27 лет назад я впервые услышал его имя, которое мне ничего не сказало. А потом, через несколько месяцев, мне попался в библиотеке недавно изданный сборник его стихов. Кажется, то был "Колчан", репринтное издание.
Это было потрясение. С тех дней и до сих пор он остаётся моим любимым поэтом.
Гумилёв был одним из немногих поэтов, не вызывавших ничего, кроме сдержанного восхищения у моего поэтического наставника, весьма критичного Геннадия Семёновича Уракова. Г.С. рассказывал мне, как, воюя с японцами на Дальнем Востоке, одно время он жил в Харбине, где общался с семьёй пожилых русских эмигрантов. У них была большая дореволюционная библиотека, и он смог читать там недоступных в Советском Союзе русских поэтов — в том числе Гумилёва. Кажется, он даже переписывал некоторые стихи, невзирая на строгий запрет.
"Что там — объявили "год чего-то там"..." — недовольно ворчал Геннадий Семёнович, — "Вот год Гумилёва — это было бы по-настоящему!"
И нам было досадно и грустно, потому что год столетия Николая Степановича — 1986-й — уже минул, и минул, не дождавшись возвращения его доброго имени... И оставалось ведь совсем немного до того момента, когда это имя "воскресло" для нас снова. Но тогда год Гумилёва прошёл в масштабах страны без Гумилёва.
Н.С. был любимым поэтом Ивана Антоновича Ефремова. Да и могло ли быть иначе?
До недавних пор я думал, что число удачно положенных на музыку гумилёвских стихов невелико: "Беатриче" Геннадия Пономарёва; "Крест" Александра Малинина — этим уже больше 20 лет; лет 12-15 назад один эстрадный деятель довольно темпераментно исполнил "Я попугай с Антильских островов" в комбинации с написанным в таком же размере сонетом "Я верно болен: на сердце туман"; конечно же, великолепное "Однообразные, мелькают..." Николая Носкова... Однако их гораздо, гораздо больше: и только сегодня я познакомился с прекрасным "средневековым" исполнением баллады "Луна плывёт, как круглый щит..." и некоторых других стихов Н.С. Александра "Гусара" Смирнова, а также совершенно потрясающим романсом на стихи "Жираф" в нескольких разных версиях, среди которых классическое — женский голос под фортепиано — просто ни с чем не сравнимо... Люди поют и читают Гумилёва. И будут его петь и читать "до скончания времён".
И горжусь положенными мной (насколько мне известно — впервые) на музыку и исполняемыми "Деревьями".
Будет ли в нашей стране — год Гумилёва? Он будет обязательно. Но — что-то ещё должно сдвинуться, что-то должно "проснуться".