.
Через полчаса, выйдя из машины, она, прищурившись, посмотрела вслед красным габаритным огням и зло сплюнула. Тут же раздался оглушительный звук лопнувшей шины, и фура, виляя прицепом, словно гулящая девка бедрами, взвизгнув тормозами, остановилась на обочине. Марина усмехнулась и зашагала прочь.
Спустя двадцать минут она уже стояла во дворе дома Регины. Открыв дверь, она столкнулась с неразлучной устрашающей троицей охранников, которые выжидающе смотрела на нее.
– Не до вас, – сердито буркнула Марина и направилась на кухню. Выпив традиционный кофе с ликером, она почувствовала умиротворение, и даже обратилась с небольшой речью к последующими за ней и внимательно ее слушавшими стражам дома на тему “Что такое не везет, и как с этим бороться”. Затем она поднялась на второй этаж и неожиданно для себя зашла не в библиотеку, а в зеркальную комнату. Уже сидя перед зеркалом, Марина вдруг обнаружила, что в подсвечниках вместо старых, наполовину сгоревших свечей, которые она видела в прошлый раз, красовались, неведомо кем замененные, такие же черные, но целые свечи. Рядом стояла знакомая бутылка заветного ликера и, уже наполненная, как бы приглашающая выпить, большая хрустальная рюмка.
Ничему не удивляясь, Марина, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле и нарастающее возбуждение, машинально выпила ликер, и, протянув руку к зеркалу, как будто делала это много раз, не глядя, взяла лежавшую там упаковку длинных каминных спичек и зажгла свечи.
Перед ней возник овальный бесконечный коридор в обрамлении мерцающего света. Зеркальный сумрак, плавясь в огненном кольце, начал неотвратимо надвигаться, и, спустя мгновение, заполнил все окружающее пространство. Марина почувствовала, что она стремительно движется куда-то, и вдруг осознала себя сидящей на кухне, откуда всего несколько минут назад поднялась наверх. Ее взгляд растерянно блуждал вокруг и неожиданно зацепился за непропорционально большой ключ, торчащий в одном из многочисленных ящиков большого старинного буфета. Выдвинув ящик, Марина недоуменно пожала плечами: кроме довольно обыкновенных столовых приборов там ничего такого, чтобы хранить под замком, не было. Она попробовала закрыть его, но ключ не проворачивался. Вынув его, она обнаружила, что и замок в ящике отсутствовал, а ключ вставлялся в, зачем-то специально сделанное для него, совершенно бесполезное отверстие. И вдруг ее осенило: – Регина таким эффективным образом спрятала на самом видном месте ключ от двери в подвале!
Зажав находку в руке, она поспешила к таинственной двери.
Ключ легко вошел в замочную скважину и, с едва слышными щелчками, два раза повернулся. Когда дверь с легким скрипом отворилась, и перед Мариной, плавно изгибаясь, предстал сводчатый, старинной кирпичной кладки, коридор, освещаемый чадящими, словно в фильмах о средневековье, факелами, сердце забилось с удвоенной частотой, и все ее существо пронзила сумасшедшая догадка: – этот коридор ведет в какой-то другой мир, к ее новой жизни, где она получит все то, чего была лишена в суровых буднях повседневности.
Марина немного помедлила, продлевая мгновение перед неизведанным,а затем решительно шагнула с последней ступеньки лестницы на сверкающую в колеблющемся пламени светильников брусчатку. Тут же за спиной послышался скрип и стук закрываемой двери, отрезающей путь назад. Но оставшееся позади прошлое уже не волновало, и она решительно устремилась вперед. Время как будто прекратило свой бег, а пространство свернулось в один, казалось нескончаемый, коридор, и она не могла бы сказать какое расстояние прошла, прежде чем начался довольно крутой подъем, и она услышала едва слышную музыку. Устремившись на чарующие звуки, она миновала проем ответвления коридора, краем сознания отметив, что в будущем надо будет его тоже исследовать, и вскоре перед ней предстала винтовая лестница, ведущая вверх. Поднявшись по ней, она оказалась перед приоткрытой, как бы приглашающей войти, низенькой дверью. За дверью висела портьера, осторожно отодвинув которую, Марина увидела небольшую, но уютную комнату, освещаемую старомодными газовыми светильниками. Из мебели был большой платиной шкаф, туалетный столик с большим зеркалом, изящный круглый стол с тремя гнутыми стульями вокруг, буфет и большая кровать в алькове, над которой протирался шелковый розовый балдахин. В углу стояла ширма, прикрывающая фарфоровый умывальник с двумя массивными золотистого цвета кранами.
Марина скользила взглядом по всему этому старинному убранству и вдруг натолкнулась на большой портрет молодой красавицы в открытом бальном платье, висящий на одной из стен. Через мгновенье она поняла, что синеглазая черноволосая красавица на полотне неизвестного художника она сама. Это так ее поразило, что, позабыв об осторожности, она вошла в комнату и вплотную подошла к картине. Сзади раздался уже знакомый, отсекающий прошлое, щелчок закрываемой двери. Отметив краешком сознания этот уже не волнующий ее факт, Марина во все глаза всматривалась в портрет. Да, сомнений не было, это была она. Даже небольшая родинка над левой грудью, хорошо видимая над глубоким декольте, была ее.
Внезапно пришла уверенность, что в мире, в который она попала, эта комната принадлежит ей.
Легкий шорох заставил ее оглянуться, и она успела заметить какое-то движение за ширмой. Заглянув с опаской туда, Марина никого не увидела, но с изумлением обнаружила висевшее на стене на плечиках бальное платье, точно такое же, как на портрете. На полу стояли изящные в белых жемчугах туфельки. Снова раздался шорох, на этот раз сзади у зеркала, и снова, оглянувшаяся на него Марина, никого не увидела. Зато она сразу увидела, что на туалетном столике появились сверкающие всеми цветами радуги украшения. Ими оказался бриллиантовый гарнитур из серег, ожерелья, двух колец и браслета.
– Да это прямо “Аленький цветочек” какой-то получается, – мелькнула веселая мысль. – Не хватает только влюбленного Чудища.
Однако никакое Чудище не появлялось, и Марина, вполне логично восприняв дары как приглашение, быстро переоделась и направилась на зовущие ее волшебные звуки музыки.
Дальнейшее осталось в ее памяти в виде ярких, сменяющих друг друга кадров какого-то костюмированного фильма, в котором главной героиней была она сама.
Вот она в огромном, залитом светом и гремящей музыкой зале. Вот она танцует с красавцем в белоснежном военном мундире, которого зовут Андрей, и который, судя по непринужденному разговору, ее хорошо знает и, более того, является ее любовником!
Вот они пьют шампанское уже в ее комнате, и вскоре она ощущает острое сексуальное наслаждение и понимает, что они занимаются любовью на просторном ложе под розовым балдахином.
Потом она осознает, что осталась одна, так как Андрей вынужден по делам службы срочно уйти, и некоторое время просто нежится в постели, еще и еще раз переживая восхитительные моменты недавних любовных игр.
Затем она, встав с постели, подходит к зеркалу, садится напротив и…не видит собственного отражения! Вместо него в зазеркалье возникает темный силуэт, который начинает светлеть, и, вдруг, Марина, с удивлением и внезапно налетевшим необъяснимым страхом, видит вместо себя облик Регины. Тут же уже знакомый ей зеленоватый сумрак окутывает ее, а еще через мгновенье она осознает себя сидящей перед трюмо с парой догорающих черных свечей в зеркальной комнате дома, откуда несколько часов назад начался ее волшебный вояж.
Придя в себя от пережитых приключений, Марина решила, что на сегодня впечатлений достаточно. Перед тем как покинуть колдовской дом, она спустилась в подвал и попыталась открыть дверь в волшебный мир, но дверь оказалась закрытой, а ключ, который, как она хорошо помнила, был оставлен ею в замочной скважине, исчез. На кухне его тоже не было, и Марина, обуреваемая мыслями о пережитом, уже привычным маршрутом направилась домой.
Несмотря на ранний час, баба Настя не спала, и, как только Марина вошла в дом, она услышала ее зовущий голос. Войдя в хозяйскую спальню, Марина увидела бабу Настю, лежащую в кровати и поразилась резкой перемене в ее внешности. Та выглядела сильно похудевшей и изможденной. Марина вспомнила, что, пропадая в доме Регины, в последнее время совсем не общалась со своей хозяйкой и чувство вины, смешанное с досадой на то, что придется теперь тратить много времени на уход за заболевшей старухой, охватило ее.
– Что, Анастасия Еремеевна, приболели? – постаралась бодрым тоном скрыть свое недовольство и смущение Марина.
– Помираю я, – следя пылающими угольками глаз за садящейся на краешек постели своей постоялицей, прошелестела бабка. – Завтрашней ночью и отойду… Ты вот, что… – истопи мне баньку, да помоги вымыться. Да и сама потом попарься, да хорошенько помойся. Так надо. Попозже к ночи поговорим. Нам о многом нужно с тобой потолковать.
Уже на исходе дня, Марина, возвращаясь в дом из подготовленной бани, чтобы отвести туда бабку, услышала, как в ее комнате надрывается телефон, оставленный ей Региной.
– Марина? – услышала она в трубке деловитый мужской голос, – Вам привет от Регины. Завтра в десять часов утра будьте в Малой Вишере возле касс железнодорожного вокзала. Вам передадут пакет.
– Завтра я не смогу, – попыталась отказаться Марина, но в трубке уже раздавались гудки.
– Да пошли вы куда подальше, со своей Региной и со своими передачами! – в сердцах сплюнула Марина, обуреваемая мыслями об умирающей бабе Насте и хлопотах, предстоящих в ближайшие дни.
Поздним вечером, когда вымытая и одетая в чистую ночную рубашку баба Настя вновь лежала в своей кровати, она не отпустила тоже уже помытую и распаренную Марину, порывавшуюся идти на кухню, чтобы приготовить хоть какую-то еду.
– Ты, девка, присядь-ка. Говорить с тобой буду. Есть мне уже ни к чему, да и ты потерпишь. Нельзя нам есть перед предстоящим делом. А дело будет важное. Да и голова лучше работает натощак-то. А тебе в самый раз пора головой своей подумать, а то пропадешь ведь по глупости без меня. Вижу – все этому и идет. Для начала, расскажи ко мне подробненько все, что делала эти дни.
Марина и сама хотела расспросить старуху, что бы могли означать ее видения в доме Регины и поэтому охотно начала рассказывать обо всем, что происходило с ней за последнюю неделю. Конечно же, она не стала делиться о поездке в Мстинский Мост и своих неудачных сексуальных опытах, но о случившемся с ней в зеркальной комнате и своем вояже в таинственный дворец она рассказала подробно.
Когда она замолчала, старая ведьма со значением хмыкнула: –Ты, когда перед зеркалом сидела, черные свечи зажигала?
– Да, – поразилась Марина прозорливости бабки.
– А пила там что ни-будь?
– Пила, – снова согласилась Марина, – кофе, чай, ликер…
– Ага, удовлетворенно кивнула старуха, – ликер то зеленый был, с черными разводами?
И не ожидая ответа, продолжила: – Этот ликер – наша фирменная семейная настойка. Ее рецепт по наследству передается. Она на основе горькой полыни делается, да кое-какие грибочки добавляются, вот в голове фантазии то и рождаются. А в черных свечах порошок белладонны, красавки по-нашему, намешан. Тоже по мозгам бьет. Так что все твои видения это просто морок и фантазии…, хотя, – она сделала паузу и, пожевав губами, весомо добавила: – видения эти для знающих людей бывают и вещими.
– Ладно, пусть дворец и бал, это мои фантазии и глюки, – с досадой и сожалением согласилась Марина, – но вот, когда я уже вернулась, тьфу ты, очнулась, я в зеркале вместо себя Регину увидела и, почему-то испугалась очень, это что – тоже галлюцинация?
Старуха помолчала, видимо обдумывая, что сказать, а потом, чему-то усмехнувшись, продолжила: – Вот это – главное, что ты увидела и почувствовала! Все-таки есть у тебя дар! Ты раньше времени то не пугайся, но, как я и думала, Регина тебя готовит к обряду замещения.
– Что это значит, обряд замещения?
– А то, что твое тело будет служить не тебе, а Регине…, то есть с виду будет казаться, что это ты Марина, а на самом деле внутри тебя будет жить моя сестра, а твоя душа переместится в ее старое и больное тело.
Марина похолодела. Почему-то она сразу поняла, что сказанное бабой Настей – правда.
– Погоди паниковать то, – заметила ее страх умирающая, но, на удивление, спокойная и рассудительная ведьма. – Не так уж просто это сделать, даже такой сильной и знающей колдунье, как моя сестрица. Ты, конечно, уже попала к ней в сильную зависимость, когда сама же согласилась ей подчиняться, да и одурманила она тебя как следует своими свечами и настойкой, но есть в тебе сила, чтобы побороться за себя. Да и я тебе помогу.
Старуха помолчала, обжигая Марину своими горящими глазами, а потом, протягивая ковшик, взятый с тумбочки, попросила: – принеси-ка водички попить.
Выпив принесенную воду, она снова уставилась гипнотизирующим взглядом на девушку: – Слышала, небось, что ведьмы, умирая, должны свой дар и силу кому-то передать? Вот я сейчас это и делаю. Ты – моя избранница, и, коль воды мне принесла в моем ковше, то теперь уж от моего дара отказаться не сможешь! Да и нельзя тебе отказываться. Без моей силы и знаний Регинка тебя сломает. А так есть шанс спастись. Ну, а теперь слушай внимательно, буду тебя просвещать…
Всю ночь старая ведьма рассказывала о тонкостях колдовской профессии, а когда пропели первые петухи, и рассвет, проникший через единственное окно, вытеснил мрак ночи из тесной комнаты, отослала ученицу спать, велев придти вечером, когда зайдет солнце.
– Да не ешь ничего сегодня, – последовало последнее указание, – главное дело то впереди.
Несмотря на множество теснящихся в голове мыслей, вызванных откровениями бабы Насти, сон пришел сразу же, как только голова коснулась подушки. Во сне она бежала по зеленому, с белыми пятнами ромашек, полю, а за ней, оседлав чудовищным всадником черный джип, бесстыдно охватив его сверкающие бока голыми ногами и тряся обвисшими грудями, гналась обнаженная Регина. Вдруг поле исчезло, и Марина оказалась в темном доме перед почему-то пугающей дверью. Замирая от страха, она открыла ее и оказалась перед гробом, в котором лежала баба Настя. И тут же с ужасом Марина осознала, что в гробу лежит не баба Настя, а она сама, а над ней стоят рядышком и зловеще хохочут сестры Велисовы.
Усилием воли вырвавшись из кошмарного сна, Марина с удивлением поняла, что проспала весь день. Лучи заходящего солнца багровыми кровавыми пятнами окрасили темный потолок, отчего ощущение ужаса, навеянного сном, еще более усилилось. Страх предстоящей ночи и неминуемой процедуры принятия колдовского дара от умирающей старухи сковал сердце ледяными тисками. Чтобы как-то придти в себя, Марина, прошла на кухню и долго плескалась под умывальником. Холодная вода успокоила разбушевавшиеся нервы, и она уже без содрогания услышала призывающий голос своей хозяйки.
В течение последующих нетерпимо долго тянущихся часов Марина, слушая и откладывая в памяти откровения опытной ведьмы, краем сознания отслеживала ход времени, пытаясь угадать момент главного события. Но в колеблющемся свете единственной свечи, в окружении кромешной темноты, окутавшей комнату, она видела только бледное лицо вещающей колдуньи, с горящими внутренним светом глазами, и постепенно впала в прострацию, теряя связь с настоящим.
– А теперь возьми гребешок и заколи им себе волосы, – неожиданно вернулась она в действительность и увидела старушечью руку, протягивающую ей черный гребень.
В полузабытьи Марина взяла гребень и поднесла его к голове.
Вдруг, как это было и с цыганками, внутри ее вспыхнуло яркое пламя, мгновенно
уничтожившее тьму, проникшую было в нее. Тут же она как будто переместилась в тело умирающей ведьмы и ее глазами увидела себя – молодую неопытную дурочку, которая вот-вот своими руками позволит ей, стоящей на пороге смерти старухе, завладеть этим прекрасным молодым телом, в котором прекрасно уживутся две мощных силы.
– Черт, черт! – опуская руку со зловещим гребнем, пришла в себя Марина.
– Догадлива, – со злым разочарованием прохрипела умирающая ведьма, – эх, не вышло у меня в этот раз.
– Ты что, Баба Настя, – ошеломленная вероломством своей наставницы, осевшим голосом спросила Марина, – хотела сама в мою шкуру влезть?
– Попытка не пытка,– оскалилась старуха, – ништо, умнее будешь! Теперь то тебе сладить с Регинкой легче будет. Не хочу, чтобы у нее получилось то, чего мне не удалось…
Угольки в глубине ее глаз погасли, она захрипела и замолкла, теперь уже навсегда.
Покинув зловещую комнату, где только что ей чуть не пришел конец, Марина вышла на крыльцо. Как бы она не была напугана, в глубине души она чувствовала, что только что произошедшее с ней пошло на пользу. Во-первых, ее пьянило чувство победы и ощущение необыкновенного прилива сил. Во-вторых, она была совершенно уверена, что все знания старой ведьмы и ее энергия, каким-то непостижимым образом теперь перешли к ней. Марина с удовлетворением глубоко вздохнула и огляделась.
Сумрак прозрачной северной ночи, окутал спящую деревню. Полная луна, уже высоко поднявшаяся над острыми верхушками черного леса, чудовищным глазом сквозь серое небо и полосы жемчужных облаков, оглядывала землю.
– Завтра день Ивана Купала, – вдруг прошелестела память голосом умершей ведьмы, – ты, если хочешь получить настоящую силу, должна сегодняшней ночью искупаться в лесном озере.
Марина засмеялась и, двигаясь плавно, словно во сне, разделась догола, подняла руки, сливаясь с волшебной ночью в одно целое, и…полетела. Луна как будто притягивала ее, и она поднималась все выше и выше, не страшась и не удивляясь.
Сделав круг над мертвенно замершей в призрачном свете луны деревней, она медленно полетела прочь, скользя над бескрайним темным лесом, с пятнами клубящихся серыми туманами болот.
Вернулась она под утро, смутно помня, что где-то в дикой глуши, на большой поляне, она, дико хохоча от удовольствия, долго бегала по росистой траве и купалась в черной ледяной купели лесного озера.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/16/463