9. Подъём.
Когда подходили к лагерю, двулапые уже свернули свою тряпичную нору. Шерстяной смотрел на меня злобным взглядом, но он даже слова в мою сторону не послал. На его голове, как и договаривались, не было панциря. Сколько ненависти исходило от него, прямо волоски лап крючило. Я демонстративно прошёл к воде и напился, может у него яд в хелицерах появится.
- Нам туда, - Безмысленный махнул рукой.
- «Подожди. Последнее условие».
- Какое? Ах, да, - Безмысленный подошёл ко мне. – Толкай.
Я слегка толкнул его лапой. Ничего. Толкнул в панцирь на груди сильнее. Он упал. Ничего! Безмысленный со злобой поднялся,
- Ну и зачем тебе это?
Я осторожно коснулся амулета на его груди. Взгляд мага изменился. От него повеяло страхом.
- «Теперь можем идти».
Далон странно посмотрел на меня, потом скомандовал двулапым,
- Пошли. - и наша странная процессия двинулась в указанную сторону.
Со стороны смотрелось, как будто арахнид ведёт очередную партию рабов на разработки. Рабы только были слишком уж отъевшиеся. Мне бы таких, сколько бы камней принесли. Головогрудь снова заполнили мысли о странном послушании пауков хозяину.
Вскоре мы вышли к пологому подъёму, где двулапые оставили лошадей. Дальше четырёхлапым было тяжело идти. Путь, по которому нас вёл маг, был дольно путан, но без особых трудностей. Для меня. А вот двулапые, сгибались под тяжестью кулей, которые они тащили. Вернее тащили Крупный, его подобие, наверно они из одной кладки, и Шерстяной. То, что доверили Шерстяному, я тщательно отследил. Пока двулапые держали своё слово. Дорога была бы скучна и однообразна, если бы не мысли Шерстяного. К сожалению он шёл от меня далеко и полностью я его не слышал, но обрывки наиболее эмоциональных мыслей создавали забавную картину. Чем дольше я его слушал, тем больше хотелось ладом торкнуть его ночью. На ненависть ко мне, проклятья и мысли убить меня, я не обращал внимания, разве что заинтересовал кинжал, которым он оказывается, может это сделать. Видимо что-то наподобие горшков. Самым интересным, была его цель в норе. Ему не нужно было спасение двулапых, Крупный был прав, Шерстяной даже желал, чтоб самки уже были мертвы. Но это их внутренние дрязги, пусть сами разбираются, тем более, что мне то тоже чем их меньше, тем лучше. Любопытным было другое. Он шёл за книгой! И у меня смутные подозрения, что за моей книгой! Зачем она ему я пока не разобрался, но думаю что не для того, чтобы сделать мне эликсир.
Подъём становился всё круче. В какой то момент скорость двулапых упала настолько, что сравнялась бы наверно со скоростью мокриц. Забавно. Слизняковотелые идут шагом мокриц.
Я обгонял сбоку двулапых и останавливался чуть выше их пути, когда они приближались, я отбегал подальше, при этом один из камней из-под лапы нечаянно вылетал и катился в сторону Шерстяного. Раз на четвёртый я почти попал, но меня осёк Безмысленный, который шёл впереди и тоже вынужден был участвовать в нашей с Шерстяным невинной забаве, путём уклонения от скатывающихся камней,
- Креп, ты не мог бы поаккуратней.
Пришлось отказаться от игры, хотя думаю, в следующий раз я бы попал. К темноте мы упёрлись в каменную стену горы.
- Всё здесь привал, - скомандовал маг.
Я отбежал в сторону и замер, наблюдая за копошением двулапых. В этот раз они не стали ставить свою нору, а расположились под небольшим козырьком. Двулапые достали кучу всяких предметов, развели огонь. Как? Как эти создания вообще могут существовать? Ладно еда, которую им обязательно нужно держать над огнём, ладно накладные панцири и мягкие хелицеры, даже отсутствие нормального количества лап упустим, я уже не говорю про еженощный анабиоз и необходимость есть и пить каждый день, но они на ночь укутываются в коконы из тряпок! Или это просто эти двулапые, рабы так не делали.
Когда двулапые улеглись, ко мне подошёл Безмысленный и сел рядом,
- Завтра надо будет подниматься вверх, чуть правее, есть неплохой подъём, но мы с вещами будем долго на него подниматься, ты нам поможешь?
Я хотел поправить Безмысленного, на предмет того, что они и без вещей будут долго подниматься, но как-то не казался он мне понимающим шутки.
- «Хорошо».
- Креп, прекращай донимать Парота. Ну, ошибся человек, сейчас то, ведь он слова плохого тебе не сказал.
- «Так я его и не трогаю».
- М-да. Сложно иногда с тобой. Объясню так, лишний конфликт между вами, приостановит опять наше передвижение, если вообще не сорвёт его, поэтому постарайся, ты ведь умнее его.
А Безмысленный не такой глупый, как кажется. Вон как паутину хорошо вокруг меня плетёт. Понимаю, что он так не думает, но всё равно приятно.
- «Хорошо. Не буду больше».
- Ну и ладненько, - с облегчением произнёс маг.
Мы помолчали некоторое время.
- А почему ты вернулся? – вдруг спросил Далон. – Да и нас мог убить. У тебя ведь есть действительно возможность попасть в пещеру без нас. Зачем?
- Не знаю. Может потому что Харик попросил. Да и с вашим дымом, думаю, проще будет.
- Ты мог забрать горшки. Не поверю, что не обдумывал. Огня, знаю, вы не боитесь.
«Вот паутину мне. Чего это я вправду? Забрать горшки!»
- Извини, но в просьбу Харика мне не очень верится.
Какой шанс уподобиться двулапым в их мыслях, я не мог упустить,
- «Почему? Вы двулапые, считаете, что правы только вы. Почему? Почему ты решил, что я не могу откликнуться на просьбу Харика? Он мне не лжет. Он единственный, кто не чувствует неприязни ко мне. Так почему?»
- Извини, наверно я не прав, - с некоторой заминкой произнёс Безмысленный. – Почему то думал, что тебе люди, что экскременты под ногами, ну или лапами. Привык, что вы не рассматриваете нас как разумных.
«Два извини за разговор. Ай да я. Как я его».
- «Что такое экскременты?»
- Ну, так называется то, что выходит из всех живых, после пищи.
Я на некоторое время задумался. Наконец понял.
- «А зачем это как-то называть?»
Далон, задумался ещё больше чем я,
- У людей принято всё как-то называть. Позволь дать совет. Называй нас люди. Пойми, тебе так проще самому будет. Мне не обидно. Я понимаю тебя. Ты не хочешь оскорбить нас. Если мы назовём тебя восьмилапым, знаю, ты не обидишься. Но не все люди столь свободно думают. Многие могут обидеться на двулапого. Если ты будешь выражать свои слова, ну или мысли, ближе к языку тех с кем общаешься, тебе будет проще.
- «Странные вы двулапые».
- Согласен.
Мы посидели ещё какое-то время вместе. Потом Далон встал,
- Ладно, пойду сдавать смену. Ночью будет дежурить Парот. Не трогай его.
- «Хорошо».
Вместо Далона заступил однокладковый Крупного - Вил. Вообще, он какой-то безликий, поэтому проще его называть так, как называют его остальные. Поскольку делать было нечего, я решил переговорить с ним.
- «Хорошей ночи Вил», - подошёл я к нему на расстояние, чтобы не испугать.
- Мне нельзя громко говорить, - произнёс он, при этом, если бы я не умел читать мысли, то не услышал бы его, - Подходи поближе.
Я хотел послать ему мысль, о том, что они вроде от меня охраняются, но любопытство оказалось сильнее. Я подошёл к нему.
- «А ты чего не боишься меня?»
- Нет. Если бы ты хотел, давно убил бы. А так, интересно. Кому скажу в деревне, что с пауком разговаривал, не поверят. Да и остальные так же думают, - при этом Вил снял панцирь с головы. – Может, я конечно не мудрён, но и не туп. Рыжие, с тремя десятками воинов свободно справляются, а тут красный. Я даже не видел таких как ты.
Не знаю почему, но вот в этот момент, он мне понравился больше всех остальных двулапых вместе. Может потому, что не пытается обмануть меня и его мысли выражаемые, не расходятся с внутренними. Может, потому, что не почувствовал омерзения ко мне.
- У нас в деревне, старики рассказывают, тоже такой рядом селился. Поначалу, боялись, а потом, он как-то пастухов от волков спас и ему стали барашков даже приносить, а он помогал, чем может. Так говорят, даже дети с ним играли, только помер он скоро.
Первоначальное мнение о Виле быстро скатилось вниз. Оказалось, он с виду молчалив, а так… Я узнал о его деревне всё, от количества жителей, до местных названий холмов, рек и лесочков. Спас меня от этого обилия знаний Крупный,
- Ещё слово и страж понесёт все вещи завтра, – тихо произнёс он из своего кокона.
Я поспешил ретироваться, тем более, что головогудь, толи от рассказов Вила, толи по причине вышедшей луны, заныла дикой болью. Побегав по округе некоторое время и поняв, что боль не уйдёт, я решил заняться делом. Это в какой то мере отвлекает от боли.
В свете выглянувшей луны, скальный массив находящийся рядом, выглядел довольно забавно. Я даже оценил несколько мест, позволявших спрятаться мне полностью на почти вертикальной стене.
Подъём был долог, под его конец лапы слегка дрожали. Длительность в основном составляла необходимость выпускать паутину, которая бы не прилипала к скале, то есть приходилось ждать, пока она окрепнет и затвердеет. Рассвет я встретил на живописной скале, отдающей в свете солнца слегка красноватым цветом, который после линьки приобрёл для меня какое-то приятное значение.
Я бы не услышал мыслей двулапых, но их крики снизу, прямо ворошили волоски. Мою мысль они не слышали. Пришлось скинуть камень, после чего я был замечен. Спускаться я не стал, пошевелив свободно висевшую паутину, дал понять, чтобы привязывали свой груз. На удивление, все двулапые сняли панцири и связав их вместе прицепили к паутине. Следом пошли остальные их вещи. Пытаться распутать их замысловатые узлы я не стал, просто отсекал их вверху и слегка наращивал паутину. На третий раз, мне не удалось скинуть её вниз. Вернее скинул хорошо, но она зацепилась за один из камней. Парот довольно ловко достиг места зацепа и скинул паутину. Подъём продолжился. Вещи не все перекочевали наверх сразу, в какой то момент к паутине зацепился Далон, пришлось поднимать его, потом последовал Крупный и Харик. Парот, последовал последним, как и куль с горшками. Поднимал его не я, я бы сбросил, уж больно заманчивая ситуация. Тянули его крупный и Разговорчивый, такое имя приобрёл после пережитой ночи Вил. В следующий раз, лучше к самке пойду, чем остаться с Вилом, там хоть знаешь чего ожидать.
После подъёма наверх, Далон сказал,
- Я вообще думал правее начать, там проще, но если мы такими темпами будем восходить, то за два дня достигнем пещеры.
Корявая похвала если честно. Вот если бы конкретно сказал, мол Крепкий молодец… А так, тщедушно и недостойно.
До зенита мы шли по узкой тропе вдоль скал. Дальше следовал вновь небольшой подъём, на котором мне пришлось вновь выпускать паутину. В этот раз, двулапые поднимались сами, потому как тянуть паутину получалось плохо, она постоянно цеплялась за выступы скал. Неприятный инцидент, случился с поднимающемся последним Шерстяным, он сорвался на середине подъёма и повис на одном из выступов. Взгляды двулапых пересеклись на мне. Я посмотрел вниз,
- «Жаль. Если сорвётся, то насмерть. Мучаться опять же не будет».
- Ты ему не поможешь? – спросил Харик.
- «Зачем? Он даже не просит о помощи».
- Креп! Помоги ему!
- «Упасть? Я вам обещал, что не буду бить ментально».
Вокруг повисла тишина, в том числе и мысленная.
- «Как с вами тяжело, ни подняться толком, ни поговорить», - я начал спуск вниз.
Дойдя до Парота, я перебрал несколько вариантов. Лучшим из них, казался лёгкий ментальный удар по нему. Я вроде, как и не виноват останусь. Парот смотрел на меня вытаращенными глазами, наверняка понимал ситуацию. Я по возрастающей панике понимал, что он понимал.
- «Он точно нам нужен?», - пытаясь образумить двулапых, отправил я наверх, но так, чтобы и Шерстяной слышал.
- Он кроме горшков имеет секреты битвы с пауками, - откликнулся Безмысленный.
- «Вот этого я и боюсь», - отправил я в ответ, обвязывая задними лапами одеревеневшего охотника.
- «Ты хоть понимаешь», - спросил я его, - «какого соблазна ты меня лишаешь? Как было бы сейчас просто избавиться от тебя?»
Парот молчал.
- «Отпускайся».
Никаких действий.
- «А можно», - отправил я мысль наверх, - «я ради спасения его ударю?»
Тут хелицеры двулапого соскользнули, и он повис на паутине. Сорвавшееся тело, ударом вырвало из расщелины одну лапу. Сладкая мысль ужаса от Шерстяного, окатила меня. Я постоял немного, наслаждаясь. Шерстяной, скрёб по гладкой скале хелицерами, увеличивая моё удовольствие.
- «Не дёргайся, сорвёшься. Ну, или дёргайся».
Шерстяной замер. Я начал подъём. Шутки конечно хорошо, но в паре мест, я действительно подумывал о том, не сбросить ли мне его. Трещин для лап, было слишком мало, и хитин лап иногда прогибался. Одно дело поднимать себя, а другое непривычный вес, тем более, что из-за двулапого приходилось отстраняться от поверхности скалы. Достигнув одного из выступающих козырьков, я послал охотнику мысль,
- «Отпускайся».
Он видимо схватился за опутывающую его паутину обеими хелицерами, поскольку груз зашатался. Я не удержался от соблазна попугать, и срезал лапой одну из нитей. Он слегка упал ниже, повиснув на остальных. Жаль, мне не видно было его шерстяного лица, наверняка волосы дыбом.
- «Готовься, я сейчас срежу все нити»
Я ещё чуть-чуть потянул со следующей мыслью,
- «Снизу тебя уступ. Потом я сплету тебе паутину и двулапые вытащат тебя. Вдвоём можем сорваться».
Двулапый не двинулся, я срезал ещё одну нить. До него, кажется, стала доходить моя мысль, и он постарался прижаться к скале.
- «Аккуратней, ты не упадёшь. Я чуть что удержу. Или нет…», - я резанул последнюю нить и Парот упал лапами на уступ. Я задней лапой прижал его к скале.
- «Теперь постой немного», - я начал выпускать паутину.
Двулапые подняли белого Парота. Его шерсть, стала похожа на шерсть Безмысленного. Я с интересом наблюдал.
- «Вы можете линять?» – я указал лапой на голову Шерстяного, при этом он слегка дёрнулся.
- Это от испуга, - сказал Крупный.
- «А чего он так испугался?»
- Упасть наверно.
Двулапые устроили привал. Далон напоил чем то Шерстяного и он стал более осмысленно смотреть на окружающий мир.
- Он специально подрезал паутину, - были первые слова охотника.
- Нет, - возразил Разговорчивый, - она об уступ перетёрлась, я когда поднимался, видел. Тебе говорить не стал, ты уже всё равно следом поднимался.
- С этого момента поднимаемся по одному, - подытожил Далон.
Когда Шерстяной пришёл в себя, ко мне подошёл маг,
- Спасибо Креп. Я боялся, ты его скинешь.
- «Я тоже».
Далон пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. «Просто время ещё не пришло», - подумал я про себя.
Надо отдать должное Шерстяному, он довольно быстро пришёл в себя, и мы продолжили путь. Для интереса я послушал мысли охотника. Но кроме неимоверной радости, что он жив, ничего хорошего не получил. Без панцирей на голове шли уже все двулапые. Поэтому я прислушался ко всем. Обычные мысли рабов. Как тяжело. Как устали. Поесть бы. В этот момент меня стала разочаровывать наша компания. К сумеркам остановились около ещё одного подъёма.
- Приблизительно шесть черёд осталось, - сказал Далон. – Завтра после обеда будем на месте.
- «Что такое череда?» - после спасения Шерстяного, мне негласно разрешено ходить рядом с двулапыми, чем я и пользовался, нервируя спасённого.
- Мы время делим на череды. День состоит из десяти черёд и ночь из десяти.
- Говорят, - включился в разговор Крупный, - дневные череды это пальцы на руках Великого, а ночные – на ногах.
- «А кто такой Великий? И что такое пальцы?»
- Ну-у-у…
- Не забивай голову чело… пауку, - прервал Крупного Далон, - ты ему ещё историю Великого расскажи. Завтра когда пойдём, я тебе буду говорить, сколько это – череда. Более-менее сориентируешься. Ну а более подробно надо день около палочки, от которой тень падает просидеть, тогда поймёшь. Ладно?
- «Хорошо».
- А пальцы, вот, - он пошевелил хелицерой передо мной.
- «Клешни?»
- Ну, по твоему - да.
- «Понятно».
Когда стало темнеть, ко мне подошёл Харик,
- Спасибо.
- «За что?»
- За Парота.
- «А почему ты говоришь спасибо?»
- Парот, он… Он гордый.
- «А ты значит, нет? Да и я не о Пароте спрашиваю. Почему ты говоришь спасибо?»
- Кто-то же должен.
- «Зачем?»
- Ну, чтобы тебе приятно было. Должна же быть благодарность.
- «Ты думаешь, мне стало приятно оттого, что я спас Парота?»
Пока Харик обдумывал мой вопрос, я добил свою мысль,
- «Очень сомнительное удовольствие».
- А зачем ты тогда его спас?
- «Ты же сам говорил – доверие. Ну и ты попросил», - не рассказывать же ему, что Шерстяной это лучшая гарантия того, что они не забудут взять книгу из норы. У него это основная цель, как и у меня. А уж потом забрать у двулапых, это как молодь по отвороткам разогнать. – «Лучше скажи, почему вы так за него переживаете? Ну и упал бы он, что бы изменилось?»
- Во-первых, он всё-таки человек, - произнёс Крупный, следующий по пятам за Хариком и слышавший наш разговор, - а во-вторых, у нас слегка напряжённые отношения с его кланом. И если мы придём обратно без него, отношения ещё больше могут накалиться, что в свете смерти кланра не очень удобно.
- «А если он в норе погибнет?»
- Если погибнет, значит, так Великий решил, но лучше бы он выжил.
В последнем, я сильно сомневался, но озвучивать сомнения не стал.
- «Кто такой Великий? Ты уже второй раз вспоминаешь его».
- Это воин, который после смерти стал богом и теперь помогает людям, верящим в него.
Я некоторое время переваривал знания полученные от Крупного.
- «Как после смерти?»
- Когда мы умираем, то наш дух переходит в иное бытие, не связанное с телом. Кто в своей жизни был честным и храбрым воином, попадает в наркланье Великого, а кто нет – исчезает совсем. Иногда Великий призывает к себе достойных и нужных ему воинов, иногда сам вселяется в них, чтобы подарить им победу.
- «Как после смерти он может кем-то управлять?», - мне стало любопытно.
- Ну, он же Великий.
- Рагоз, - к нам приближался маг, - я же просил тебя не забивать богами голову Крепа. Тем более что ты не самый лучший рассказчик, только запутаешь. Харик иди спать.
- «А почему Харик слушается тебя, а Рагоз Харика?», - спросил я Безмысленного, когда Крупный и Харик ушли.
- Харик сын кланра, он по рождению выше нас. Ну а меня он слушается потому, что молод.
- «А сколько ему?»
- Шестнадцать холодов.
- «И ты его считаешь молодью? Мне, всего четыре цикла, по вашему я тоже молодь?»
- Пауки взрослеют раньше. Люди ходить то начинают только после первых холодов.
Говорить Безмысленному о ещё одном пункте в несовершенстве людей я не стал, думаю, он это и так понял.
Ночью, у меня были видения. Мне казалось, что я двулапый и рядом со мной бегала самка-молодь, такая же, как и та, что осталась в норе. Отошёл я от видения из-за дикой боли в головогруди. Иллюзия была так реальна. Вот и вновь признаки сумасшествия. Боль не давала думать, боль была настолько сильной, что казалось, панцирь расколется. Я попытался лапами скинуть боль, понимая, что это невозможно, я всё равно скрежетал ими по панцирю. Боль стала уходить с первыми лучами светила.
Подъём в этот раз выполнили без происшествий. Шерстяной, безумно боялся, но желание обладать книгой пересилило. Кстати я узнал, зачем она ему. Он хотел ездить на арахниде! И даже представлял меня в роли коня. Вот чувствую, споткнётся он, после того как достанем книгу. Сильно споткнётся, причём на подъёме.
Сразу после подъёма нам пришлось спуститься, а потом вновь подняться, так как перед нами оказалась широкая расщелина. Я предложил сначала перебросить паутину прямо через неё, но двулапые почему-то отказались. Причём все сразу вспомнили подъём Шерстяного.
Когда мы добрались до Паучьей горы, солнце уже почти коснулось горизонта, окрашивая в красноватый оттенок скалы.
Белобородов В.М.