Весной миллениумного - двухтысячного года случилось мне быть на празднике Николы Вешнего в Старой Богдановке, что километрах в тридцати от Николаева. Хлебосольный настоятель местного Никольского храма -- отец Михаил (Шполянский) пригласил гостей, среди которых был митрофорный протоиерей Валентин (Сеха).
Приезд этого священника - автолюбителя с пятидесятилетним стажем, произвел фурор среди местных. В те времена не привыкли видеть на улицы священника в служебном облачении. Но, главное, сей благообразный, длиннобородый седовласый старец за рулем автомобиля смотрелся то ли древним звездочетом на кассе супермаркета, то ли Хоттабычем за штурвалом стелс-бомбардировщика. Батюшка же, тепло улыбаясь зевакам, пошел к храму.
После праздничной службы и крестного хода началось застолье, на котором отец Валентин поинтересовался, почему я собственно не пью. Ответ "за рулем" заставил его хмыкнуть и настойчиво потребовать показать руль, которого он лично не видит. Пришлось сослался на моего батюшку, не благословлявшего водить автомобиль "под градусом". А чтобы окончательно закрыть тему "автомобиль и алкоголь" я попросить: "По телевизору говорили, что во время Великой Отечественной войны Вы спасали евреев. Не знал об этом, расскажите".
На лице православных обычно светится тихая радость, но в тот момент улыбка отца Валентина "увяла". Отставив рюмку, он начал рассказать, как будучи молодым священником на Западной Украине прятал в подвале храма несколько еврейских семей. Вспоминал о скрытой лестнице в подвал, о том, как во время богослужений матери зажимали рты плачущим детям, как трудно было найти для всех еду, как скорбел он об односельчанах, которые кто за награду, а кто за идею, расстреливали евреев и цыган, вспомнил и своих знакомых, погибших за помощь инородцам.
Но заметив на наших лицах восхищение его героизмом, отец Валентин вдруг смутился и, переводя все в шутку, окончил рассказ в стиле "ни один еврей не пострадал".
И, чтобы окончательно снивелировать "героизм", он заговорщицки спросил.
-- Знаете ли вы, как выгодно спасать евреев?
Оказалось, что после войны рядом с батюшкой в центре Николаева на улице Гражданской поселились несколько спасенных им еврейских семей. Они еженедельно давали ему молоко, творог, сливки, яйца и разные овощи -- фрукты.
-- Даже в Великий Пост скоромное приносили, ну что с них нехрестей взять?! -- ворчал рассказчик.
Потом заскорбел, что соседи стали уезжать в Израиль и поток приношений, к которому он так привык, оскудел.
Замолчав, отец Валентин грустно покачал головой и, вдруг, высок подняв рюмку встал, и произнес тост, кажется посвященный отцу настоятелю.
Не одиножды на разные темы разговаривали мы с отцом Валентином -- высокоэрудированным и остроумным собеседником. Но, вспоминая батюшку крестившего, венчавшего и отпевшего в безбожное время десятки тысяч (!) николаевцев, мне на ум всегда приходит именно эта его скромная героичность.