Таня отступила на два шага от стены – ровно настолько, насколько позволяла площадь её маленькой квартирки. Стена, на её взгляд, выглядела сказочно. Это было именно то, чего недоставало облику её уютного жилища после недавно сделанного, скромного, но вполне стильного ремонта.
Панно, выполненное в достаточно спокойных тонах, не просто украшало стену – оно освежало всю комнату. Картина, открывшаяся перед взором девушки, представляла собой старый, заросший сад в самую прекрасную пору: весна почти закончилась, а лето ещё не вполне вступило в свои права. Среди довольно густой зелени, ещё не запылённой летней жарой, виднелись кисти цветущих сиреней и черёмух. Ветви плакучих ив спускались прямо к зеркальной глади живописного пруда. Перед прудом, на песчаном берегу стояла ажурная беседка. Недалеко от неё на лёгкой ряби волн покачивалась небольшая лодка, привязанная за колышек, торчащий на самой кромке берега. Весь этот манящий пейзаж открывался перед Таней из распахнутого настежь светлого французского окна. От этой картины веяло свежестью, тёплым ветром, по-весеннему нежным солнцем… А ещё глубоким спокойствием и душевным умиротворением. Именно тем, чего так не хватало Тане в последние дни.
Собственно все неприятности её последних дней и начались, как ни странно, именно с этого великолепного пейзажа…
Отпуск в этом году у неё начался рано, в начале мая. У школьного психологаотдых, как и у всех педработников, начинается в июне и тянется почти до конца лета. Но в этом году её попросили поработать в августе в летнем лагере с детьми-инвалидами. А, поскольку она будет нужна в школе с начала сентября, директриса предложила девушке выйти в отпуск с начала мая. Татьяна сомневалась недолго. Пусть на юге пока нет ни черешни, ни персиков, которые она обожала, но ведь есть и другие заманчивые моменты, которые могли сделать её отдых неповторимым. Например, цветение яблонь и сирени, черёмухи и каштанов. О том, как прекрасны цветущие сады, она не раз слышала от родителей, от подружек, от коллег, у которых была в жизни такая возможность – насладиться удивительным зрелищем наступления весны. Их описания этого сказочного явления были скорее эмоциональны, нежели конкретны. И эта восторженная таинственность, сквозившая в созданных чужим впечатлением прекрасных картинах, с каждым днём всё больше разжигала желание самой увидеть эту красоту.
Удобный случай представился сам собой. Бой-френд Татьяны, Артём, которого она про себя с тайной надеждой на совместное будущее называла женихом, купил новую машину, которую ему срочно нужно было обкатать. Молодой человек, успешный менеджер преуспевающий фирмы, довольно легко договорился о трёхнедельном отпуске, и молодая пара в предвкушении приятного времяпровождения отправилась в путешествие по дорогам родной страны, которые в последнее время, в большинстве своём, ведут в Крым. Дорога была лёгкой и вполне комфортной. Молодые люди, роман которых плавно покидал конфетно-букетный период и столь же плавно двигался в сторону совместного проживания, были полны романтических чувств и самых счастливых ожиданий и предчувствий. Дорога почти не утомляла: влюблённые сменяли друг друга за рулём, едва почувствовав усталость партнёра. Ночи проходили в весьма приличных и уютных придорожных гостиницах, найти номер в которых в это время года не составляло труда. И вот через четыре дня не самой торопливой дороги, преодолев путешествие на пароме, машина с влюблёнными на борту достигла берега Крыма. Народу в это время на южном берегу ещё не слишком много. Да и погода этой весной стояла отнюдь не летняя. Впрочем, не избалованным жарой северянам такая весенняя прохлада была даже на руку. Они устроились на десять дней в маленькой частной гостинице, недалеко от моря. Купальный сезон пока не открылся. Но и это обстоятельство не внушали ни малейшего огорчения отпускникам поневоле. Они много гуляли по набережной Ялты. Сидели в полупустых приморских кафешках. Много разговаривали и целовались, не обращая внимания на таких же полускучающих отдыхающих. Главное, что они были вдвоём. И у обоих в сознании всё больше укоренялась мысль о совместном будущем и долгой и счастливой жизни. В последний день Артём сделал Татьяне предложение. Он шутливо, но очень трогательно опустился на колено и вручил ей коробочку с кольцом, наскоро выбранным в ближайшем ювелирном магазинчике, в тот момент, когда Татьяна заболталась со случайно встреченной бывшей однокурсницей, уехавшей жить куда-то за Урал и приехавший в отпуск с мужем и маленькой дочкой.
Пока Татьяна и её институтская подружка, с которой в незапамятные институтские годы её мало что связывало, всплескивали руками и с преувеличенным восторгом вспоминали студенческую юность и делились последними новостями из жизни бывших однокурсников, с которыми они поддерживали отношения, Артём успел приобрести главный предмет в предстоящем предложении руки и сердца. Татьяна сначала, как это водится у впечатлительных барышень, сделала вид, что не ожидала такого подарка судьбы, раскраснелась, прослезилась, вполне даже искренне, но, подумав пару минут, для пущей важности, милостиво приняла предложение своего суженого. Вечером в небольшом, но очень уютном ресторанчике, предложение было отпраздновано, а последовавшая за этим праздничным ужином ночь ещё больше укрепила влюблённых в правильности принятого решения.
Обратная дорога на север была столь же эмоциональна и наполнена ощущением непреходящего счастья, как и двухнедельной давности дорога на юг. Обручённые, так они теперь себя называли, решили обратную дорогу посвятить культурному самосовершенствованию. Они с удовольствием заезжали в старинные городки, лежавшие в стороне от основной дороги, посещали музеи, восхищались древней архитектурой, неизвестно каким образом сохранившейся в богом забытых уголках средней России. Заезжали в старинные имения известных и совершенно неизвестных деятелей русской истории. И вот в одном из имений какого-то русского помещика, то ли под Вологдой, то ли под Ярославлем, в сувенирной лавке, служившей одновременно и билетной кассой, Татьяна заметила странный рулон. На первый взгляд он напоминал какой-то древний манускрипт, такой засаленной, ветхой и неприглядной была его обёртка, напоминавшая скорее не потрёпанную бумагу, а какую-то старую рогожку. Но пейзаж, изображённый на ярлычке, был ярким и манящим, несмотря на весьма миниатюрные размеры. У Тани просто зачесались руки от желания приобрести эту картину.
- Тёма, - она нетерпеливо подёргала жениха за рукав, он не сразу откликнулся, увлечённо рассматривая какие-то почти зелёные монеты.
- Т-ё-ё-ё-м – капризно повторила она, стараясь как можно скорее привлечь внимание Артёма к заинтересовавшей её вещи.
- Ну, что такое? – он недовольно поглядел на невесту, которая оторвала его от увлекательного занятия. Его тон совершенно не понравился Тане. Но, сделав скидку на усталость Артёма от дороги, она не стала выяснять отношения, чтоб не тратить время и силы на совершенно ненужную ссору.
- Ты только погляди, какая прелесть! – восторженно воскликнула она, почувствовав, что вниманием Артёма ей, всё-таки, удалось завладеть в полной мере.
- Где прелесть? – недоуменно спросил Артём.
Решив, что он просто не видит предмет, к которому было приковано её внимание, Таня показала пальцем на стоящий в углу рулон.
- Я понял, где, - откликнулся Артём. – Я не понял, что ты в этом киче нашла?
- Я нашла удивительно красивый пейзаж, - попыталась объяснить свой интерес Татьяна.
- Хм, - с недоверием хмыкнул и, скорчив презрительную гримасу, покачав головой в знак осуждения весьма сомнительного художественного вкуса своей невесты, посмотрел на Таню. – Танюш, по-моему, самый обычный ширпотреб… К тому же весь замызганный, видимо, давно здесь валяется и никак не может найти покупателя… Никому не нужное старьё. Кстати, фотообои – вообще прошлый век. Моветон… знаешь ли…
- Не знаю, не знаю… - задумчиво протянула Татьяна, явно не желая сдавать свои позиции. – Я так и вижу этот пейзаж на стене в большой комнате своей квартиры…
-Таня, - Артём в который раз недовольно поморщился, - ну зачем тебе этот старый замызганный клочок бумаги? По-моему не стоит захламлять этим старьём квартиру…
-Но ты же тоже смотришь на старые и довольно страшненькие кусочки железа, - обиженно поджав губы и едва сдерживая близкие слёзы, попыталась аргументировать своё право на собственное мнение Татьяна.
- Глупенькая девочка, - снисходительно улыбнулся Артём. – Это не просто кусочки металла. Это монеты эпохи Павла первого.
- Ну и что? – теперь недоумение сквозило во взгляде и интонациях Тани.
- Как что? – возмущённо воскликнул Артём. – Ты вспомни, сколько лет правил Павел! Намного меньше, чем другие российские императоры!
- Ну и что из этого? – пожала плечами Татьяна. – Ну, задушили дядьку, жаль его… Бедный Павел… - театрально, изображая из себя даму в кринолине, приседающую в низком реверансе, промолвила Татьяна.
- А то, что монет, чеканившихся в период его правления, гораздо меньше, чем вышедших в оборот при других российских самодержцах. Опять же монеты разного достоинства тоже сохранились в разном количестве экземпляров…
- То есть, - подвела итог его размышлениям Татьяна, - ты считаешь, что в затрапезной сувенирной лавке за пять копеек ты нашёл клад?
- Не факт, - возразил Артём. – Но я готов побиться об заклад, что любая из этих монет намного ценнее, чем та мазня, которой ты так восхищаешься.
- Ну, знаешь, - обиделась Таня, - мы ещё не женаты, а ты уже ведёшь себя, как деспот…
- Ну, и что такого деспотичного ты нашла в моих словах? – совершенно искренне недоумевая, поинтересовался Артём.
- В самом деле, какая мелочь, - съязвила Татьяна, улыбнувшись неестественно широкой, как будто приклеенной улыбкой. – Вся прелесть в том, - слово «прелесть» она попыталась выделить особо, - что своё мнение ты не просто ставишь выше моего. Оно, оказывается, для меня одно – единственно верное! – в голосе Татьяны послышались металлические нотки. – Меня, кстати, тоже не на помойке нашли…
- Не передёргивай, - Артём попытался перевести разговор в мирное русло. – Просто я пытаюсь рассуждать разумно…
-Нет, вы поглядите, - прервала его попытку Татьяна, - я, оказывается, разумно рассуждать не могу…
Она надула губы в знак своей глубокой обиды на жениха, а на глазах девушки заблестели самые настоящие слёзы… А руки непроизвольно сжались в кулаки…
Артём понял, что разговор приобрёл совершенно нежелательную окраску
Молодой мужчина улыбнулся и попытался нежно обнять свою разбушевавшуюся невесту…
- Танюш, - примирительно сказал он. – Давай так. Я куплю тебе эту картину, а дома мы ещё раз прикинем, нужно ли её помещать на самое видное место в твоей квартире. Договорились?
Не переставая дуться, Татьяна согласно кивнула головой.
Артём протянул деньги благообразного вида старушке-киоскёрше, которая с несколько странным выражением лица молча наблюдала за их ссорой.
- Вон тот рулон фотообоев с картиной и 2 павловские монеты, пожалуйста, - вежливо произнёс Артём. – Сколько с меня?
Старушка быстро, в уме сосчитала сумму, что удивило Артёма ( Надо же! Без калькулятора!) и с грустной улыбкой подала молодому человеку выбранные вещи. Перехватив её взгляд, Артём почувствовал угрызения совести. Надо же устроил сцену на глазах у постороннего человека!
- Вы извините нас, пожалуйста, - попытался он исправить не совсем приятное впечатление, видимо, произведённое на работницу музея. – Я понимаю, что сцена безобразная, но мы устали в дороге… Ещё раз, извините…
-Да, ничего страшного, - покачала головой старушка, совершенно спокойно отреагировав на слова Артёма. – У нас тут аура такая…
- А какая у вас аура? – заинтересовалась Татьяна. Она тут же совершенно забыла про обиду, почувствовав, что тут назревает что-то интересное.
- А такая… - загадочно улыбнулась старушка. – Для влюблённых неблагоприятная…
- Это почему? – с недоверием спросил Артём.
- Ну, если хотите, расскажу.
- Конечно, хотим, - в один голос заявили Таня и Артём.
Старушка выглянула в окошко. На улице перед её теремком и у въезда в усадьбу было пусто. Будний день, ещё не лето, туристов нет.
- Ну, что же? Идёмте, - она кивком пригласила гостей следовать за ней.
Гости и их неожиданная проводница медленно обогнули господский дом – большое двухэтажное, да ещё и с мезонином, каменное здание. На широком крыльце парадного входа застыли львы в картинных позах. У одного из них была поднята правая передняя лапа, а у другого левая. Головы их смотрели друг на друга. Видимо, эти громадные фигуры должны были подчеркнуть определённый статус хозяина имения. С обратной стороны вся средняя часть первого этажа состояла из ряда шикарных французских окон, выходивших на широкое каменное крыльцо. Прямо перед ним была разбита огромная клумба, благоухавшая всем изобилием ярких весенних цветов. Прямо за ней начиналась выложенная старинным булыжником узкая дорожка, обсаженная стройными берёзами. Старушка, прихрамывая, заковыляла по ней, оставляя дом позади. Молодые люди неотрывно следовали за ней. Они во все глаза глядели на окружавший их со всех сторон старинный парк. Деревья в нём по большей мере были огромные, с шершавыми толстыми стволами, что говорило об их солидном возрасте. Артёму подумалось, что многие из них, наверное, видели ещё истинных хозяев этого имения. Да и нынешняя хозяйка тоже была весьма колоритная особа. И в её голосе, и в манере держать себя, и в деталях одежды чувствовались приметы века прошлого… Нет, куда там – прошлого!? Позапрошлого или даже поза-позапрошлого! Характеристику подобным особам можно дать одним словом: «порода»… «Интересно, - хмыкнул он про себя, - а какой эта благообразная старушенция была в молодости? Наверное, красотка? Вот и сейчас ещё фигурка какая! Сзади ни за что не догадаешься, что пожилая женщина! Одним словом, «порода». Сама, наверное, из бывших хозяев… Это сейчас везде практикуется…» Но с Таней своими «крамольными» догадками и размышлениями делиться не стал, от греха подальше…
…За этими размышлениями Артём не заметил, как берёзовая аллея привела путников в самый центр старинной усадьбы. И перед глазами Тани и Артёма возникла та самая картина, что несколько минут назад явилась предметом их спора. Огромный пруд, поросший склонёнными к воде ивами. На берегу – резная беседка. Некрашеные мостки, доходившие почти до середины рукотворного озерца. А в паре метров от берега покачивалась на лёгкой ряби волн, создаваемой нежным весенним ветерком, небольшая лодочка.
Молодые люди застыли на месте от удивления: насколько похожи были пейзаж с бирки замызганного рулона и эта живая картина.
- Да, - наконец, прервал затянувшееся молчание Артём. – Вот это я понимаю: красота!
- А я что тебе говорила! – тоном, подтверждающим свою правоту в недавнем споре, удовлетворённо проговорила Таня.
- Красота-то, красота, - вмешалась в разговор старушка-экскурсовод, сокрушённо покачав головой, - да вот только на фоне этой красоты развернулась много лет назад ужасная трагедия…
- Да,- вспомнила Таня, - Вы же обещали нам рассказать историю…
- Наверное, какая-нибудь местная легенда? – предположил Артём.
- И да, и нет, - уклончиво ответила старушка.
- То есть? – недоумённо поинтересовался Артём.
- Да, местная, - утвердительно ответила загадочная старушка, - но не легенда, а чистая, можно сказать, историческая правда.
- Интересно, - протянула Таня.
- Так – так и, исторический факт? – иронично, даже не пытаясь скрыть недоверие в голосе, поинтересовался Артём.
Старушка утвердительно кивнула головой. Выражение её лица было не менее странным, чем её слова. Глаза глядели строго, а на губах застыла кривая улыбка. Нет, скорее, усмешка. Татьяне показалось, что странная женщина что-то недоговаривает.
Молодые люди переглянулись. Их одновременно посетила одна и та же мысль: видимо, у старушки не всё ладно с головушкой. Понятно, возраст, да и работа наложила отпечаток. Если на протяжении долгих лет втюхивать в головы экскурсантов местные легенды и мифы, поневоле сам в них поверишь… Но обижать пожилую женщину хорошо воспитанные гости не хотели, поэтому, изобразив на своих лицах неподдельный интерес, они приготовились к долгому и нудному рассказу провинциальной работницы культурного фронта.
Старушка глубоко вздохнула и начала свой рассказ низким, проникающим в самые глубокие уголки души, как раньше говорили «грудным», голосом:
- Примерно два века тому назад имение принадлежало одному из богатейших людей Российской империи – князю К***, - она назвала очень известную фамилию, знакомую всем из учебника истории. – При Иване Грозном эта ветвь была почти уничтожена по навету Малюты Скуратова. А царь Пётр приблизил к себе потомков рода К*** - прадеда нашего князя и его младшего брата, как семейства многих других бояр, пострадавших при царе Иване, вернул ему и земли, и богатства предков, и заслуги прежние засчитал. Князья К*** служили царю верой и правдой, да про себя при этом не забывали. К концу правления Петра они стали не только влиятельными приближёнными, но и богатейшими людьми России. А после безвременной смерти Петра Алексеевича князья-братья отошли от власти и уединились в своих имениях. Может, поэтому и богатство своё сохранили. Когда к власти пришла Елизавета Петровна, то попыталась она братьев к себе на службу привлечь. Младший позарился на царские посулы и уехал в Петербург, а старший остался жить в провинции. Своим богатством славился он не то что на всю округу, но и из Москвы, из Петербурга наезжали гости, чтобы подивиться на богатство и диковинки заморские, которых у князя было превеликое множество. А больше всех сокровищ гордился князь своей дочерью единственной, княжной Елизаветой. Была Лизонька красавицей и умницей. А как вошла она в самую сладкую девичью пору, так от женихов отбоя не стало. Как же! И красавица, и образованная ( любящий отец для дочери ничего не жалел, учителей и из Москвы, и из Петербурга, и из Парижа приглашал!), а приданое за ней такое давалось, что у иных ум за разум заходил, когда они о чужом богатстве мечтать начинали. Да вот незадача! Всем женихам Лизонька отказывала. Князь поначалу лишь в усы посмеивался, когда Лиза очередному жениху от ворот поворот давала. Да как давала! Как посмотрит, так у жениха дар речи пропадал. А уж если слово скажет, то и вообще жениху впору хоть сквозь землю провалиться! Остра на язык была княжна! Так всех женихов и разогнала. Тут уж отец разозлился на любимую дочь. Если так женихами разбрасываться, можно и в девках навечно остаться. Но Лизоньку такая перспектива ничуть не пугала. И разгадка тут была простая. Влюблена была Лизавета в кузнеца Петра, первого красавца и умельца в деревне. Только вот беда: не был Пётр ни князем, ни графом, ни сыном дворянским. А был он княжеским крепостным. Нашлись «добрые люди». Донесли князю, почему его дочь от знатных женихов нос воротит.
Как узнал князь, по кому дочь его сохнет, дал тайный приказ, увезти кузнеца из села да отдать на 25 лет в солдаты. «Погорюет дочка, поплачет, - думал князь, - да и забудет своего Петьку. А там, глядишь, и за нормального жениха выйти согласится». Сказано – сделано. Петра увезли поздней ночью, а княжну закрыли в высокой светлице, приставили к ней охрану, чтобы не сбежала. Да и успокоились.
Год прошёл, а княжна и думать ни о ком не желает. А что ещё хуже, с отцом говорить перестала. Призовут Елизавету к отцу – она, нехотя, но идёт. Волю-то отцовскую нельзя нарушить, так воспитывали раньше. Это сейчас молодёжь мало кого уважает… Придёт она к отцу в кабинет, станет пред ним и молчит. Как ни бился князь, слова из неё не вытянуть, словно онемела девка. А при женихах стала в обморок падать, падучая на неё напала. Посмотрят женихи не такую невесту, да и уезжают восвояси. А Лиза словно и не видит, как во сне. Хотел уж князь идти на попятный: кузнеца из военной службы вызволять, а тут война с турками началась. А вскорости и бумага пришла князю, что его человек в бою погиб, а за храбрость медалью награждён. И в тот же день Лизавете жених нашёлся. Один сосед княжеский, и не молодой уже, и в Лизу влюблён не был, и не богат, хоть и из знатного рода. Игрок был страстный. Попал он в сильно затруднительное положение, хотел за счёт Лизиного приданого долги свои погасить. Как услышала эти вести Лизонька, так на пол и грохнулась без чувств. А ночью неведомым образом пропала дочка князя, только шаль её белую, ажурную, из Парижа выписанную, нашли на берегу пруда.
Так и решили, что утонула она в пруду. Да вот только тела не нашли. А поскольку пруд был глубокий, дно в нём илистое, подумали все, что затянуло Лизу в омут. Старый князь с ума сошёл от горя. Вскоре его похоронили. А имение княжеское брату отошло. Брат, сам уже немолодой, приехал в имение жить, надоели ему, видать, столичные интриги. Да не один приехал, а с молодой женой. Вся челядь сразу поняла, что молодая княгиня в старом князе нашла – деньги его, да влияние, да титул княжеский. Совсем та выскочка бессовестная была. Нелюбимым мужем помыкала, а он, дурень старый, всё ей позволял, так любил свою молодую красавицу. А красавица совсем стыд потеряла – выписала из столицы, якобы учителя французского языка, а на самом деле – своего полюбовника. Так и стали жить втроём на смех всей округе. Старый князь совсем из ума выжил. Не понимал, что его жена творит. А ей только того и надо. Но недолго коварная красавица счастьем наслаждалась. Стали в окрестных деревнях поговаривать, что в господском доме призрак поселился. Многие видели, как в старом крыле, где Лизины покои были, по ночам кто-то ходит. То один ходит, и силуэт, вроде, женский, в белом одеянии, то две тени мелькают. И пошла молва, что в господском доме неприкаянная Лизина душа поселилась, а второй призрак – это душа Петра, который не пожелал с поля боя в рай без любимой идти. Только вот обижены они на людей, погубивших их любовь, и, если встретятся на их пути влюблённые, то у них начинаются неприятности.
Первыми пострадали от наказания призраков молодая княгиня и её учитель: она с лошади упала, когда по лесу с любовником верхом каталась: в седле не удержалась, а ещё и лошадь её по голове копытом задела. А полюбовник её на другой день с лестницы свалился, шею сильно повредил. Так оба и не пришли в себя, скончались. Вскоре за ними и князь отправился. Вот такая грустная история. Поэтому и не любят местные этот дом, стараются его стороной обходить, особенно молодые парочки, чтоб не навлечь на себя гнев погубленных влюблённых… Ну, что? Напугала я вас старой историей?
Молодые люди, как заворожённые слушали незамысловатый рассказ. На протяжении всего повествования хранительницы старого имения они не проронили ни слова. Первый пришёл в себя Артём, он словно очнулся от завораживающей магии необычного голоса старушки-рассказчицы.
- Да, так. Не особо… - неуверенно откликнулся он. Но, на всякий случай, поближе привлёк к себе Таню, крепко обхватив её плечо своей рукой.
- Да, такое приятное место, и такая неприятная легенда, да ещё и с последствиями…- мрачно, в тон жениху, откликнулась Таня. Она скользнула взглядом по окнам второго этажа и вдруг непроизвольно вздрогнула и вскрикнула, зажмурившись, а лицо её исказила гримаса ужаса, как будто она увидела настоящее привидение.
- Ты что? – успокаивающим тоном спросил Артём. – Неужели поверила этой сказке?
Несколько мгновений Таня не могла ответить на его вопрос, хватая воздух ртом. Артём не на шутку встревожился.
- Господи, Танюшка, - с укором сказал он, - я и не знал, что ты у меня такая впечатлительная…
- Там, смотри, - больше ничего не в силах выговорить, Таня показала пальцем на окно второго этажа. Она вся дрожала.
Но, как только Артём поднял глаза к указанному окну, что-то белое сорвалось с подоконника и исчезло в глубине комнаты.
- Что это было? – спросил Артём у экскурсоводши, которая, будто намеренно, смотрела совершенно в другом направлении.
- Что именно? – невинным тоном спросила старушка.
- Там, в окне, - Артём махнул в сторону окна, за которыми находились покои несчастной Лизаветы.
- Не знаю, я ничего не видела, - продолжала тем же тоном вредная старушка. – Вам, наверное, показалось…
- Нормально, - обиженным тоном упрекнул её Артём. – Сначала разных страхов нарассказывали, а теперь делаете вид, что совершенно ни при чём.
Старушка рассмеялась.
- Но вы же современные, образованные люди! – шутливо упрекнула она гостей. – Как можно было поверить в эту легенду!
- Вы же сказали, что это исторический факт, - продолжал упорствовать Артём. – Для чего вы это сделали?
- Ну, это часть истории имения… - совершенно другим тоном, в котором не было ни капли таинственности, спокойно объяснила старушка. – В каждом таком имении есть своя тайна. А вы под впечатлением рассказа, что-то там увидели. Считайте, что это был рекламный трюк. Ну, что, давайте прощаться? Мне нужно музей закрывать…
- Спасибо, конечно, за экскурсию, но зачем надо было так девушку пугать? Вы же видите, как она эмоционально отреагировала… - упрекнул старушку Артём.
- Ну, извините, если мой рассказ так вас взволновал, - она достала из кармана своего широкого жакета два очень красивых магнита с видами усадьбы. – Примите в виде компенсации за предоставленные неудобства.
Пока Артём и Таня рассматривали магниты, узнавая картины старого парка, старушка незаметно удалилась. За разговорами молодые люди и не заметили, как вышли из парка к кассе-теремку. К своему удивлению, они увидели огромный замок на его двери. А старушки и след простыл.
- Странная история, - почесал затылок Артём. – Куда это она так быстро сбежала.
- Неверное, конец рабочего дня, а у неё планы на этот вечер, - спокойно откликнулась Таня, уже вполне пришедшая в себя после «встречи с прекрасным». – Знаешь, Тёма, - предложила она жениху, - а давай-ка и мы поскорей уедем из этого мрачного местечка.
Артёма не нужно было уговаривать, он и сам рад был как можно скорее уехать из «странного места с неприятной энергетикой».
…Старушка-экскурсовод тем временем довольно прытко для своих лет, в несколько минут преодолев расстояние от кассы-теремка до барского дома, взбежала на крыльцо и, усевшись на спину одного из львов, приняла картинную позу, явно кого-то поджидая. Ждать ей пришлось считанные минуты. Скрипнула массивная дверь центрального входа, и на пороге появилась пожилая женщина, поверх делового костюма которой был надет белый, похожий на медицинский, халат, а на голове её белела видавшая виды, застиранная панамка, которую пожилая дама надела вместо традиционной косынки, используемой женщинами во время уборки, чтобы волосы не растрепались.
Увидев практически своего двойника, женщина всплеснула руками:
- Аглая, что ты опять придумала? Что за маскарад? – недовольно поморщившись, строго отчитывала она свою «ровесницу».- Ты опять дурачишь туристов? Дождёшься, кто-нибудь такую жалобу в отдел культуры накатает!
- Ну, бабушка, - протянула «хозяйка» имения,- они ни о чём не догадались.
- Откуда тебе знать, что у них в мыслях?
- Да им не до меня было! Они так переругались, что даже не заметили, что сегодня в музее выходной! – Аглая весело расхохоталась. – А во-вторых… Они призрака Лизаветы испугались – чуть ли не бегом отсюда удалились…
Бабушка Аглаи, Ирина Фёдоровна Клинская, именно она-то и была хранителем имения своих дальних предков, укоризненно покачала головой:
- Всё равно ты не права… Не стоит играть на проявлении человеческих слабостей…
- Ну, ну, - иронично поддакнула внучка. - Вот только интересно, - она лукаво взглянула на бабушку, - и где это они призрак днём увидели? Призраки только по ночам шастают… Ты, случайно, ничего об этом не знаешь, бабуля?
- Ничего не знаю, - совершенно невинным тоном ответила Ирина Фёдоровна, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и она собирается вернуться к своим обязанностям директора музея.
Но у Аглаи на этот счёт были совершенно другие намерения.
- Бабуля, не увиливай, - остановила её Аглая. – Ты лучше скажи мне, зачем ты опять по окнам скакала? – вопрос внучки прозвучал очень строго. Не менее строгим был и её взгляд. А сведённые на переносице брови Аглаи свидетельствовали о том, что шутить она не намерена.
- Ну, Глашечка, - жалобно запричитала пойманная на очередном «преступлении» бабушка. – Опять кто-то из туристов штору оборвал, пейзажем, видимо, из спальни Лизоньки хотели полюбоваться… А Андрей Григорьевич сегодня выходной. А завтра с утра опять толпа нагрянет. Ты же видела график экскурсий! Ну, не могла же я допустить, чтоб гости застали в доме такой беспорядок!
- Так, бабуля. Я ничего не говорю папе, что ты опять себя не бережёшь. А ты знаешь, как он за тобой после гипертонического криза следит! А ты уговоришь родителей отпустить меня в Москву, в театральный.
- Глаша, ты же в прошлом году с треском там провалилась! – сокрушённо всплеснула руками Ирина Фёдоровна. – Чем тебя наш филфак не устраивает? Прекрасно же учишься!
- Бабушка, а как же мечта моей жизни? – хитро прищурившись, с притворным пафосом спросила внучка.
- Чего зря ездить? – с иронией в голосе поинтересовалась бабушка.- Нет у нас в театральном знакомств – а там, мне Леночка говорила, все свои и наши.
Пропустив мимо ушей уверения бабушки о том, что «в театральных все свои и наши», Аглая продолжала гнуть свою линию.
- Бабуля, я весь год репетировала, в нашей областной студии занималась… Зря что ли?! - от обиды, что бабушка не верит в её талант, девушка едва сдерживала слёзы. Но тут же в один момент слёзы высохли, а на лице появилось так знакомое Ирине Фёдоровне выражение «ослиного упрямства»: – Знаешь, а я всё равно поеду… кредит возьму… Ты говоришь, что я бесталанная, а эти вот… ну, парочка противная… даже не сомневались, что я – это ты…
- Господи, Глаша, они-то чем тебе не угодили? – расстроенная тем, что разговор с внучкой опять, как уже несколько дней кряду, свернул на весьма скользкую тему, которую пытались в их семье не поднимать, ибо родители Аглаи были категорически против её мечты стать актрисой.
- Да ничем, - Аглая уже почти кричала. – Таня эта – очень даже ничего, нормальная девчонка, можно сказать. А вот Артём её – индюк надутый!
- Чем же он на индюка похож? – смягчившимся тоном, желая успокоить разбушевавшуюся внучку, поинтересовалась Ирина Фёдоровна. Она, конечно, расстроилась, что Аглая опять свернула на опасную тему, но любимая внучка так забавно сердилась, отстаивая право на «мечту своей жизни», напоминая Ирине Фёдоровне её саму в пору горячей юности, что непреклонная бабушка готова была согласиться помочь «обожаемой Глашеньке» в конфликте с родителями. Более того! Она собиралась сама сопровождать её в Москву. И внучку поддержать во время экзаменов, и с сестрой Леночкой повидаться. Она сопротивлялась лишь так, по инерции. Да и сын с невесткой ей всё время твердили, что у Аглаи трудный возраст, что мечта её – это просто блажь. В юности все девушки мечтают стать актрисами. Et cetera, et cetera…
- Да он с таким презрением говорил о пейзаже с прудом…- у Аглаи даже голос сорвался от возмущения.
- Ах, вот оно что! – пряча улыбку, кивнула головой Ирина Фёдоровна. – Это в корне меняет дело!
Уловив в голосе бабушки какой-то подвох, Аглая с недоверием, прищурив глаза, взглянула ей прямо влицо.
- То есть ты уже меня не осуждаешь? – недоверчиво спросила она.
- Нет, - просто ответила бабушка.
- То есть в тебе тоже заговорили патриотические чувства! – с улыбкой, но уже утвердительно сказала Аглая.
- Ну, а ты как думала? – в тон ей ответила бабушка и высокопарно добавила: – Да я за наш пруд… как это говорит наша современная молодёжь?.. любого порву, как Тузик грелку!
- И это говорит кандидат исторических наук! Потомственная русская дворянка! Ужас! – с притворным возмущением воскликнула Аглая. – Бабуля, я тебя обожаю!
И они, как две подружки, обнявшись и заливаясь счастливым смехом, закружились в импровизированном танце…
… Отъехав километров на 100 от имения, название которого Артём и Татьяна, как будто кто-то заблокировал их память, начисто забыли, наши влюблённые остановились на ночлег в придорожном мотеле. Как только они добрались до кровати, то оба тут же провалились в глубокий сон… Проснулись они поздно, часов около десяти утра. Яркое, почти летнее солнце заглядывало в их комнату, стараясь просочиться своими лучами сквозь каждую, самую маленькую щёлочку. День обещал быть по-летнему тёплым. От страхов и тревог прошлого вечера ничего не осталось.
Остальная дорога до дома прошла без происшествий. Таня же, наученная горьким опытом, уже не просила Артёма свернуть к какой-нибудь интересной церкви или полуразрушенной руине. Видимо, впечатлений от посещения безымянного имения ей хватило на всю жизнь…
… Рабочие будни настолько захватили всё время и мысли Татьяны, что она на какое-то время забыла о своём трофее – панно с пейзажем. Она и Артёма – то за эти дни видела раза три-четыре. Вроде бы, к концу поездки они полностью помирились. Они даже начали хохотать, как безумные, когда дорожное радио доносило до их слуха какую-нибудь забавную шутку. В кафешках они, как и раньше, выбирали свои любимые блюда, засыпали в обнимку на самых разных кроватях в отелях, говорили на разные темы, но!.. Из их отношений как будто исчезла та солнечная лёгкость, которая сопровождала всё их предыдущее знакомство, вплоть до посещения этой злополучной усадьбы. Таня даже подумала о том, что не слишком ли быстро она дала своё согласие на брак… Да ещё этот рулон… Он всё время напоминал Тане о размолвке, которая так до конца и не улеглась. Девушка убрала рулон с пейзажем на антресоли – с глаз долой – и старалась забыть о нём как можно скорее…
Недели две спустя после приезда, вечером к Тане в гости неожиданно напросилась закадычная подружка Лариска Акимова. Они дружили с детства и старались пересекаться хотя бы раз в неделю. А тут у Тани не нашлось времени даже для телефонного звонка. Обеспокоенная долгим молчанием подруги, Лариса решила напроситься в гости и, не откладывая дело в долгий ящик, с бутылкой шампанского «Абрау-Дюрсо» и коробкой «Рафаэлло», сразу же после звонка заявилась к Татьяне. Подруги, как это часто бывало, уединились на кухне, и Татьяна под шампанское и конфеты поведала всё о проведённом отпуске с мужчиной её мечты. Рассказала она и о споре по поводу злополучного пейзажа, и историю княжны Лизы и кузнеца Петра.
- Слушай, а покажи мне этот ужасный пейзаж, - попросила Лариска. Рулон тут же был спущен с антресолей, развёрнут и разложен на полу. Лариса придирчиво осмотрела пейзаж, то отступая, то приближаясь к нему почти вплотную, и, наконец, вынесла свой вердикт:
- А ты знаешь, мать? В нём что-то есть. Не шедевр, конечно. Но о-о-очень мило… Думаю, что тебе нужно поместить его на стену. Это французское окно, из которого открывается вид на пруд… беседка… лодка… Стильненько… Нет, однозначно, нужно на стенку – и как можно быстрее! И Артёму твоему следует показать, кто в доме хозяин!
- Так это ты из феминистских соображений мне советуешь? – догадалась Таня.
- Нет, нет, - горячо запротестовала Лариса. – Я ни в коей мере не хочу столкнуть вас лбами… - и, на секунду запнувшись, решительно добавила, - но у тебя должно быть своё мнение. Жена – не значит безропотная рабыня. Только так! - сверкнув очами, как пламенная революционерка, подвела итог Лариса.
- Понятно, - показав, что поняла смысл предложения подруги и нисколько на неё не обижается, Таня посетовала: - Только вот как всё это быстро сделать?
- А это не проблема. Есть у меня две матрёшки, на дому ремонты делают, и качественно, и берут недорого… Звонить? – тут же нашла выход Лариса.
- Звонить…- махнула рукой Таня. Она прекрасно знала, что, если Лариса «взяла след», то её уже не остановить.
Прошло всего три дня после эпохального совещания подруг на кухне, как на стене Татьяниной гостиной появилось панно. Лариса подсуетилась, организовала своих «матрёшек», и результат не заставил себя ждать.
Она же предложила устроить вечеринку в доме Татьяны: и ремонт продемонстрировать, и о помолвке друзьям объявить.
Вечеринка была шумной и весёлой. Среди тостов, песен, шуточных поздравлений и криков «горько» время летело незаметно. Всё было, как сказала Лариса «мило» до того самого момента, пока кто-то ни обратил внимание на пейзаж на стене гостиной. Неожиданно для Тани друзья Артёма очень одобрительно отнеслись к пейзажу. Этот факт, как она и ожидала, очень сильно его задел.
- Ну, конечно, шедевр, кто бы сомневался, - язвительно высказал он своё отношение к несчастному панно. – А совсем хорошо было бы, если бы Танюша купила на каком-нибудь блошином рынке плюшевый коврик с оленями и повесила над нашей кроватью.
- Ну, что ты прицепился к этому панно? Картинка как картинка, - попыталась урезонить его Лариса. – Кому оно мешает?
- Терпеть не могу кич, - огрызнулся Артём. – Считаю, что вкус надо развивать, если чувство прекрасного не дано от природы. Предмет, который служит украшением интерьера, должен быть или очень красивым, или очень ценным.
И Татьяна, и гости хранили молчание, не вмешиваясь в дискуссию Ларисы и Артёма. Все прекрасно знали, какой спорщик Артём, да и Лариса спуску никому не даст, отстаивая своё мнение.
- Ну, а что такого особо ценного или дорогого ты приобрёл, - поинтересовалась Лариса.
Артём хмыкнул и разжал ладонь. На его ладони лежали две позеленевшие монеты, те самые, эпохи Павла Первого, которые Артём высмотрел в сувенирной лавке старинного имения. Он с гордостью продемонстрировал своё приобретение всем собравшимся. По мере того, как восхищённые отклики сыпались из-за разных концов стола, лицо Артёма приобретало всё более самодовольное выражение. С чувством превосходства он посмотрел на Татьяну, всем своим видом давая ей понять, как она просчиталась и низко упала в глазах их друзей, не послушавшись его совета и приобретя совершенно ненужную вещь, продемонстрировав откровенно дурной вкус.
Обида перехлестнула здравый смысл. Таня, не отдавая себе отчёт в том, что она делает, подскочила к Артёму, схватила монеты с его ладони и, широко размахнувшись, выбросила их в открытое окно. За монетами последовало и подаренное Артёмом кольцо. Не успели гости и глазом моргнуть, как весёлая пирушка превратилась в поле битвы.
- Ну, что? Гости дорогие, извините за безобразную сцену, но я, по-моему, поторопилась, дав согласие на брак с этим человеком. Свадьба отменяется. Прошу у всех прощения. Вечеринка закончена.
Выпалив эту тираду, Таня развернулась на каблуках и отправилась на кухню мыть посуду. Лариса бросилась за ней. Растерянный и расстроенный Артём, до которого, наконец, дошло, что он перегнул палку со своими «искусствоведческим лекторием», с извинениями провожал друзей, которые после слов Татьяны стали поспешно расходиться, на ходу бросая дежурные фразы, мол, « всё перемелется… устаканится… успокоится… свадьба состоится… держи нас в курсе и держись сам…» Они, как могли, пытались ободрить его. Но по их интонации и глазам, которые они старательно отводили от его виновато-вопросительного взгляда, Артём прекрасно понимал, что виновником ссоры все посчитали его. Он и сам не мог объяснить, в том числе, и самому себе, чего он так завёлся. Ну, нравится Танюшке это панно, да и Бог с ним. Пускай любуется! Нет, надо было ему строить из себя знатока искусства и истории! Тем более что ни в том, ни в другом он особо не разбирается!
Вскоре из кухни показалась Таня. Убедившись, что гости разошлись, она, весьма категорично предложила Артёму навсегда оставить её квартиру и считать, что они даже не знакомы. Никаких оправданий от Артёма не принималось. Напрасно Лариса пыталась её образумить, Татьяна не хотела ничего слушать. Всё закончилось тем, что вместе в Артёмом пришлось уйти и Ларисе.
И только тогда, когда осталась одна-одинёшенька, Татьяна дала волю слезам. Так в слезах, не раздеваясь, Таня упала на диван в гостиной и, всхлипнув раза три-четыре от обиды на весь белый свет, а особенно на «деспота и сатрапа» Артёма, она погрузилась в глубокий сон…
Проснулась Таня рано и, прокрутив в памяти весь вчерашний вечер, поняла, что слишком поторопилась... Ничего особо страшного не произошло: ну, схлестнулись их с Тёмкой амбиции. С кем не бывает? А когда Таня вспомнила выражение лица Артёма в тот момент, когда она выбросила в окно его «сокровища», девушка испугалась по-настоящему. Теперь-то ей уж точно прощения нет. Мозг заработал лихорадочно быстро, в воображении Татьяны мелькали разные варианты выхода из тупика. Но ничего путного выбрать она не могла. Пожалуй, единственное, что может её спасти – это возвращение владельцу его нумизматических раритетов и подаренное ей кольцо, сверкающее на её безымянном пальце всеми цветами радуги…
Татьяна наскоро сполоснув лицо холодной водой, бросилась в палисадник под окнами девятиэтажки, где принялась активно разыскивать так неосмотрительно выброшенные накануне в окно предметы.
За этим занятием её и застала Лариса. Если Таня всю эту ночь проспала сном праведника, лапкой не дёрнув, то Лариса промаялась всю ночь. Она в сотый раз укоряла себя и за то, что предложила Тане собрать эту роковую вечеринку, а особенно за то, что приняла слишком уж активное участие в водружении фотопанно на стене Таниной гостиной.
Лариса чмокнула Таню в макушку в знак приветствия, благо та стояла на коленях на траве газона. Не спрашивая о причинах её нахождения в странном месте в странной позе – и так всё понятно! – молча, с виноватым видом она включилась в процесс поиска утраченных драгоценностей. Но время шло, а дорогие сердцу вещи не находились, и с каждой минутой таяла надежда на то, что они найдутся. Настроение девушек, соответственно, понижалось с той же скоростью…
В конце концов, Таня махнула рукой и с полной безнадёгой в глазах поднялась с газона.
- Пойдём, Лара, - грустно констатировала она. – Сегодня не мой день.
- Ладно, Тань, - виноватое выражение так и не сходило с лица Лары, - всё утрясётся. Тёмка же тебя любит. Он поймёт, что сам палку перегнул… А ?
- Ты, знаешь, Лара, - каким-то обречённым тоном ответила Таня, - я ничего не буду делать: как будет, так и будет. Его, действительно, занесло. Понимаешь, важно ведь даже не то, что сказал Артём, а то, как он это сказал… Ты меня понимаешь?
- Да, - с готовностью поддержала подругу Лариса. – Именно это я и имела в виду. Взгляды и мнения могут расходиться, но хамство в отстаивании своего мнения совершенно неприемлемо.
- Вот видишь, и ты это заметила,- горько усмехнувшись, пробормотала Таня.- И как жить с человеком, который тебя не уважает? А с возрастом отсутствие воспитания только усугубляется…
- Ну, - возмутилась Лариса, - тебя что-то тоже совсем понесло…
- Считай, что я против такого понятия, как «толерантность»…
- Ну, я тоже не во всём могу пойти на компромисс… - поддержала подругу Лариса. – Но ведь можно же как-то прийти к общему знаменателю, если любишь…
- Ты спросила или ответила?
- А чёрт его знает, - с досадой ответила Лариса, которую уже утомили эти «философские» размышления. Тем более что не далее, как вчера, когда Татьяна выставила их обоих из своей квартиры, ей пришлось выслушивать стенания Артёма, который тоже имел свою точку зрения на произошедший накануне конфликт.
- Понимаешь, Лариса, - пытался оправдаться Артём ( не без дальнего прицела, как поняла Лариса – она же Танина подруга, наверняка захочет с ней поделиться…), - я, конечно, не прав. Занесло. Но ведь Татьяна – женщина, хранительница очага, должна быть мудрее…
Напрасно Лариса пыталась донести до его сознания мысль, что сейчас не средневековье, что женщины давным-давно не «второй сорт» человеческого материала, что современные женщины не менее, а иногда и более образованны, чем мужчины, и что они всё чаще и чаще занимают высшие посты во всех областях современной жизни… Из всего сказанного следовало, что женщина – тоже человек и не менее мужчины достойна уважения и соблюдения равноправия в отношениях… Она так увлеклась своей пламенной речью, что не сразу поняла, что Артём почти её не слышит…
Потеряв надежду наставить «виновника всех бед» на путь истинный, Лариса решила махнуть на него рукой. Со словами:
- Понятно, для таких, как ты, женщина – просто друг человека. Знаешь, решай свои проблемы сам. А моя поддержка нужней моей подруге. Адиос, амиго, - Лариса, резко повернув в противоположную сторону, отправилась к остановке троллейбуса, оставив Артёма наедине с его проблемой.
А сегодня, говоря с Татьяной, Лариса почувствовала почти такую же стену. По своему опыту, она понимала, что влюблённым нужно дать время остыть. Поэтому она прекратила все разговоры об Артёме и плавно перевела их в профессиональное русло. Не надо быть психологом, чтобы понимать, что чужие проблемы решать гораздо проще, чем свои собственные. Вот она и подкинула Тане парочку своих знакомых с «психологическими проблемами». Проблемы, как всегда бывает, были очень серьёзными и требовали безотлагательного вмешательства специалиста. Она почти силком отволокла Татьяну в квартиру, заставила привести себя в порядок, выпить кофе, одеться подобающим случаю образом, и подруги отправились «делать добрые дела».
«Свершение подвига» затянулось до позднего вечера. Казалось, клиентки были вполне довольны Таниной работой. Ей даже заплатили, и неплохо заплатили, за этот визит. А муж одной из клиенток взялся довезти Таню и Ларису до дома.
Добравшись до квартиры, Татьяна поняла, что теперь она точно может объяснить, что обозначает состояние «выжатый лимон». Это то состояние, которое она сейчас испытывает. Несмотря на усталость и нестерпимое желание как можно скорее оказаться в постели, чтоб проспать, по меньшей мере, до полудня, она, всё-таки, собрав волю в кулак, приняла душ и выпила чашку чая. Лишь после этого она добралась до дивана в гостиной, взяв подушку и лёгкий плед, включила диск с любимой инструментальной музыкой и, глядя на зеркальную гладь пруда на противоположной стене, почти мгновенно заснула…
Проснулась Татьяна от холода. И ещё от какого-то странного, но очень знакомого звука. Этот звук она никак не ожидала услышать в тишине ночной квартиры – девушка явно слышала плеск волны, набегающей на берег. Тянуло ночной прохладой. А свежий ветер доносил запах речной воды. Девушка открыла глаза. К своему удивлению, она лежала на пледе, расстеленном на берегу пруда. Длинные гибкие ветви ив склонялись к самой воде. Выбеленные деревянные мостки доходили почти до середины пруда. На волнах вблизи берега качалась маленькая лодка, привязанная длинной верёвкой за колышек, вбитый на берегу. Чуть в стороне стояла резная беседка…
Таня поднялась, накинув на плечи плед. С удивлением девушка узнала то место, которое стало ей почти родным. Она оглянулась назад. От пруда, вглубь парка, уходила вымощенная старым булыжником дорожка, в конце которой стоял огромный каменный дом, на первом этаже которого были распахнуты горящие на ярком предзакатном солнце высокие французские окна. С удивлением Таня отметила, что в доме и около него кипела жизнь. Какой-то мужчина в ливрее закрывал окна. Видимо, к вечеру, в покоях, несмотря на тёплый летний день, было прохладно.
По двору мелькали какие-то люди, одетые в простонародные одежды, насколько могла судить Татьяна, видевшая подобные одеяния в кино да на картинках в книгах. Сбоку от дома под навесом закипал огромный самовар… Где-то вдалеке слышался рожок пастуха, и доносилось нестройное мычание стада, возвращавшегося с выгона.
Внимание Тани привлекли люди, вышедшие на берег из беседки и направляющиеся к ней. Это были молодые мужчина и женщина. Таня приготовилась к неприятностям. А что может ожидать девушка, непонятным образом забредшая в чужую усадьбу? Она с тревогой вглядывалась в лица приближающейся пары. В том, что это пара, она ни на минуту не сомневалась. Когда они подошли совсем близко, Таня вздохнула с облегчением. Выражения лиц хозяев имения были вполне доброжелательными.
- Здравствуйте, Таня, - ласково поздоровалась молодая женщина, а мужчина в знак приветствия склонил голову в приветственном поклоне.
- Вы меня знаете? – с удивлением произнесла Таня.
- Да, конечно, - уверенно ответила молодая хозяйка и охотно пояснила: - Вы ведь у нас уже бывали.
Она с недоумением посмотрела на Таню, как бы не понимая, как эта странная девушка могла позабыть о такой простой вещи.
- Я княжна Елизавета Клинская, а это мой муж – князь Пётр Клинский.
-Вы – Елизавета? – с недоверием произнесла Таня. – А мне сказали, что Вы утонули…
Елизавета рассмеялась смехом, подобным нежному звону серебряного колокольчика. Пётр лишь вежливо усмехнулся в усы.
- О, это старая история, - заметив смущение Тани, Елизавета решила всё-таки объяснить странной девушке, как возникли такие странности в истории её жизни. Она заговорщически приложила указательный палец к губам. - Многие не в курсе нашей истории. Но вам, мне кажется, нужно её знать. Как только я узнала, что отец хочет выдать меня за старого, но очень знатного соседа, я, действительно решила броситься в пруд. Но ночью, когда я выбралась их своей спальни и пришла на берег, я встретила там Петра. Он, оказывается, не погиб, а очень даже преуспел в своей военной карьере. Сначала он нашёл лаз в осаждённую крепость, за это его наградили, и по прошению его командира, императрица лично подписала ему вольную. А вскоре он спас в бою раненого командира и сам повёл солдат в бой. За это ему был присвоен дворянский титул. Естественно, и награждён он был по заслугам. А когда мы решили пожениться после смерти батюшки и его брата, титул княжеский, за неимением других родственников, передали Петру. И это всё, благодаря вмешательству в нашу судьбу, матушки-императрицы. Вот так всё просто, - закончив свой короткий рассказ, Лиза кротко и открыто улыбнулась Тане. Таня в ответ ей тоже подарила грустную улыбку.
- Милая гостья, - вмешался в разговор Пётр, - я вижу, что Вас что-то огорчает. Не можем ли мы оказать помощь в вашей беде?
- Спасибо, - вежливо ответила Таня. – К сожалению, моей беде помочь может только чудо.
И она, стараясь быть краткой, поведала грустную историю ссоры с женихом. Когда она дошла до вечеринки и своего безрассудного поступка, лишившего Артёма лучших экспонатов его коллекции, а её такого желанного кольца, на её глазах появились слёзы.
- Ну, ну, не такое уж это и несчастье, - ласково успокоила её княгиня, - это как раз по нашей части, - лукаво улыбнувшись, добавила она.
И, вдруг прямо на глазах удивлённой и, одновременно, испуганной Татьяны княгиня Клинская сбросила с себя своё богатое убранство и, блеснув золотисто-зелёной чешуёй, нырнула в пруд. По неподвижной глади пруда ударил сильный русалочий хвост – по воде разошлись круги. Через несколько мгновений вода опять была неподвижной. Таня растерянно посмотрела на Петра. Он не отводил взгляда от тёмной воды, под которой два века назад скрылась его возлюбленная. Но вот через несколько минут белокурая, и при этом совершенно сухая, прелестная головка Лизы показалась над гладью пруда. На одной её ладони лежали монеты, которые Таня выбросила в окно и кольцо, подаренное ей Артёмом. Другой рукой Лиза, гипнотическим взором глядя Тане прямо в глаза, манила девушку к себе. Не смея противиться колдовству княжны-русалки, Таня покорно сделала шаг в сторону пруда. Её остановил окрик Петра.
- Лиза, - он укоризненно-строго посмотрел на свою невесту, - ты обещала!.. – и, повернувшись к Тане, пояснил: - Нам позволено видеться только раз в году, - с горечью в голосе объяснил «князь» Пётр. - Если Елизавета не сдержится и навредит людям, то свидание переносится ещё на год... Я слишком поздно тогда пришёл к пруду, не успел спасти свою любовь…
Княжна помахала головой из стороны в сторону и опять странным образом оказалась на берегу, одетая в своё прежнее платье. Опустив глаза, она подошла к Тане и вложила ей в руку то, что Таня считала навеки утраченным…
- Поторопись, Таня, - с грустной улыбкой сказала княжна-русалка…
И тут же и пруд, и огромный каменный дом, и Лизавета с Петром закружились в чудовищном вихре и исчезли, а Таня, как по волшебству, опять оказалась в своей гостиной на диване…
- Господи, приснится же такое, - подумала девушка, открывая глаза. Откинув плед левой рукой, она села на край своего ложа, пытаясь ногой нащупать тапки. Вдруг Татьяна почувствовала, что что-то ей мешает. Она машинально разжала сжатую в кулак правую ладонь – на пушистый коврик у кровати упали две павловские монеты и то самое кольцо, которое она хотела бы видеть на своём пальце всю оставшуюся жизнь. Радостно взвизгнув, Таня бросилась к телефону набирать номер «сатрапа», ибо она поняла и приняла одну непререкаемую истину: без него ей было гораздо хуже, чем с ним.
Звонок застал Артёма в компании его друга Льва Эдуардовича, как все уважительно называли Льва Барского. Лев был, как бы это сказать помягче, чёрным копателем. Но копателем он был идейным: павшим воинам – достойное погребение, а трофеи – это то, что мёртвым не нужно. Единственно на что не поднимал он руки – это медальоны и личные документы погибших солдат.
Когда накануне вечером Татьяна выставила Артёма из своего дома, расставшись с Ларисой, он бросился на газон, где среди ночи, естественно, найти ничего не смог. Он прекрасно понимал, что приближающийся день делает его шансы на удачу совершенно ничтожными – бабушки, дети, у которых начались каникулы, собачники – кого только утром ни встретишь у подъезда, могут найти его сокровище раньше его. И тут его осенила гениальная мысль: надо срочно притащить Лёвку с его металлоискателем. Сказано – сделано. Лёвке и объяснять ничего не надо было. Через полчаса он вместе со своим лучшим другом – металлоискателем был у Таниного подъезда. А ещё через считанные минуты молодые люди держали в руках самые желанные за всю жизнь трофеи. Осталось только незаметно подложить их Тане. Что Артёму вполне удалось, ибо ключи от своей квартиры Таня у него забрать забыла. В квартиру Артём попал без проблем. Остальное – дело техники!
Что ещё сказать? Свадьба состоялась в назначенное время. Местом проведения была выбрана турбаза недалеко от города. Посреди огромной поляны, где расположился главный корпус, сиял зеркальной гладью круглый, как блюдце, пруд, обсаженный ивами и берёзами. На берегу стояла резная беседка. На лёгкой зыби волн покачивалась маленькая лодка. А выбеленные летними дождями мостки доходили почти до середины пруда. От пруда к зданию вела выложенная серой тротуарной плиткой широкая аллея, обсаженная кустами сирени. Эта дорожка вела прямо к широкому заднему крыльцу. Прямо над ним парил в воздухе ряд шикарных французских окон, за которыми можно было разглядеть застывшую в объятьях пару – жениха с невестой. Они не сводили друг с друга влюблённых глаз. Свадьба «пела и плясала». Лариса, подруга невесты и свидетельница, на радостях так отплясывала, что сломала каблук своих парадно-выходных босоножек посему и вальсировала с Львом Эдуардовичем, другом жениха и свидетелем, совершенно босая. А жених с невестой, найдя укромный уголок в огромном, освещённом лампами в тысячи свечей зале, в который раз просили друг у друга прощения за свою давнюю глупую ссору, что чуть было навсегда их не разлучила, и благословляли небеса, которые дали им возможность не совершить величайшую глупость в этой жизни…