Сатирическим пером
Дорогу осилит идущий
или
Смелость города берет
Часть 9-я
Творческие искания
/ кто хочет, тот добьется /
Когда-то давно я много лет сотрудничал с десятками журналов и газет. Печатал в них свои юмористические произведения. Иногда, хотя и редко, “опускался” до фельетонов. Способности ко всему этому я частично сохранил до сих пор.
К тому же у меня большой опыт составления жалоб для разных органов и процессуальных документов для судов. В известной степени они также развивают литературные способности.
Но книга – нечто иное. Это более фундаментальное и долговечное произведение, чем юморески, жалобы и прочие малоформатные, сиюминутные “произведения”.
Ранее приобретенные мной опыт и навыки подходят для написания книги лишь частично. Для нее необходима очень тщательная проработка содержания и другой, более читабельный стиль изложения. Книга требует обдумывания каждого слова и неоднократного редактирования.
Жалобу написал, отправил и забыл о ней. Их в наших органах гос. власти если кто-то и читает, то лишь “по диагонали”, судя по содержанию ответов.
После написания очередной главы книги я ее неоднократно дополнял новыми мыслями. Иногда заменял в ней те или иные слова на более подходящие и даже что-то вычеркивал.
Но все же высот Льва Толстого я не достиг. Как известно, свой роман “Война и мир” он переписывал несколько раз.
Содержание моей книги - результат не кратковременной умственной деятельности. Оно возникало и накапливалось в течение многих лет. Это размышления, длиной в целую жизнь.
Последнюю закончив строчку,
Поставлю в этой книге точку.
Не надо мне второго тома,
Решил я, поразмыслив дома.
Печёнкой чувствую успех.
Изобличил я в книге всех.
Себя попутно похвалил.
На это мне не жалко сил.
Весьма доволен я собою.
Когда ещё их всех “урою”.
Пусть говорят, что так нельзя,
Мои заклятые друзья.
Спасибо скажут стар и млад.
Не надо мне других наград.
А если будет гонорар,
Приму его, как божий дар.
Только не надо понимать меня слишком буквально. Я не столь кровожаден, как кому-то может показаться. Под “урою” имею в виду только свою борьбу со злом во всех его проявлениях. К тому же лишь законными способами, с помощью печатного слова.
Хорошо, что я вспомнил о Льве Толстом. У меня имеется еще одно соображение, связанное с ним.
Некоторые читатели, наверное, знают, что в романе “Война и мир” многие фразы написаны на французском языке. А внизу соответствующей страницы имеется перевод. Получилось очень солидно.
Эта необычная, оригинальная придумка Толстого, по современному, новомодному “ноу-хау”, мне понравилась. Я решил не отставать от великого писателя, и даже его затмить. Чтобы не мелочиться, у меня появилась идея некоторые фразы в своей книге писать на нескольких иностранных языках.
Все бы ничего, но неожиданно я вспомнил, что знаю только русский. Так мой гениальный план увенчался неудачей. Я даже не успел начать претворять его в жизнь.
Получается, что в языковом смысле моя книга до уровня Толстого не дотягивает. Я вынужден это признать со всей своей самокритичностью и природной скромностью. Это лишь два из моих бесспорных, несомненных достоинств. Наряду с большим литературным талантом, острым умом, хорошим чувством юмора и многими другими высокими личностными качествами.
Конечно, написав столь объемистую, содержательную, разноплановую, глубокую книгу, я сильно рискую. Велика вероятность, что у меня получился шедевр. Естественно, это вызовет сенсацию не только в литературных кругах, но и среди широкой общественности. Не только украинской, но и международной. Как говорили в советские времена, в рядах всего прогрессивного человечества. В результате на меня обрушится мировая слава. Начнутся интервью для газет и журналов, встречи с большими читательскими аудиториями, выступления на телевидении, приглашения в разные страны на высшем правительственном уровне. Естественно, появятся большие гонорары. Все это может меня испортить.
К таким очень вероятным последствиям завершения данного трехтомника я решил подготовиться заранее, не спеша и обстоятельно. Уже начал настраиваться психологически, одновременно продумывая концепцию своего дальнейшего поведения.
Под благотворным влиянием этих строк я настолько расчувствовался, что даже сочинил целое стихотворение. Естественно, оно тоже должно быть в моей книге.
Проснусь однажды утром рано,
Сползу с любимого дивана.
Мне этой ночью вдруг приснилось,
Что в жизни что-то изменилось.
Как будто не было печали.
Когда я вышел со двора,
Кричали женщины “ура”
И в воздух сумочки бросали.
Рукоплескали мужики.
Есть повод радоваться людям.
Молчали только дураки.
Но с них мы спрашивать не будем.
Известно, если что не так,
Тебя начнёт хвалить дурак.
Всё у меня пока в порядке.
Творю я дальше без оглядки.
Вокруг корреспондентов рой.
Когда все заняты тобой,
Восторги, крики и цветы,
А в самом центре только ты.
Как Фигаро, я там и тут.
Все от меня чего-то ждут.
Прожить не могут даже дня,
Не увидав хоть раз меня.
Побыть так хочется в тиши.
Но не дают уединиться.
Всё время кем-то говорится :
“Ты мне хоть слово напиши !”.
По жизни гордо я иду.
Когда у всех ты на виду,
То должен быть для них примером.
Первопроходцем, пионером.
Но если вдруг дурак какой
Уйти предложит на покой,
Отвечу прямо, без затей :
“Я должен радовать людей !”.
Теперь удача не обманет.
Толпа читателей нагрянет.
Меня поднимут, понесут…
Не страшен даже Божий суд !
Эти строки написаны на волне охватившей меня эйфории в связи с предвкушением будущих событий, связанных с успешных окончанием работы над данным трехтомником. Ближайшее время покажет, насколько точно я их предугадал.
Настоящий, истинный, большой творец никогда не останавливается на достигнутом, каким бы успешным, талантливым, даже гениальным оно ни было. Поэтому мне хотелось еще написать в своей книге главу под названием “О времени и о себе”. Но потом я подумал, что это несколько преждевременно. На меня еще не обрушилась всепланетная литературная слава.
В данном случае такое название будет выглядеть слишком претенциозно. Оно более подходит для мемуаров какого-нибудь “человека столетия”.
Заканчивая работу над этой книгой, я неожиданно заметил одну неприятную вещь. В некоторых телепередачах озвучивались те или иные мои мысли. Иногда их даже высказывали почти теми же словами, которые использовал и я.
Мало того, что Пушкин с Лермонтовым сумели опередить меня в сочинении некоторых хороших стихов. Из-за этого я понес большой поэтический ущерб. Теперь же кое-кто из современных авторов начал воровать мои прозаические мысли. Для творческого человека это уже слишком. Так недолго, образно выражаясь, остаться голым и босым.
Поэтому я решил поспешить с предоставлением данной книги на “страшный суд” читателей. В противном случае она могла утратить свою свежесть и новизну еще до своего обнародывания.