Один или два раза в неделю в ОАО «Планета» случается переполох: Генеральный директор совершает со свитой обход завода, или объезд, как шутят рабочие.
В свиту обычно входят: начальник производства, главный инженер, главный конструктор, главный механик, главный технолог, референт директора и ещё несколько клерков из подготовки производства.
Это настоящий ритуал, с эмоциями, выговорами, анекдотами и лишением премий всех, попавшихся под горячую руку.
Меня директор несколько раз пытался критиковать при свите за недостатки.
С клапанами и вкладышами я вывернулся, рассказал всё, как есть про брак, отсутствие заготовок и необдуманные указания нерадивых руководителей, а вот за плохую уборку станков на механическом участке и свалку заготовок около прохода мне досталось по полной программе…
Сегодня Кирилл Александрович был в хорошем настроении, улыбка во всё лицо, откинутая далеко на спину меховая куртка, широко раздвинутая петля большого сине-зелёного галстука на шее – всё предвещало благодушное общение на пользу производства.
Я, как и положено заместителю директора комплекса, по ритуалу, стоял около участка обработки гильз, в центральном проходе.
Отходя от станков с ЧПУ, директор увидел меня, несколько изменил свою улыбку с благодушной на дежурную, подозвал жестом руки к себе.
Я подошёл.
Сзади директора стояла свита, слева – Губовицкий, начальник производства, справа – Долюшкин, директор комплекса, все ожидали начала очередного действия сегодняшнего спектакля.
- Ну, что, как дела, Василий Васильевич, - добрым голосом начал беседу наш заботливый руководитель.
Вадим Константинович Губовицкий сделал шаг в сторону, чтобы открыть вид на участок изготовления гильз, Долюшкин Виктор Михайлович встал позади меня.
- Вот, Виктор Михайлович, сбегает с нашего завода, бросает нас в трудную минуту, - продолжил, как бы, беседуя сам с собой, Кирилл Александрович, повернул чуть в сторону голову и посмотрел незлым взглядом мимо меня на уже бывшего начальника комплекса.
- Я, Кирилл Александрович, тоже написал сегодня заявление об уходе и тоже, к сожалению, покину Вас, - сказал я просто и спокойно.
Немая сцена продолжалась секунд пятнадцать.
Улыбку с лица директора как ветром сдуло.
- Да Вы что сговорились? Я не позволю оголять комплекс! Кто же будет работать? – только и смог воскликнуть он.
И тут меня понесло:
- Кирилл Александрович, вот, Вас сопровождают уважаемые на заводе люди, - я показал на свиту, а до некоторых из них даже дотронулся, - они все очень хорошие и добрые люди, жалеют и, часто оберегают Вас от излишней негативной информации, но ведь её так много, ведь работаем мы очень плохо, большая доля в этом – планирование и организация работ ПДО.
- Мне известны Ваши Василий Васильевич отношения с Вадимом Константиновичем, но ведь это не повод для увольнения – попытался свернуть вопрос директор.
- Это большой повод, - я уже стал говорить с волнением и громче нужного, - когда меня подряд три месяца лишают премии, а перед Новым годом, 31 декабря этим, очередным лишением поздравляет лично начальник производства – это большой повод для увольнения! И это после того, как мы у Вас, Кирилл Александрович, в кабинете разбирали хамское поведение начальника производства с подчинёнными.
- Не нужно, Василий Васильевич! – Долюшкин настойчиво тянул рукав моей куртки.
- Нет, почему же, - меня уже было не остановить, - Вот, Вы Кирилл Александрович, ругаете нас за плохую работу участка изготовления гильз. А ведь мы делаем всё по технологии, но собирают их с корпусом дизеля методом селекции и подбора, что возможно только при большом запасе деталей. Их же у нас нет, и в сборочном цехе они заканчиваются. Приходится годные детали перешлифовывать, долуживать до нужного размера и после этого снова сдавать ОТК. Но при этом часто меняются другие размеры, и хорошая гильза уходит в брак.
- Это так? – удивлённый директор повернулся к Главному технологу, стоящему тут же с виноватым видом.
- Да, это так, - мужественно ответил за чужие грехи Юрий Сергеевич.
- Но ведь это безобразие! – весь надулся и покраснел Кирилл Александрович, - оборонный завод методом подбора производит дизель! Как это получилось? Кто мне ответит?
- Из-за не стыковок в производственном процессе происходит рассогласование размеров изделий на разных стадиях изготовления,- начал было сбивчиво объяснять Губовицкий.
- Не нужно мне этих замысловатых речей, - прервал его директор, - кто распорядился дорабатывать годные гильзы?
- Получилось так…
- Кто? – гневно выкрикнул и выпученными глазами под увеличительными стёклами очков уставился на всю свиту Кирилл Александрович.
- Вадим Константинович, лично нашёл этот выход из положения, в которое экономией заготовок сам и завёл производство, - уже успокоившись, сказал я, - Как же можно при таком руководстве производить годную продукцию в нужном количестве?
- Отойдёмте в сторону, - взял меня под локоть директор и строго взглянул на начальника производства.
Метров на пять мы отошли от свиты, Долюшкин стоял чуть поодаль от всех раскрасневшийся, видимо тоже переживал за создавшуюся обстановку в комплексе и не раз высказывался по этому поводу на совещаниях.
- Ну, зачем Вам, Василий Васильевич увольняться, я хочу назначить Вас исполняющим обязанности директора комплекса, - заискивающим тоном заговорил со мной директор, - вот и наводите порядок, и премии никто Вас больше не будет лишать.
- Да разве дело только в премии, ведь Вадим Константинович – враг производства, он разрушает его, людей унижает, считает их хомячками, поддающимися дрессировке. Часто в угоду личным амбициям, даже во вред заводу принимает решения. Много можно примеров привести, - я безнадёжно махнул рукой.
При словах «враг производства» глаза Кирилла Александровича округлились от удивления, он перевёл свой взгляд на Губовицкого и резким жестом подозвал его к себе.
- Что же ты делаешь? Ведь верно говорят мне люди, производство страдает.
- Это не совсем так, просто исполнители…
- Опять виноват кто-то! – директор снова повернулся ко мне, - не увольняйтесь Василий Васильевич, прошу Вас. Ну, куда вы пойдёте, у нас серьёзное производство.
- На предприятие газпрома пойду, улитки для них будем делать, - сказал я первое, что пришло на ум, ведь недавно был я на этом предприятии с одним из заказчиков.
- Зачем они Вам нужны, это всё мелко, - поверьте мне, - и сразу строго, - не ссорьтесь со мной, я этого не люблю.
- Один раз я уже поверил, когда Вы, Кирилл Александрович мне сказали, что разберётесь с проблемой Вадима Константиновича, - ответил я грустно, глядя в пол.
Ни слова не сказав в ответ, резко повернувшись почти на сто восемьдесят градусов, директор широкими шагами двинулся по направлению к выходу.
Вся свита, молча пошла за ним, кое-кто с доброй улыбкой оборачивался ко мне, проявляя свою солидарность…
Наверно, не нужно мне было говорить так с директором, он ведь действительно не хотел такого развития событий.
Но, в тоже время, каждый месяц он подписывал премии, видя, что меня в очередной раз наказывают.
За полгода я потерял больше двух месячных зарплат, да и неинтересно стало мне на заводе, грустно от таких руководителей и от своего бессилия, что-то сделать полезное для людей…
Через день меня вызвал к себе Губовицкий.
На столе, прямо перед ним лежало моё заявление об уходе.
- Так что же мы будем делать? Что доложим директору? – начал относительно по-доброму Вадим Константинович.
- Подпишите моё заявление, и всё, - сказал я спокойно, - а с Кириллом Александровичем я сам поговорю, если он захочет меня выслушать.
В последнем я очень сомневался.
Минут тридцать мы говорили с начальником производства на разные темы, косвенно он меня продолжал уговаривать остаться, но, ни разу, не признал своих просчётов и грубостей.
- Когда-нибудь, спустя некоторое количество лет, вы, Вадим Константинович, повзрослеете, станете умнее, и поймёте, что были не правы, - начал я предсказывать будущее этому непогрешимому, с его точки зрения, человеку, - Вам будет очень стыдно за Ваше нынешнее поведение.
- Мне не будет стыдно! – подписывая моё заявление, упрямо сказал Губовицкий.
- А, если не будет стыдно, - я забрал своё заявление, - то считайте, что жизнь Ваша была прожита напрасно.
- Моё отношение к Вам, несмотря на резолюцию, не изменится, - глядя в стол перед собой, выдал на прощание мой уже бывший, как я решил для себя, начальник.
В коридоре я прочитал три строчки написанные корявым детским почерком на бланке заявления об увольнении: «В увольнении возражаю, Поминов В.В. имеет большой потенциал, который нужно направить на результат – выполнение плановых заданий».
Утром следующего дня, при встрече на участке изготовления клапанов Губовицкий спросил меня про заявление, мол, что я с ним буду делать?
- Отнесу в почту директору, - как о деле окончательно решённом ответил я.
Больше мы с Вадимом Константиновичем не разговаривали и не встречались.
Два дня меня уговаривал остаться на заводе начальник ПДО, как я узнал позже, его назначили начальником комплекса на место Долюшкина.
Он хотел узнать при каких условиях я мог бы остаться.
Условие у меня было одно, но сказать я хотел его только директору, если он меня позовёт к себе на приём, чтобы Губовицкий Вадим Константинович вернул мне все премии, которых незаслуженно лишил.
Сам вернул, своими собственными деньгами...
Директор меня не позвал, настрой на увольнение окреп, и, когда я получил через три дня приглашение в отдел кадров, пошёл туда со спокойным сердцем...