В первые годы Девятнадцатого столетия русская словесность была ещё во власти литературных предпочтений, усвоенных публикой в предыдущие годы. Новый период литературы по праву называют «карамзинским»: проза и поэзия Николая Михайловича Карамзина были пронизаны такой свежестью чувств и выражены изящным и поистине новым слогом, что его произведения на фоне сочинений старожилов, манерных и безмерно учтивых, отличались мелодичностью и новизной стиля. Юноше Перовскому по душе пришлось такое письмо, и он с жадностью перечитывал «Московский Журнал» и альманахи Карамзина «Аглая» и «Аониды», а затем и вовсе осмелился перевести на немецкий язык повесть «Бедная Лиза», «столь прекрасную и великолепную – по способу изложения». Повесть была напечатана в 1807 году и была литературным дебютом Алексея Алексеевича. Свой перевод он посвятил отцу, графу Алексею Кирилловичу Разумовскому, вельможе Екатерининского царствования, тайному советнику и камергеру. Люди сведущие признали перевод повести удачным, точным по смыслу, с соблюдением образного строя и характерного авторского красноречия.
В том 1807 году Алексей Алексеевич Перовский оканчивает обучение в Московском Университете и готовится защитить учёную степень доктора философии и словесных наук. Защита состоялась 16 октября 1807 года. Пробные лекции молодой учёный решил посвятить ботанике, науке в ту пору для аристократов, весьма ценимой в усадьбах, где увлекались эстетикой, живописью и поэзией садов и парков. Граф Алексей Кириллович Разумовский в своём подмосковном имении Горенки создал настоящий ботанический рай из коллекций реликтов, отечественных и привозных редкостей, он серьёзно занимался историей и современным состоянием этой науки, лично общался с Карлом Линнеем и был в переписке с учёными ботаниками всех европейских стран. Библиотека графа по составу уникальная, в ней были богато представлены на языках труды древних и новейших знатоков флоры. В Горенках нашёл приют профессор естественной истории Фридрих Фишер, наставник юного Алексея. В доме его звали Фёдором Богдановичем, впоследствии он славно потрудится и в Императорском Ботаническом саду в Петербурге, куда перейдёт коллекция растений из подмосковных Горенок, и побудет в Черниговском имении Алексея Перовского Погорельцы. А пока оба в Москве, и 20-летний юноша готовится защитить докторскую степень. Пробные две лекции он произносит на французском и немецком языках, а третью – излагает по-русски. Темы выбрал под руководством своих наставников, и касались они ряда проблем естественных наук: первая – посвящена минералогии; вторая, на французском языке, - целям и пользе Линнеевой системы растений; а третья, но на ней стоит остановиться особо. Её название «О растениях, которые бы полезно было размножать в России», и речь в ней велась о том, как важно осваивать перспективные виды дикой флоры, вводить их в культуру и тем самым удовлетворять хозяйственные нужды населения. Перовский перечисляет, прежде всего, те из них, кои возделываются в других землях – сорго, рис, хлопчатник, чай, и выражает уверенность, что и у нас найдутся для этих культур подходящие условия. А из прядильных растений указывает на джут, не известный у нас, на красильное индиго, вошедшее в широкое применение для крашения холста. Соискатель учёной степени не обходит вниманием и садовые насаждения, он полагает, что у нас на юге можно разводить цитрусовые – апельсины и мандарины, высказывает надежду на совершенствование цветочных растений, скажем, тюльпанов, заимствуя голландский опыт. А ведь этот луковичный уникум первоначально был найден в наших степях и усовершенствован иноземцами.
Разумеется, такой, казалось бы, сугубо профессиональный разговор к Карамзину не относится, но он начат поклонником Карамзина. И в том, как он пишет – в лексике и стилистике его текста просматриваются влияние и приёмы письма литературного кумира – Н.М. Карамзина. Вот что, в частности, услышали присутствующие при защите: «… Ботаника, кажется, более всех других частей натуральной истории приносит нам пользы, и по сей причине сия наука есть одна из самых нужнейших. Вы, милостивые государи, будете в этом со мною согласны, когда помыслите, что то искусство, которое делает государства благополучными и цветущими, которое переменяет нравы целых народов, которое диких и скитающихся людей делает кроткими и общежительными, что сие искусство – я говорю о земледелии – есть не что иное, как часть ботаники»[1]. В январе 1808 года А.А. Перовский окончил Университет и получил степень доктора философии и словесных наук. Вскоре, на правах рукописи были напечатаны его три пробные лекции отдельной книжкой, объёмом 64 страницы . Посвящён труд «Его сиятельству господину генерал-маиору и ордена Св. Владимира второй степени кавалеру Льву Кирилловичу Разумовскому», брату отца. Это тот самый знаменитый на всю Москву Разумовский, который в своём доме «со львами», на Тверской, славился громкими обедами, где и собиралась московская аристократия для бесед и жарких споров. Там Лев Кириллович представил молодого Перовского своим гостям – Н.М. Карамзину, И.И. Дмитриеву и П.А. Вяземскому, и с тех пор личное знакомство переросло в дружбу: Алексей Алексеевич мог бывать в Остафьеве у Карамзина, узнал его семью и был там своим человеком. Другой подносной экземпляр своих лекций Алексей Алексеевич вручил сестре отца, Наталье Кирилловне Загряжской, прозванной в семье «Сиреной». Два десятилетия спустя Александр Пушкин породнился через жену с Загряжскими, заслушивался рассказами Сирены. Книжка пробных лекций соискателя докторской степени с дарственными надписями сохранилась, одна в Музее книги РГБ, другая в Петербурге, в книжном фонде РНБ.
Сам факт общения Перовского с Разумовскими весьма важен, ведь Алексей Алексеевич Перовский, как и ещё его восемь братьев и сестёр, были детьми графа Алексея Кирилловича Разумовского побочными, прижитыми вне супружества. Все они от графа Разумовского получили фамилию Перовские – по одной из вотчин – Перово. И, несмотря на это, Перовские росли и воспитывались в условиях роскоши и довольства, а обучали их лучшие наставники и педагоги. Так что Алексей Алексеевич Перовский прекрасно владел европейским языками, знал отечественную историю и русскую словесность. Кроме того, им прививали практические навыки, готовили к полезной карьере. Признание Перовского со стороны родственников графа Разумовского прибавляло ему, как и его братьям и сёстрам, уверенность в прочном статусном состоянии личности, влияло на самостоятельный выбор. Всем своим воспитанникам – внебрачным детям граф Разумовский выхлопотал грамоты на дворянское достоинство. Не получила такой грамоты лишь их мать – Мария Михайловна Соболевская, Император Александр не подписал ходатайства вельможи. Интересно, что Перовские все, как один, оказались в жизни на высоте, оставив в нашей истории заметный след, чего не сделали родные его дети, от Варвары Петровны Шереметевой, их было четверо.
После окончания Университета А.А. Перовский определён чиновником шестого департамента Сената в Петербурге, а затем был включен в Комиссию ревизоров ряда губерний. В составе этой комиссии состоял и П.А. Вяземский, служащий Московской Межевой канцелярии. В письме своему другу из Москвы, куда наведался Перовский, пишет в Казань – там оказался князь по службе: «Что тебе сказать, милый князь? После долговременного и неприятнейшего путешествия я наконец в тяжёлой своей коляске, которую на дороге тысячу раз проклинал, вчерась прибыл в Москву [19 января 1809] и желал тебе с нынешнею почтою дать известие о твоих – через несколько часов после приезду отправился к Карамзиным. Николая Михайловича я не видал, потому что он… сделался очень нездоров. Катерина Андреевна сказала, что он был болен горячкою, и что только третий день, как он вне опасности, а то доктора отчаивались в его выздоровлении. Теперь, слава Богу, вся опасность миновалась… Вот всё, что я до сих пор знаю. Жуковского я ещё не видал и кроме Карамзина ни у кого не был». Через неделю Алексей Алексеевич сообщает Вяземскому: «Карамзин совсем уже вне опасности, ходит по комнате… Карамзины на этих днях переезжают в Кушникова дом, что на Никитской» [2]. С.С. Кушников – племянник Карамзина, в его доме историк пробыл лишь до лета, позже поселился на Новой Басманной, в доме Н.С. Мордвинова.
Повидав жизнь в глубинных провинциях России, после завершения ревизорских поездок, А.А. Перовский возвращается в Петербург в дом отца. Новое место службы – департамент внешней торговли, секретарь при министре финансов. Усадебный дом Разумовского на Фонтанке, поблизости от усадьбы Г.Р. Державина. С вторжением Наполеоновской армии в пределы нашего государства пылкий молодой человек не мог оставаться вне боевых действий. Долг и честь диктуют ему немедленно отправиться в армию сражаться с врагом. Но вот препятствие: Граф не хочет отпускать сына на театр военных действий, за непослушание грозится лишить имения и поддержки. В чём же дело? Ведь братьев Алексея – Льва и Василия – отец отпустил на войну, не сопротивляясь, а старшего в военную службу не отпускает, хочет оставить при себе, возможно, опасался потерять его. Перовский пошёл наперекор желаниям отца. Вот что он написал Графу: «Можете ли Вы думать, Граф, что сердце моё столь низко, чувства столь подлы, что я решусь оставить своё намерение не от опасения потерять Вашу любовь, а от боязни лишиться имения?» [3].
И вот карамзинист Алексей Алексеевич Перовский ратник, влился в казачий партизанский полк, штабс-ротмистром. Сражался умело и храбро, а когда Наполеона откинули далеко на запад, то участвовал в деле во всех крупных битвах, включая бои при Лейпциге и при Кульме. После взятия Лейпцига в октябре 1813 года Перовский назначен адъютантом при генерал-губернаторе Королевства Саксонии князе Н.Г. Репнине, доводившемся ему в некотором роде свояком. Храбрый кавалерист и на чужбине проявил себя как народный защитник, уважал культуру этой страны. Он деятельно вписался, в частности, в театральную жизнь королевства. В это время в Дрездене дирижировал оперной группой Амадей Гофман, он как писатель ещё не проявился. Но именно в годы 1814-15 в Дрездене Гофман создаёт свои фантастические рассказы, которые пленили многих, не исключая и Перовского. Высказывались даже мнения, что эти неординарные люди могли бы и встретиться в тесном послевоенном культурном пространстве Дрездена, но бесспорных фактов на этот счёт не обнаружено. Бесспорно только то, что фантазийная нота Гофмана нашла отклик в душе русского почитателя, и вскоре под его пером возникнут свои волшебные повествования.
С началом 1816 года Алексей Алексеевич снова в Петербурге. Он ещё не расстался с военным мундиром и числится в лейб-гвардии Уланского полка, и лишь осенью совсем прекращает служить. Предстояло заниматься особыми поручениями в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий, под началом Александра Ивановича Тургенева. В ноябре того же года родная сестра Алексея, Анна, выходит замуж за графа Константина Петровича Толстого и через некоторое время родит сына, будущего нашего классика Алексея Константиновича Толстого. С любимой сестрой и младенцем чиновный Перовский уезжает в своё имение Погорельцы и там плотно вошёл в чисто домашние дела. Из литературных авторитетов выше других немецких романтиков ставит Людвига Тика, переводит его новеллу «Руненберг». Летом 1819 года Алексей Алексеевич Перовский посещает в Царском Селе Карамзина. Его брат Василий сближается с В.А. Жуковским и становится для него незаменимым и сердечным другом. Вяземский, Жуковский, Карамзин – под этим литературным созвездием крепнет и созревает собственный талант Перовского. В 1820 году он впервые знакомится с юным Александром Пушкиным. Время бежит, казалось, ещё недавно он поступал в Лицей, а перед этим был представлен Министру Народного Просвещения графу А.К. Разумовскому, в его доме на Мойке. И вот он перед сыном того важного графа предстал с сверкающими глазами, живой и общительный, не похожий ни на кого. Сразу подружились. А потом и вовсе Перовский убедительно и остроумно печатно отвёл нападки литературных староверов на своеобразие пушкинской поэмы «Руслан и Людмила». Эту меткость его суждений и позже ценил великий поэт.
26 марта 1822 года в брянском имении Почеп скончался граф Алексей Кириллович Разумовский. Перовский все последние дни не отходил от умирающего отца, приказывающего только ему, Алексею, свою последнюю волю, изложенную им письменно и устно. «Законные» дети графа Разумовского, Варвара и Пётр, как и другие ещё двое, рождённые от графини В.П. Шереметевой – настойчиво заявят о себе позже, при разделе наследства. Впрочем, «незаконные» Перовские благородно откажутся от всяких претензий на собственную долю, оставив за собою только то, чем наделил их сам Граф. Алексею Алексеевичу достались имения «Погорельцы» и «Красный Рог». Рядом было имение сестры, Анны Алексеевны, той, что выходила замуж за графа Константина Петровича Толстого, так что его фамилию по праву унаследовал знаменитый наш писатель Алексей Константинович Толстой. В этих своих имениях и состоялся «Антоний Погорельский», писатель романтический с демонической изюминкой, оригинальный на письме, владеющий мастерством изящного стиля, выработанного, возможно, не без влияния Карамзина. По существу, Алексей Алексеевич Перовский прожил свою сравнительно недолгую жизнь (1787 – 1836) под двумя псевдонимами – как Перовский, получил фамилию по названию имения отца Перово, а в литературе станет известен как Антоний Погорельский – по своему черниговскому имению Погорельцы. Первая его фантастическая повесть «Лафертовская Маковница» была напечатана в мартовском номере «Новостей Литературы» за 1825 год, вызвав широкий интерес в читательской среде. Эта повесть положила начало отечественной фантастики из разряда гофманианы, включающей элементы потустороннего вмешательства. В новейшее время этот приём отразился в творческом преломлении Александра Васильевича Чаянова и Михаила Афанасьевича Булгакова. Место происшествия повести Антония Погорельского «Лафертовская Маковница» - московское урочище Лефортово, в народной огласовке – Лафертово, персонажи выведены из незначительных «маленьких» людей – отставной почтальон Онуфрич, мечтательница Маша, торговка маковыми пышками у Проломной слободы, знавшаяся, по слухам, с тёмной силой и к тому же гадалка; каждый из них мечтает о лучшей доле. У Погорельского много московских городских достопамятностей, и всё действительное пронизано мифологией этого сакрального урочища. Оно же присутствует в «Необычайных приключениях» А.В. Чаянова, только создано это будет век спустя. Русская гофманиана не подражала Гофману, а лишь завязывалась в сюжет для колорита, но не выполняла функцию метатекста. Этой теме посвящена важная публикация Т.В. Цивьян [4]. В ней разработана проблема соотношения московских фантастических повестей Погорельского и Чаянова, где не только отображены топографические и фольклорные подробности, но ещё и затронут слой народной мифологии, закреплённой за старыми городскими заставами. Интересна дневниковая запись 1831 года Вильгельма Кюхельбекера, узника Свеаборгской тюрьмы: «Перечёл я «Лафертовскую Маковницу», которую в первый раз в 1825 году прочёл мне Дельвиг на квартире у Плетнёва: большое сходство с манерой Гофмана» [5]. С манерой Гофмана есть сходство и в романтических повестях А.В. Чаянова. Но только в манере, зато в них нет буйного демонизма немецкого фантаста, в полной мере чувствуется московский быт и колорит.
В 1828 году Антоний Погорельский – теперь только так подписывается под своими литературными произведениями А.А. Перовский – издаёт в двух частях книгу «Двойник, или Мои вечера в Малороссии», в её составе шесть повествований, наполненных реальными происшествиями и занимательными фантазиями. Причём двойничество, как приём письма позволил автору выразить свои философские и педагогические воззрения, а соперничество с двойником запечатлело и ряд биографических черт самого повествователя. Мир малороссийской глубинки показан рельефно и художественно. Так что «Мои вечера в Малороссии» вскоре с ещё большей силой и задушевностью будут представлены Николаем Гоголем в его «Вечерах на хуторе». В то же время А.А. Перовский пишет и свою волшебную сказку для детей «Чёрная курица, или Подземные жители», посвящая её своему любимцу Алёшеньке Толстому. Эта сказка, выпущенная в свет отдельной книжкой в 1829 году, погружала ребёнка в такой фантастический мир, полный тайн и волнующих переживаний, что увлечённому хочется искать и познавать всё рассказанное самому. Впрочем, искать волшебный мир ребёнку далеко ходить не надо – он рядом, в доме, где живёшь. Мир прекрасной сказки, созданной на творческом волшебном вымысле, затем был закреплён и раскрыт отечественными писателями. И самый яркий из образцов такого художественного показа – детская сказка Сергея Тимофеевича Аксакова «Аленький цветочек».
Пик творческого достижения А.А. Перовского пришёлся на период начала 1830-х годов. Его роман «Монастырка», в двух частях, вышел целиком не сразу: первая часть в 1830-м, а вторая в 1833 году. Воспитанница Смольного, смолянка Машенька, тётушки и опекуны, а персонажей много, и все они близкие, связаны с домашней жизнью: никакого вымысла, чисто семейный роман. Читалась книга с упоением и восторгом, как в столицах, так и в провинции. Тогда это был самый нравственный роман, без придумок и вычурностей, как бы предшественник «Анны Карениной» Льва Толстого. Конечно, при появлении более совершенных произведений русских писателей книга Антония Погорельского отодвигалась и постепенно забывалась. Ныне о его произведениях вспоминают чаще: существенно пополнилась литература, посвящённая старинному прозаику-карамзинисту, его творчество дождалось серьёзного научного рассмотрения. Сравнительно недавно появилась весьма капитальная книга доктора филологических наук Мариэтты Андреевны Турьян «Антоний Погорельский: Сочинения, письма» (СПБ.: «Наука», 2010), с обстоятельной статьёй об авторе и ценными комментариями. Многолетний труд исследователя завершён замечательным итогом.
Последние годы жизни Алексей Алексеевич Перовский жил замкнуто, разве что всё больше посещал родственников Н.М. Карамзина, проводил время в своих имениях, Погорельцы и Красный Рог, увлекаясь там любимой ботаникой и садоводством. Но основное внимание он уделял воспитанию и научению подрастающего Алёшеньки Толстого. Он уже получил графский титул. Из прежних монарших назначений Перовскому припомнится разве что должность попечителя Харьковского учебного округа, но пробыл в этом качестве недолго, глубокого следа от своего кураторства там не оставил. В новое царствование, в начале 1826 года, Перовский, во исполнение воли Николая I, подаёт ему записку «О народном просвещении в России», делая упор на усвоение благонамеренности воспитанниками заведений, усвоение рациональных начал в науках, положительных знаний в точных и прикладных предметах. Позже, в конце того же года, А.С. Пушкин подал монарху свою записку о воспитании юношества как дома, так и в учебных заведениях, упомянув пунктом и о благонамеренности. Перовский старел, мудрел, прибаливал. Лечение гомеопатическими пособиями не помогало, и летом 1836 года надо было ехать на юг, в Ниццу. По дороге туда Алексей Алексеевич окончательно занемог и умер на руках Анны Алексеевны в Варшаве. Скончался от скоротечной чахотки. Туберкулёз лечению тогдашними лекарственными средствами не поддавался.
А.Н. Стрижев, М.А. Бирюкова.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] А.А. Перовский. Три пробные лекции на немецком, французском и российском языке, читанные в Императорском Московском Университете при получении докторской степени. [М., 1807]. С. 48. Музей книги РГБ.
[2] См. Антоний Погорельский. Сочинения. Письма. Изд. подготовила М.А. Турьян. СПб.: «Наука». 2010. С. 383 – 384.
[3] Турьян М.А. Указ. соч. (Письмо к А.К. Разумовскому от 12 июля 1812 года). С. 390.
[4] Цивьян Т.В. «Рассказали страшное, дали точный адрес…» (к мифологической топографии Москвы). // Лотмановский сборник. Т. 2. М.: Изд. РГГУ. Москва. 1997. С. 599 – 614.
[5] Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л. 1979. С. 70.