- Самое счастливое происшествие в своей жизни - так оценила для себя этот случай Верочка.
Слушайте, кто ещё может с такой определённостью выделить из череды своих дней нечто особенное из случившегося когда-то? А ведь Верочке есть из чего выбрать - девять десятков лет жизни собрала она в узел своей судьбы несколько лет назад. И теперь всё что остаётся ей - это думать, продираясь сквозь чащобу реальностей, да, перебегающих эту дорогу, нежданных химер, порой причудливых .
Это произошло под Одессой, году этак в двадцать восьмом. Отгуляли своё революция и война гражданская. Победители, назвали себя властью новой, которая, вступая в свои права, была энергична, но непоследовательна. Да это и понятно: одно дело - предаваться грёзам о всеобщей свободе и социальной справедливости; или же, не заморачиваясь высокими категориями борьбы за народное счастье, просто дать волюшку бесчеловечным инстинктам, да и порубать врагов народа, как капусту; другое же - строить из хаоса бандитизма без берегов жизнь, где каждому было бы хорошо и спокойно.
Вот тут-то и случилось в Верочкином селе невероятное событие. Из тёмного тюремного мира возвратился, как из небытия восстав, Верочкин отец, Илья Давидович. Где до этого совершалось над ним удивительно непродолжительное перевоспитание общественно полезным трудом - теперь уж и не восстановить. Но здоровье зрелого мужчины в самом расцвете лет настолько оказалось подорванным условиями содержания в тамошней неволе, что лагерные эскулапы сочли целесообразным отпустить его умирать на свободе.
До тюрьмы Илья Давидович, жил так, что все окружающие, включая сюда и односельчан, если не боготворили, то уж точно глубоко уважали это человека.
Было у Ильи два брата. И, как это заведено в прошлые годы в состоятельных семьях, суждена была ему дорога или в семинарию, или стать военным, или же избрать гражданскую службу на ниве медицины, или же юриспруденции.
Семинарию Илья, которого мы имеем возможность видеть на старой фотографии, закончил, но сан священника не принял, а занялся хозяйством на причерноморских землях, вовлекая в свои проекты сельчан.
Конкретные отношения между сельскими наёмными работниками и работодателем нами не могут быть оценены с достаточной степенью достоверности. Известно только Верочке, что брат Ильи, изрядно уже повоевавший на командных должностях каждой из враждующих сторон, да навестивший агрария в его усадьбе, доверительно посоветовал принять новую власть, утвердившуюся, видимо, на всё обозримое будущее.
Илья же твёрдо высказался в том смысле, что хлебать из общего котла не собирается.
Эти настроения не могли оказаться незамеченными для активистов дела "Где бы чем поживиться". Имущество Ильи было реквизировано в пользу нарождающегося коллективного хозяйства. В дом его подселили чужих людей, а самого Илью арестовали и доставили в одесскую тюрьму.
Верочка в то время была ребёнком обожаемым всеми; и потому воспоминания её того времени наполнены ощущениями утраты часть за частью жизни радостной и беспечной. И вот теперь вспоминает иногда, как приехали они в город на Базарную улицу в дедовский небольшой особняк с широкой лестницей и перилами изукрашенными фигурами литого металла. Под лестницей Верочка играла в прятки со своими родными сверстниками.
Взрослые же всё время чем-то были до крайности озабочены, и день за днём носили передачи в тюрьму. Что это было за место - Верочка не знала, но представлялось ей такое особое, совершенно как тёмная кладовая, где хранились особенно тщательно сберегаемые обязательные вещи.
Потом эти походы прекратилось, а Верочка с мамой и бабушкой возвратились в дом, где поселились в тех комнатах, что были ещё не заняты чужими людьми, и постепенно там обнищали.
А тут - невероятное. В селе объявился Илья Давидович.
Оказалось, что из гуманистических соображений - властью трудового народа - был он сактирован.
Явление Ильи народу местному вызвало переполох в селении. Советская власть пока ещё не вполне обзавелась собственными принципами, и старорежимные представления о справедливости имели остаточное хождение в среде населения.
Правление собралось по этому случаю и решило, что Илья Давидович, освобождённый властями из заключения, имеет все основания получить имущество ранее у него реквизированное.
Собрали два воза добра и доставили ко крыльцу. Илья Давидович вышел к народу, выслушал повинные его речи да, с несвойственной для него грубостью, изрёк: " Забирайте всё!" Видимо, воспитание на зоне приносит-таки свои плоды.
Ильи Давидовича уже не было на крыльце, когда председатель взял Верочку на руки, неловко приласкал и дрогнувшим голосом вымолвил: " Что ты хочешь, Верочка, взять себе?" и указал на возы.
- " Белые валеночки, мне их папа подарил".
Доставщики кинулись к возам и вскоре отыскались там Верочкины-то валенки.
Тогда Верочка надела их прямо на чумазые свои босые ножки и пошла в сад сама не своя от нахлынувшего на неё счастья.
Умер Илья Давидович ожидаемо быстро. Да но и к лучшему - хоть не достались на его долю новые испытания, когда благодатную их землю посетил великий голод.
Когда Верочка сама уже стала матерью, из неё прорывались неосторожные рассказы о том, как валялись тут и там тела односельчан. Их свозили со всей округи и, сваливая в общую яму, засыпали землёй. Дочка её Леночка - была пионеркой самого ортодоксального типа, и эта история, услышанная от матери не укладывалась в пространственно-временные схемы школьного восприятия жизни пытливой девчушкой. Ведь матушка её родилась в то время, когда давно уже не было ужасов царизма.
Тем не менее, в те годы умерли Верочкина бабушка, младенец Василёк - Верочкин братик. Матушка схоронила его тайно - только бы не в общей яме - в саду под яблоней, не оставив даже холмика. Сюда приходила она часто и была обнаружена там чужой женщиной из их дома.
- Что ты, Мила, всё сюда ходишь?
- Да тут мой Василёк лежит? И мне ведь тоже скоро умереть. А как же..?
- Не бойся Меланья, умирай спокойно. А Василёчку твоему уж я цветочки-то буду приносить.
Осталась Верочка сиротой. И, дабы оградить будущего гражданина свободной страны от тлетворного влияния былых родственников, определили её для воспитания в детскую трудовую колонию, где - надо признать - жить было интересно. Там пели украинские народные и советские революционные песни, танцевали старорежимный балет и фотографировались с посещавшими колонию вождями. Только вот криминальное сознание - не тяга к воровству, нет, а постоянная готовность оказаться жертвой насилия - не тогда ли неистребимо зародилось в тайных глубинах Верочкиной души. И нет-нет да и даёт о себе знать резким диссонансом постоянной её услужливости, заботы и доброты, генетически, видимо, неистребимой никакими социальными экспериментами.
Однажды Верочку вызвали в кабинет начальника, и там она увидела своего дядю Макса. Уж какие аргументы привёз сюда дядя Макс, да только начальник колонии, доверительно обращаясь к Верочке, наказывал: - Вот ты сейчас поедешь с дядей Максом, только никогда и никому не рассказывай, что была в колонии.
***
И Верочка исчезла с горизонта событий родимой сторонушки на многие десятки лет.Но вот однажды неведомая сила вытолкнула её из устоявшегося круга жизни, и она объявилась в Одессе. Там она нашла тот особняк на Базарной, нашлись даже люди, помнящие прелестную девочку, в которой души не чаяло всё её окружение, нашлись люди родственного ей круга, которые даже слегка перессорились из-за права принимать дорогую гостью. Так она приехала в село родное, и оказалось что и там живы воспоминания и о ней, и о матушке её, и об Илье Давидовиче. Вспомнили сельчане, как Илья ездил сватать Меланью. Лучшие лошади были запряжены в лучшую же бричку, а сам парень в белоснежной тройке, в белом пальто и атласном белом - цилиндре! - был сказочно неотразим. А уж само венчание молодых в церкви и сказкой описать невозможно. Прекрасная пара молодых людей, составленная из красавицы невесты и столь светло возвышенного жениха, соединившись в храме и на небесах, тут же родили надежду в то что, несомненно, уж они-то сумеют продолжить род достойных и добродетельных людей на этой земле.
В родном селе Верочке был ещё преподнесён подарок, в виде раритета, невероятным способом сохранённого во времена, когда потери были своеобычны. От семейного их столового сервиза уцелели серебряные две столовые и разливная ложка! Да в серебре ли дело? Пусть бы это была сущая безделица, но сохраняемая полвека в котором и человеческая-то жизнь была скорее ничто, чем что-либо, всеми силами сберегаемое. Безделица эта лучше всего убеждает нас в том, что мир не без добрых людей.
***
Мир не без добрых людей! Часто ли мы задумываемся над смыслом этого, ставшего крылатым, выражения? Да и какие могут быть иные смыслы в этой сентенции, кроме как утверждение, что есть мир и в этом мире есть люди добрые? Да вот же - "не без" - опрокидывающее первоначальный смысл, когда предполагается, что есть люди и не добрые; да притом их столько , что приходится как бы выискивать доброту человеческую в этом повседневном множестве ; и находку эту благословенную настойчиво декларировать: - есть, есть люди эти добрые! Тогда - как можно узнать в мимолётном общении - действительно ли это добрейший человек, или он только прикидывается добрячком, прикрывая тем самым своекорыстный интерес? А бывает и так, что угрюмый нелюдим - один только вид которого вызывает настороженность - в непростую минуту оказывается рядом и ненавязчиво, но твёрдо берёт на себя часть твоих проблем; и так, вместе, вы выходите на чистую воду жизненного потока, и уж дальше идёте каждый своим путём.
Куда как просто было бы жить, если бы подобные альтернативы разрешались бы сами собой, не требуя принятия особых мер обеспечения собственной безопасности! Но как-то так складываются обстоятельства, что и самой возможности выбора не остаётся, и ты оказываешься в безраздельной власти человека, по всем признакам - доброго.
Вот, например, обнаруживается в безднах интернета история, проиллюстрированная фотографией на которой изображён незнакомый мне прежде, человек несомненно высоких достоинств. Вид его исполнен спокойствия и уверенности. И женщина рядом с ним хорошеет, прикрытая его добротой, как каменной стеной, от злых ветров изменчивой судьбы. Он офицер высокого звания и россыпь наград на его груди подчёркивает его доблесть и отвагу.
Вряд ли кто из его окружения знает, каким чудовищным напряжением воли и сил достигается благополучие его семьи, подчёркнутое высокими наградами.
Молчит офицер. Но среди его соратников находятся люди слабые. Они не выдерживают нагрузок и теряют самообладание, и здравый смысл покидает их. Всё больше нетрезвые, они становятся болтливыми. Они говорят тогда, как тяжело работать с людьми. Надо так сконцентрироваться, так отбросить всё мирское, чтобы волей своей подчинить человека, чтобы благополучно, без истерик, он смог дойти до места и стать там, где ему будет указано - в точно выверенном месте у стены. Затем, автоматическим движением, направить выстрел своего, привычного к руке, оружия: снизу вверх, наискосок, на одиннадцать часов. Тогда вылетевшие мозги не попадут на стену. Да, нужно ещё в момент выстрела поддать пинком под задницу, чтобы кровью не забрызгать себе спецодежду.
Следующий.
Их много бывало за рабочий день.
А этот боец на фото, вообще стахановец. Бывало, что до сотни приговоров в день исполнял. Но это уже рекорд.
Вы спросите про гарантии достоверности этого впечатляющего факта. А вот и не дам даже ссылки. Потому что единственной непререкаемой гарантией здесь может быть предположение, что уж не сами же осуждённые на смерть кончали себя. Что было бы замечательно из соображений высшей целесообразности. Всё остальное можно посчитать вымыслом, вполнее допустимом в жанре свободного творчества.
***
А вот этому человеку и стрелять никого не надо. Во всей сложности таковой процедуры просто нет необходимости. Он делает своё дело так, что оказывается возможным, из неуязвимого своего далека, нажать всего лишь кнопку, чтобы испепелить целый город. Создатели такого супер эффекта гордятся своими достижениями в этом деле; но годы берут своё и умельцы отходят от дел. Этот вот пишет тексты о сибирских котах. Они нравятся многим уважаемым людям. Отсюда и успех.
Вот и славно.
08 июня 2016 г. 09:15:35