После одного из последних вечеров, я лег в пустую бездушную кровать. На мгновение шелк обволок мое тело и окутал нетрезвое сознание утешающей слабостью. Но спустя несколько секунд меня снова начало терзать неприятное колючее воспоминание. Один человек (чье мнение я по злой привычке стал уважать) на сегодняшнем приеме указал на мое невежество. Указал на мое невежество! Так громко, что все повернулись и посмотрели на меня. А я ведь всего лишь попытался только предположить «о том и о сем», чтобы не выглядеть глупцом. Я как современный, серьезный и воспитанный человек сказал, что я что-то где-то об этом слышал. Может даже мне и самому так показалось. Он позволил себе так громко заявить, что я абсолютно не смыслю «о том и о сем». И почему-то его упрек попал в меня с ювелирской мелочностью. И попал в самое важное место. Задел глубины моих ценностей. Неужто он специально хотел меня уколоть. Растерзать меня у всех на виду. Планировал этот упрек заблаговременно. Что же я ему сделал? И зачем я слишком привык считаться с его мнением? Я покраснел. У всех на виду. Все всё поняли.
Теплая кровать. Запах бумаг и парфюма. И снова это лицо(чье мнение я по злой привычке стал уважать). Которое заявило, что я недоучка. Что я ни черта не понимаю «о том и о сем». И это затрясло самый высокий столб. На вершине которого тот Я, который обязан быть осведомлен во всех принципиальных вопросах. Да и еще у всех на виду, черт возьми!
Ладно, пусть невежество и свойственно мне. Я даже готов это признать. Возможно, даже намного больше, чем я это пытаюсь своим видом показать – с этим можно согласиться. Но только очень тихо и под одеялом. Зачем же это произносить вслух? Неужто он знает обо всем кроме как «о том и о сем»?
Зачем это знать всем остальным. Разве сложно принять Меня тем, который осведомлен во всем том, о чем сейчас говорят. Разве сложно им принять мой образ серьезного и умного человека? Разве сложно? Почему нельзя видеть меня таким, каким я хотел бы быть. А всё, что они замечают вслух – это низко, очень низко...
Ах, как хорошо было бы, чтобы они просто знали это. И не нужно было ничего доказывать. Не нужно было бы постоянно себя контролировать и преподносить. Ах, как было бы прекрасно…
Еще и эти книги лежат на самом видном месте, переливаясь пестрыми до рези в глазах закладками. Я не прочел сегодня ни страницы. А они все это знают и только и делают, что давят на то единственное сокровенное место, которое можно было бы не замечать. Не замечать, для того, чтобы сделать меня полноценным. От этого меня и не забирает в сон. Я закрыл глаза. Секундная стрелка продолжала громко отбивать свой ритм. Время идет. Мое время идет.
Завтра. Завтра все изменится. Завтра я буду непоколебим. Завтра я не раскраснеюсь. Им не удастся меня уколоть.
И я уснул.
Во сне я попал в знакомые по ощущениям залы. Вот только мебель мне была абсолютно неведома. Неизвестные картины, столы и подсвечники. Все это было совершенно мне незнакомо. Но было весьма четкое ощущение того, что я находился в том вчерашнем зале. Множество людей с расплывчатыми лицами, стоящие в небольших кружках с бокалами. Они говорили «о том и о сем». Создавали ровный плотный шум. А там далеко-далеко смеялся тот, чье мнение я по злому случаю привык уважать. Он смеялся громко и слишком иронично. Мне казалось, я слышал в редких репликах свое имя. Но я не подавал вида. Просто стоял в стороне и не замечал его громкого смеха, будто рассматривая картину. Этот кружок (во главе с Ним) стал приближаться ко мне, хотя никто из нас не сделал ни шагу навстречу. Еще мгновенье и я стоял совсем у их спин. Чуть ли не касаясь локтем его пиджака. А он постоянно повторял мое имя. И смялся. Громко и противно. Я чувствовал, как щеки налились закипающей тяжестью. И вот он повернулся и заметил, что я все слышу. Заметил мои красные щеки. И громко прокричал мое имя мне на ухо.
________
Ровно через неделю я вновь оказался в том же зале. Уже издали я увидел Его. Мы поздоровались легким кивком сквозь толпу и обменялись взглядами. Своим горьким выражением лица он словно еще раз высказал о моем невежестве вслух. Он говорил с кем-то, но изредка поворачивал голову в мою сторону. Они точно вспоминали недавний случай. Это было понятно по их язвительным лицам. Я чувствовал, как кровь поднимается к голове. Сердце стало качать усерднее. Я вспомнил рекомендацию из одного медицинского журнала - и сразу расправил плечи. Вытянул шею немного вперед. Задышал медленно и полной грудью. В мыслях представил бескрайний зеленый луг, на краю которого виднелась березовая роща. Я дышал медленнее. И разглядывал, как колышутся березки. Весь вечер я простоял в нескольких шагах от входа, так и не сделав ни единого глотка шампанского. Когда все начали расходиться, Он, проходя мимо, пожал мне руку. Задал мне с улыбкой несколько незатейливых вопросов. В улыбке я распознал знакомую ироничную ухмылку. Я держался с ним молодцом. Контролировал плечи и дыхание. Так, что кровь не успевала дойти до головы. После его кто-то позвал, он попрощался и исчез.
То-то же. Сегодня я чувствовал себя победителем. Сегодня во мне ничего не содрогнулось. Сегодня тот, чье мнение я по злой привычке стал уважать, ничего не заметил. А значит, я в форме. Значит, я тот, кем я должен быть.
После вечера я отправился в ближайший кабак. Пил дешевый разливной эль, говорил «о том и о сем». И все там во мне чувствовали серьезного и умного человека.