Мы познакомились на конференции, я там докладывала о демократии, а она, во время торжественного открытия, исполняла гимн Европейского Союза - Оду к радости. На ней было длинное синее платье, и искусственные бриллианты сияли как звезды в стремительных и ярких лучах софитов. Сплошное сияние!
После докладов предусмотрен был ужин, и нас везли к накрытым в загородном ресторане столам в специальном автобусе. Мы еще не были знакомы,но оказались рядом. Боковым взглядом я отметила ее присутствие.
Мужчина неопределенного возраста с хвостом длинных седых волос, в потертом твидовом пальто, тоже один из докладчиков из соседнего государства, надменно повернувшись ко мне, внезапно громко на весь салон, учительским тоном спросил: - Помнишь меня?
- Нет, уверенно качнула я головой, с искренним безразличием в голосе, - не помню.
- Мы в прошлом году там-то на семинаре встречались...
- Не помню.
- Как? - опешил он, - по всему выходило, что все его хорошо знают, а я что себе позволяю? Этого не может быть!... Как же так? Я же там...Ну и прочее.
Именно этот момент впоследствии вызывал у нас с Галой приступы хохота.
- Садись со мной, - она кивнула на свободное место рядом. И весь оставшийся вечер мы запивались пустым смехом, напившись плохого вина, не обращая внимание на речи устроителей празднества в микрофон поблизости нашего столика.
Нам было так безумно весело, что на следующий день я едва подняла голову от подушки, а Гала отпаивала меня газированной водой, утверждая, что пузырьки хорошо помогают от головной боли. Но все это теперь история. И мы вспоминаем ее вновь и вновь во всех подробностях, когда удается встретиться.
И вот опять есть повод, потому, что Гала приехала в наш город с очередным исполнением гимна, и мы идем на футбол.
- Почему на футбол? Я не понимаю в нем ничего.
- Так мне два билета бесплатных дали, - огромные карие глаза Галы блестнули хитрой искоркой , - я у них в клубе Оду пела.
Говорят такая погода бывает только в апреле. Типичный апрель.
- Зонтик возьми, обещали снег с дождем. Вот, черт!
На выходе из подъезда нас приветствовал смущенной улыбкой незнакомец на дереве.
- Посмотри-ка, что он там делает?
Евромигрант (ром, в русском языке по-прежнему цыган), обрезал ветки с зелеными листьями, устроившись в центре разветвления ствола.
- Это он для корзин, - сообщила мне Гала, будет из веток корзинки плести, и продавать потом, а дерево-то, теперь не выживет.
- Может скажем, чтобы слез?
- Да ты что? Нас же в расисты запишут.
Ветер игриво выворачивал из рук, и вырывал и так уже искореженный зонтик, нарочно отвлекая внимание от луж, злорадно шлепающих под ногами.
Над холодным полупустым стадионом металась бешеная чайка, раскинув крылья, и протяжно вскрикивая.
- Почти по Чехову!
- Ты о чем?
- О чайке.
- А, я думала ...
Из обрывков наших разговоров я уже давно знаю, что Гала влюблена в какого-то мужчину. Но у него семья, дети, и он, похоже, ничего не собирается менять. Она тоже замужем. И на мои вопросы лишь посмеивается: должен же кто-нибудь встречать меня в аэропорту, когда я возвращаюсь с гастролей. И по утром в понедельник выносить мусор из дома...
Так что роман их развивается вяло, они продолжают иногда встречаться в баре, разговаривают там, выпивают, и идут в гостиничный номер, ненадолго, чтобы потом возвращаться по домам.
Не совсем по- Чехову, конечно, но отдаленно напоминает.
Холод пробирает до костей. Страшно даже представить, что предстоит сесть на эти ледяные пластиковые сидения с номерами наших билетов. Гала предусмотрительно подстелила выданную при входе рекламу какого- то продукта..
Я пожалела, что отказалась от рекламы. По спине пробежал холодок...
Слева от нас то и дело вздымался белый с голубыми кубиками флаг, в крепких руках увлеченного болельщика из команды приехавших откуда- то с севера фанатов.
Суровая северная зима повлияла на выбор цветовой гаммы, да и погода играла им на руку.
Северяне, хоть и немногочисленные, но очень активные, то и дело вскакивают, как с горячей сковородки, вздергиваясь над трибуной. и орут хором речевки, высоко поднимая над головой одетого в бело-голубые цвета толстенького младенца. В моменты радостного возбуждения по поводу красивого пробега с мячом кого-нибудь из " их" команды, младенцем нещадно трясут, и он обескураженно молчит. А может и кричит, да кто ж его услышит в общем гаме.
Напротив, на другой стороне арены. разместили болельщиков пчелиной расцветки: черной с желтыми полосками на шарфиках вокруг дамских шей, на курточках бледных детей, перемещающихся от родительских колен к бетонной загородке, разделяющей трибуны и игровое поле, по которому бегают в костюмах такой же пчелиной расцветки игроки местной команды. Тихие измученные дети терпеливо переживают торжество момента.
Пчелино - полосатых на трибунах заметно больше.
Время от времени они хлопают в ладоши, зычно пропевшая несложный куплет: «Бу-Бу-Бу.Та- Та -Та. Бу-Бу -Бу. Та- та- та.»
Сектор постепенно заполнялся счастливыми обладателями таких же бесплатных билетов, полученных в дар от футбольного клуба, игроки которого сейчас бегают вприсядку, разминаются.
Наиболее массово представлена пенсионерская организация, - руководство в полосатых шарфиках, под руку с ухоженными женами, и самые достойные седовласые активисты. К самому началу матча, хорошо, что успели, гуськом, друг за другом поспешно вошли, и стали подниматься по проходу меж рядами группа студентов - мигрантов. Они дружно разместились вокруг учительницы, достали чипсы, мобильники, гаджеты, и загалдели скрипучими высокими голосами.
Две тоненькие девушки в длинных черных мусульманских нарядах, изогнув тонкие тела, позировали друг другу на фоне бетонной стены, возвышаясь поверх голов смущенных зрителей.
Над трибунами навис удушающий аромат от "сомалийского Диора", свойственный выходцам именно этой части света, весьма своеобразный сладковато- назойливый, купленный и привезенный с собой для поддержания традиций.
- У одного буддистского монаха я недавно прочитала интересные стихи, - повернувшись ко мне проговорила Гала. Не дословно, но примерно так: «Если есть запах, то значит есть и цветок, даже если его не видно...» По-моему великолепно сказано.
- Очень. Но тут и видно, и слышно, и чересчур даже ... аж глаза режет...
В рядах пенсионеров наметилось движение. Некоторые из них, особенно сидевшие поблизости диоранта, стали деликатно подниматься, и, согнувшись, поползли через ноги, sorry, на свободные места подальше...
- Может и мы перейдем? Я уж очень чувствительна к запахам.
Пока мы перемещались, я вспоминала, что в библиотеке некоторые книги, особенно детская литература на сомали, устойчиво сохраняют этот неистребимый запах, на приличном расстоянии слышно.
- Ура! Давай! Гол!
Спортсмены бегали по полю, изо всех сил стараясь попасть ногой по мячу, и метали его далеко в сторону, не попадая в ворота.
- Ну вот, - заговорчески шепнула Гала, едва мы шлепнулись на серые пластиковые сидения далеко в центре, - что я тебе скажу: Сто пятнадцать лет назад родился Прокофьев. И нынче неугомонный Валерий Гергиев объявил марафон его памяти, два дня не сходит с экранов с лекциями о музыке, и дирижирует тончайшей маленькой палочкой, похожей на зубочистку, произведения автора. Но выражение глаз, и весь его облик, и потрясающая эрудиция... Гала сверкнула белками глаз: Восторг и восхищение!
- Я видела. Как раз вчера по Меццо показывали очередную симфонию, посвященную Революции. Там над сценой, в углу, выплыл "живой Ленин". Эдакий концертный герой. Он что-то там кричал истерично, взмахнув рукой над оркестром. Не разобрать текста. Но публика восхищена. Прекрасно!
В громкоговорителях прогрохотало эхо гу-гу гу-гу..минут .
В перерыве мы прохаживались по открытой площадке над трибунами арены. Ну и погода. Но, говорят, это только в апреле такое бывает. Потом успокоится.
Если уж о времени, и о событиях, то кто про что, а я о своем. Я про Чернобыль. Тридцать лет как раз. И никто ничего не знал. Нам не сообщили, зачем будоражить народ. Я сынишку отвела в детский садик. Там детей гулять выводили, потом они спали с открытыми окнами, жара. А на территорию Минска уже легло радиоактивное облако. Жили в полном неведении. И первого мая все пошли на принудительную демонстрацию, а как-же, и стояли в праздничных колоннах, ожидая своей очереди пройти перед трибунами. Кричали «Ура», махали разноцветными шариками, украшенными ветками деревьев... Некоторые отцы несли на плечах маленьких детей, и те тоже кричали ура, а может и не кричали, кто же их слышал в общем гаме... Но все мы в этот день были едины, мы дышали тем же самым зараженным воздухом Чернобыля, не подозревая ничего. И скоро, совсем скоро это стало страшной явью. А тогда мы хлопали. Правительство на трибунах приветливо помахивало ладошками. Ура, товарищи! Да здравствует ..! Ура!
Во время перерыва, вот молодцы, успели-таки, полили водой искусственное покрытие поля. А сразу же после выпал снег, и крупный град, и игроки, поскальзываясь, проезжали от мяча к воротам на всех возможных частях оголенного тела.
- А еще, знаешь, четыреста лет назад умер Шекспир, непонятно зачем вспомнила эту трагедию Гала. Откуда она берет все эти даты и старые новости? Говорит из фэйсбука. Кто бы мог подумать. - Он вписал в историю знаменитый вопрос «Быть или не быть?». И Европа до сих пор не может разобраться с этим вопросом. Но ведь замечательно, что мы все вместе: равные разные. Правда?
- Шекспир просто не знал про исламское государство. Зато современная Европа уже познакомилась.
- Ты о чем?
- История с министром жилищного хозяйства из партии защиты природы.
Слышала? Нет? Он вначале открыто заявлял на мусульманских сходах, что Израиль ведет себя так, как фашисты по отношению к Израилю. А критиковать не сметь! Исламофобия. Потом стал посещать организации крайнего толка, отирал там ладонями лицо в коллективе соратников, молился, ел, пил, смеялся, все это снималось на камеру, а когда его попросили дать объяснения по поводу, то все отрицал, мол не знал, кто они такие, случайно попал, но в результате нескольких дней прямых вопросов без ответов вынужден был уйти в отставку. Уходя, гордо бросил с трибуны всем этим назойливым журналистам прямо в лицо свое последнее слово, заявив, что он демократ каких мало, и всю свою жизнь боролся за права человека. Фамилия ему, как ни странно, Каплан (привет исторической Фане!), просто- таки отрыжка истории.
Один из его однопартийцев особенно напирал на антиисламизм в стране, сам, кстати, в силу традиций, с женщинами за руку не здоровался, руки им не подавал. За что тоже подвергся вопросам журналистов, и отвечал им пряча ладонь за лацкан пиджака, поближе к сердцу, что для него это очень эмоционально, женщинам руку подавать, очень. Партия эта, пропагандируя равенство и братство, и левые интересы, попала в неудобное положение, пришлось отказаться от портфеля министра в правительстве.
Аплодисменты! Ура!
- Про фамилию, кстати... Я недавно на международном поэтическом фестивале услышала, что будет выступать Раша. Вот, думаю, здорово, представитель России, значит, и приветливо так замахала рукой выдвинувшимся в сторону сцены блондинке, в сопровождении коренастой девушки в мусульманском платке. Когда девушка в платке начала читать по арабски, а блондинка принялась ее переводить, то выяснилось, что мусульманскую поэтессу зовут Раша.
- Ну, пойдем уже, домой хочется.
Крики, Аплодисменты.Чайка.