Временами все люди испытывают те или иные проблемы с зубами, в любом возрасте и независимо от пола или вероисповедания. Но проблем со своими зубами им почему-то мало, они еще и к моим лезут. Особенно в последнее время.
Обычно это происходит во время прогулок или в гостях, в общем, где-то на людях. Стоит только маме сообщить, что у меня вылез первый зубик, как тут же налетают любопытные, хватают за подмышки и с абсолютно непонятной мне радостью просят, чтобы я открыла рот.
Я, как обычно, делаю вид, что не понимаю. Благо, что положение позволяет.
Знаете, порой все это жутко раздражает. Им лишь бы на что-нибудь поглазеть.
Вот, к примеру, вчера случилась история. Сидела я спокойно у мамы на руках, ничего не просила, потому что была сытая и сухая. Старательно махала погремушкой в тайной надежде, что под нее попадется кто-нибудь, особенно любопытный. Так нет же, какой-то толстой тетке пришло в голову нарушить мое спокойствие и процесс самоанализа. Она больно схватила меня за ребра и начала противно жужжать и сюсюкать. Тетя вроде взрослая, но разговаривает как-то до ужаса плохо.
Смотрю, маме теткина выходка тоже не понравилась. Но мама у меня очень хорошая, она не стала ругать толстуху и ласково попросила меня показать свой зубик. Ну, я тоже решила, что, ради приличия, сразу орать не буду. Может быть, даже и зуб покажу. Но прежде возьму-ка что-нибудь взамен, подумала я и стала оглядывать тетку со всех сторон. Та почему-то завертела головой, так что пришлось покрепче взяться за ее волосы. А что? Волосы ведь – не ребра.
Из всех вещиц мне понравились только сережки, но делиться ими тетка почему-то не захотела. Едва я как следует ухватилась за красный камешек, толстуха вскрикнула так, что у меня в ушах зазвенело. Вот уж не ожидала, что в этот раз мне настолько не повезет. Мало того, что она меня оглушила, так еще и пустила изо рта нехороший запах.
Э-э, дорогуша, тебе бы стоило заняться своими зубами, прежде чем к моему единственному приставать, подумала я и похлопала ее по щеке. Уж не знаю, поняла ли она меня.
Вообще-то, кроме мамы меня никто не понимает, и толстуха, скорее всего, тоже не поняла.
Пока я размышляла и нахлопывала теткины щеки, та опять вскрикнула и заверещала. А верещала она, надо отметить, еще громче и противнее, чем вскрикивала и сюсюкала.
Беда! Если я не подам сигнал маме, то в руках толстухи точно помру, не успев даже толком вырасти, не то, что уж постареть. И я разрыдалась так сильно, как только смогла. Это, хоть и немного утомительно, но зато всегда срабатывает. Люди охотно отдают меня обратно маме. Никто не любит слушать, как орут чужие дети.
Наконец-то! Я спасена!
Мама, конечно же, извинилась за меня, хотя ни я, ни тем более она, ни в чем не виноваты. Виновата теткина жадность. Я заметила, иногда среди взрослых так принято. Извиняться, когда не виноват, и не извиняться, когда виноват.
Пока толстуха терла свое ухо, мы с мамой смеялись между собой, уж очень нелепо она при этом выглядела. Приседала зачем-то, покачивала прической и жаловалась.
Странная она, эта тетка, чего жалуется, не понимаю. Я же еще маленькая и не очень хорошо владею своим телом. Ну, махнула рукой, ну, получилась пощечина. Будь я постарше и умей я говорить, то, наверное, пришлось бы извиняться. Но говорить я пока не умею, а после этого случая еще и не хочу. К тому же, моей-то детской ладошкой да вот таким толстым щекам никакого вреда и не нанести. Хотя, признаться, хотелось очень.
К сожалению, многого из того, что я хотела бы сделать, я пока не умею. Говорить не умею, ходить не умею, есть мне тоже пока особо нечем – одним зубом жевать неудобно, как ни крути, – так что приходится обходиться маминым молоком. Хорошо, что хоть мама у меня добрая и совсем не жадная.