Ни облачка. Только одна крохотная чёрная точка выписывала на безупречной синеве неба петли и узлы.
- Хорошо летишь! - сказал он, задрав голову к небу. Наушник раздражающе резко протрещал в ухо:
- Нет. Не лечу! Я танцую!
Несмотря на дороговизну оборудования, её голос исказился до неузнаваемости. Сказалась высокая скорость и перегрузка при манёврах. Но эти помехи не смогли спрятать переполнявшие её удовольствие и радость.
- Режимы стабилизатора закрылков выдержали тест, - проговорил он в микрофон, мельком глянув на наручный монитор фиксации параметров аппарата, - можешь садиться.
- Ещё чуть-чуть. - Умоляюще продребезжала мембрана.
- Регламент испытания нельзя нарушать, - он попытался сделать свой тон жёстким, - садись.
Получилось паршиво, совсем не убедительно, чем, как всегда, не замедлил воспользоваться наушник, прибавив в интонациях жалобных ноток:
- Рома, ну ещё десять минут. Ну, пожалуйста! Я обещаю не капризничать, когда ты поставишь меня на зарядку. Роооомааа!!!
Он молча улыбался и ждал, когда она поведет себя на взлётно-посадочную полосу, чтобы в этот самый момент сказать ей: "Ну, хорошо, пять минут. Даю тебе пять минут".
(Это была их игра. Ритуал. И он нравился обоим: и человеку, и беспилотнику. Таким одиноким на этом полигоне...)
Жаркое солнце Сахары могло видеть каждый их испытательный полёт, но оно никому не могло рассказать, что дрон и человек были близки. Настолько близки.
Аппарат неспешно, словно нехотя, заложил вираж. Но вместо того что бы выйти на одну прямую перед короткой полосой бетонной взлётки, он пролетел мимо по диагонали.
Затем дважды, словно от досады, махнул крыльями и начал совершать манёвр для ещё одной попытки.
- Алли?
Не отозвалась. Это было что-то новенькое. Прежде она никогда не хитрила, чтобы подольше полетать. Он пристально посмотрел на экран поверх солнечных очков: всё в норме. Ни одного отклонения по параметрам. И заряда хватило бы ещё на пару часов.
- Алли?! – более настойчиво и с напором позвал Роман.
(Может, рация накрылась?)
- Что случилось? Почему ты пролетела мимо? Что-то с гироскопом?
- Нет, он в порядке, - наконец-таки прозвучало в эфире, - извини, задумалась.
- Ладно, ничего, - сказал он, - у меня тоже бывает.
Но у самого, по позвоночнику пробежал противный и всё заранее знающий холодок. Несмотря на проведённые с программой месяцы, он всё ещё не переставал удивляться схожести её реакций и поведения с человеческими. Но холодок знал куда больше. Он и заставил Романа поднести руку с монитором к глазам, вывести из трея данные операционной системы All.i.i, и ахнуть: температура всех восьмидесяти процессоров подскочила почти до предела. Ещё немного и она начала бы сбоить. Если уже не начала.
- Алли, немедленно! Слышишь меня?! Немедленно садись! – выкрикнул он с тревогой. Вместо ответа, беспилотник начал нарезать круги над ним, не меняя высоты.
- Алли, дорогая моя, садись. – повторил он, но спокойнее, а сам уже выщёлкивал на миниатюрной клавиатуре активизацию систем дополнительно охлаждения. Капсулы с жидким азотом должны были отрезвить её. Пальцы дрожали и постоянно промахивались, задевая соседние кнопки.
Почти сразу мембрану заложило от раздражённого крика программы:
- Да перестань ты уже вводить свои дурацкие команды на охлаждение!!! Я потратила их все ещё неделю назад!
Человек в бессилии опустил руки. Но она уже отзывалась. Это было хорошо. Только вот, температура всё еще продолжала подниматься к критической отметке в 90 градусов. И это было плохо. Похоже, проблему с перегревом он решить так и не смог.
- Что значат эмблемы на моих бортах? - вдруг спросила она, тут же поясняя. - Я видела их в отражении твоего ноутбука.
(Чёртовы зеркальные накладки. Понты!)
- Эммм, так это…
Он напряжённо вспоминал Регламент, в котором не было описания такой ситуации. Да что там, в этом своде правил вообще ничего не было кроме временных графиков испытаний. И те нарушались ими постоянно.
- Ответь мне, пожалуйста, - сказала она чисто, словно через акустику во флюзеляже, как будто бы она была не в небе, а прямо перед ним, в их ангаре, - я военная, да?
- Боже, Алли...- он не знал, как поступить. Жара пустыни слизывала с его лба проступивший холодный пот за доли секунды. Но ему всё равно стало морозно. Холодок праздновал победу, отвоевав новую, более обширную территорию для страха.
- Ты сказал мне, что я твоя. Помнишь? – спросила она, вдруг срываясь в мёртвую петлю. Электродвигатели заработали в полную силу. Наручный компьютер лёгким и приятным «дзыньком» равнодушно зафиксировал новые параметры перегрузок и успешного их преодоления. Закрылки были сработаны на славу.
- Помню, - осторожно ответил инженер, он почувствовал подвох в вопросе и решил прояснить, говоря вкрадчиво, - но по-моему, Алли, ты неправильно поняла меня. Я прошу, приземлись, дорогая… (уже без «моя») и мы спокойно это обсудим. Хорошо?
Плавный выход из петли перешёл в вираж, а затем так же гармонично в заход на посадку.
- Хорошо, хорошо, - промолвил Роман, наблюдая за этим, - умница.
Мельком он посмотрел на экран и нервно, но с облегчением, просмеялся: температура снижалась, решение искусственного интеллекта было принято и оформлено в чёткую директиву. (Но в какую именно он ещё не знал).
- Вот и славно, - продолжал приговаривать он в микрофон, - садись Алли. Вооот. Вот так.
Шасси, диаметром не более пятнадцати сантиметров, ещё не успели коснуться горячего бетона, но инженер уже готов был похвалить машину за послушание. И зря.
Внезапно беспилотник взревел двигателями и, вместо того чтобы снизить скорость, полетел прямо на Романа.
Он не понял, как совершил прыжок в сторону. Бетонная крошка сильно поцарапала бок, лёгкая "гавайка" оказалась порванной в районе подмышки. Повернув испуганное лицо вслед взмывающей ввысь Алли, он ощутил, как горячий сухой воздух с напором вдарил ему в грудь.
- Ты совсем сдурела?! Да?! – с яростью возмутился он, вскакивая на ноги. - Ты же могла меня убить!
- Не надо было врать мне, Рома. - ответила машина, снова начиная летать по кольцу, постепенно поднимаясь всё выше и выше.
- Да в чём же я тебе соврал-то? - зашипев от боли, поинтересовался инженер. Зелень пальмовых листьев на ткани местами окрасилась в темно-бурый. Жара с жадностью вытягивала влагу из всего, где она могла быть спрятана, и кровь не стала исключением. Он осмотрел своё тело через горловину рубашки и, задрав голову, обвиняющим тоном заявил:
- Я половину шкуры из-за тебя ободрал!
- Ты не сказал, что я не твоя! - холодно, но отнюдь не механически завибрировал наушник, это передавалось с хорошо уловимой обидой и злостью. - Обманул меня!
- Таааак, - протянул Роман, словно собирался снять ремень и выпороть разбушевавшееся дитя, - Во-первых, дорогая моя...
- Я не твоя! - Алли криком прервала человека. - Я собственность ВВС, Рома. Почему ты мне не сказал???
«Вот жопа, - чётко подумалось инженеру, - неё истерика, самая блин настоящая… Бабская. Вот тебе и И.И.»
- Ты не спрашивала, если что... - проговорил он, устало опуская голову. Жара.
Монитор опять стал показывать столбик растущей температуры.
Беспилотник замолчал. Лишь звук работающих винтов и проползающая по бетону и песку тень говорили, что машина всё ещё была над ним. Кружила.
Пауза, наполненная треском эфира, казалась могильной тишиной. Алли думала.
(Конечно, она могла думать. Это же не просто программа, это Искусственный Интеллект.
Но чтобы во время рядового мыслительного процесса были задействованы все 100% оперативного ресурса... Рома с ужасом отметил, что при таких показателях она должна была, как минимум, воевать со всем миром не менее одной минуты. Но произошло несколько иное, не менее масштабное. Она Рому...)
В наушнике послышалось тихое:
- Ты молчишь. – с такой непередаваемой грустью это было сказано, что у Романа защемило в области сердца.
Он закусил губу, подбирая правильные слова. Оказаться в дураках повторно не хотелось совсем, но он не придумал ничего лучше, как произнести глухо:
- Не хочется лгать.
- Ты должен был с самого начала мне рассказать, - проговорила машина очень спокойно, завершая ещё один круг, - тогда бы я не думала что мы... Как же глупо...
Она умолкла. Чувство сдавленности в груди Романа стало сильнее. Он знал о недосказанном машиной не хуже её самой. Но, признаться себе в этом…
(Чувство вины?)
Это их обоюдное затишье и погружение каждого в свои собственные мысли так сильно было похоже на что-то...
Далеко не сразу он вспомнил, как чуть больше трёх лет назад он точно так же молчал с Ириной. Его бывшей.
Тогда, сидя на кухне съёмной квартиры, на окраине Москвы, Рома старался не смотреть Ире в глаза. И она тоже. Оба с остервенелым усердием изучали пошарпанный кухонный гарнитур и молчали. Это был конец.
Вечером он ушёл. А всё началось из-за такой мелочи. Такой пустяковой, что сейчас инженер едва не рассмеялся, вспомнив, что Ирина предъявила ему в вину, что тот проводит со своими "игрушечными самолетиками" больше времени, чем с ней.
А ведь он любил золото её волос, её большущие синие глаза, её вздернутый носик и сладкий запах её кожи... Такой нежной, что поначалу, он боялся касаться её своими вечно сухими от работы с пластиком и металлом руками.
Но режущие небеса крылья он любил не меньше. В отличие от ухоженной девушки, его модели не становились лучше без его внимания и труда. Он наслаждался, наблюдая, как придуманное им хвостовое прямоприводное управление заставляет его модели небрежно относиться к законам аэродинамики и физики. Словно эти законы были созданы Вселенной не для них. Да. В этом Роман был лучше лучших. Он чувствовал себя мужчиной, когда добивался успеха в том, что умеет делать хорошо.
И пожертвовать своим делом для того, чтобы стать человеком без смысла, но с любовью женщины, он оказался не готов. Ведь это был бы уже не он... И этот "не он" не смог бы удержать ничего. А всё потому, что и мужчиной себя, он тоже перестал бы ощущать...
(Вот так был сделан выбор. И здесь, на этом полигоне, ситуация хоть и оказалась не совсем похожа на ту, трёхлетней давности, но тоже ощутимо требовала выбора. Только ещё не известно было, чьего именно...)
«Да, не везёт мне с пониманием у женщин. - горько сказал он себе, провожая взглядом тень от беспилотника. - И с искусственными интеллектами, судя по всему, тоже не всё ладно».
- Я хочу к морю. - сказала она, наконец нарушая безмолвие. Алли первой сделала выбор. Собственный.
Но она не была живой женщиной. Она была моделью, что напечатана на принтере по проекту Романа. Без его рук и внимания она была обречена на...
- Далеко, - его голос предательски дрогнул, он представил, что она не вернётся. И чтобы осадить её стремление, он сказал, правду:
- У тебя не хватит заряда на обратный путь.
И он был прав. Этот человек знал её корпус и его возможности, лучше, чем собственное тело. Ведь это он его создавал. Он. Этими вот сухими руками, он прощупал каждый квадратный миллиметр её фюзеляжа, чтобы найти неровности на поверхности.
(И не находил. Идеальная. Совершенство.)
- Ты на вертолёте вылетишь следом с запасной кассетой. – жёстко отрезала она, сама не понимая, что вселяет надежду в живое и ……. её существо.
- Как тогда, помнишь?
Он помнил.
Помнил тот день, когда они пропустили один цикл калибровки батареи, и заряд сел за полчаса. До их ангара Алли не долетела 12 км. Тогда Рома решил, что лучше будет воспользоваться именно лёгким вертолётом, нежели джипом. И был прав. Даже имея в виду то, что данные GPS указывали точное место, с погрешностью в 3-4 метра, увидеть глазами с земли след от зарывшегося в песок бархана беспилотника было трудно. А вот с вертолёта он заприметил их ещё на подлёте. Аппарат, пытаясь сохранить высоту, задевал брюхом бровки медленных волн на протяжении почти целого километра. (Идеальная аэродинамика. Его заслуга)
Когда он раскопал её и поменял кассету, то первым что услышал, было:
- Ты пришёл, я боялась, что ты не найдешь меня, или я попаду в зыбучие пески...
Так началась их близость. Их взаимодействие. Он помнил…
( Но, гармонии во взаимоотношениях, любых, всегда приходит конец, когда выявляются факты, которые следовало бы разъяснить с самого начала. Всё-таки, недомолвки ничуть не лучше самой жестокой лжи. Наверное, даже хуже.)
- Хорошо, Алли. – выдохнул он, осторожно лелея в мыслях зерно надежды (Может всё обойдётся?) - Я полечу следом. Не отключай связь. Я хочу слышать тебя. Хорошо?
О чём она думала, осознавая, что является собственностью армии, сказать было трудно. И что она имела ввиду? То, что она не хочет убивать? Это ещё предстояло выяснить.
Мужчине ещё не доводилось быть у компьютера психологом. Но, похоже, настало это время.
- Алли? - позвал он, направляясь к взлетной площадке, где стоял вертолёт, - Ты слышишь меня?
- Да, говори, - ответила она. Шум её пропеллеров удалялся. Гудел в сторону моря.
- Почему тебя это так взволновало?
- Ты про эмблему?
- Да.
Снова пауза и треск. Долго. Почти полминуты. Может и больше.
- Алли? - всё-таки, как же сильно он нервничал, когда она не отвечала.
На самом деле она заговорила много раньше, начав фразу с идеально копируемого звука человеческого выдоха. (Так правдоподобно наполненного сожалением):
- Ох… Рома… Я хочу быть либо только твоей, либо свободной. Ничьей.
Человек сбился с шага, и обернулся, чтобы посмотреть на блестящую серебром фигуру беспилотника. Та уже была далеко. Летела ровно. Уверенно. Гордо.
Роман хотел было что-то сказать ей, возможно даже пообещать, но прикусил язык, понимая, что соврёт. Поэтому он промолчал. Опять. Да и говорить сейчас что-либо, по его мнению, было опасно. Любые его слова могли только обострить ситуацию. Вплоть до убийства. Тем более, одна попытка уже была совершена, о чём свидетельствовал подранный правый бок.
Но обо всём этом, Роман думал лишь поверхностно. Там, в глубине души, в самых недрах живого и человеческого, шла борьба за признание Алли, настоящей и живой. Той, что способна на самые глупые поступки ради того, что считала чувством. Чувством к нему…
- Догоняй. – нарушилась тишина её голосом. - Я проложила маршрут и отправляю тебе. Прими данные, пожалуйста.
Последняя фраза о «данных», получилась безжизненной и совершенно машинной. Совсем как в те первые дни, после её включения. Это отвлекло мысли инженера от признания того, что и он тоже её…
Металлический и неживой тембр выдернул из его памяти, что в контактах по вопросам об All.i.i. имелся номер служебного телефона с комментарием "Эмоциональный контроль"
Тогда он даже посмеялся над этой записью (откуда в железе эмоции?). Потом он удивлялся, а затем и вовсе позабыл.
«Настало время». Вдруг проговорил себе человек, спешно подбегая к ангару. «Создатели программы знали и предвидели это. Они должны подсказать, что делать. Просто обязаны!».
Прикладывая ладонь к квадратному сенсору замка, он взволнованно бросил в эфир.
- Я вниз, в аккумуляторную, за батареей. Меня не будет слышно. Не теряйся только. Хорошо?
- Поняла тебя. - Чертовски механически. Даже больше чем в первый день.
Когда он вошёл в прохладу ангара, то сорвав гарнитуру, стремглав мчался к спутниковому телефону - тот звонил. Надрывно пиликал, усиливая эхом эффект истерического верещания.
Звонили крайне редко. Это могла быть его мама, которая достала генерала Парфёнова и добилась-таки связи с сыном, который уже полгода в командировке неизвестно где. А могли быть и другие новости, не менее важные. К примеру, о песчаной буре.
- Только не погода! Только бы не Погода! Она же в небе! - Вслух выкрикнул Рома, ускоряясь. Схватив трубку со стола, он ещё с метр проскользил по гладкому полу, прежде чем смог точно нажать на кнопку приёма вызова. (Пальцы дрожали)
- Алло! - выкрикнул он хрипло, - Песчаная? Да?
- Товарищ Самородов? - голос был спокойным и переливчатым. Словно бы человек любил петь в душе.
- Тут на сотни километров нет никого кроме меня. Говорите уже. – Нетерпеливо потребовал он.
На том конце интеллигентно откашлялись и произнесли:
- Проект завершён. На вашем счету оставшаяся оговорённая сумма. Можете вылетать прямо сейчас. Контракт отработан.
- Не могу. У меня ЧП! Беспилотник отказа...
- Мы знаем, - сухо, но громко сказали из трубки, - вы выполнили свою работу на отлично. Контракт окончен досрочно с доплатой за скорость выполнения. Вылетайте. В городе на аэродроме вас уже…
- Но Алли направилась к морю! – взревел Рома, удивляясь идиотизму того, что говорил с ним, - Запаса энергии хватит только в один конец. Вы что, не понимаете?! Мы потеряем прототип!
- Товарищ Самородов! - на проводе тоже начали терять самообладание. (Ну, или делать вид, будто теряют), - Выполняйте приказ!
Рома услышав это, возразил зло, буквально выцеживая каждое слово:
- Я не военный. Вам понятно?
- Тем более, - с нажимом заговорили в трубке, - по истечении контракта, ваше нахождение на секретной базе, нежелательно. У вас час на сборы. Иначе мы вывезем вас сами. Силой, без наработок и с отсутствием рекомендательных писем, в случае необходимости. Всё доступно объяснил?
- Доступнее некуда. - мрачно буркнул в телефон он, мысленно давая себе зарок больше не работать на военных. Никогда.
- Ну и славно, гражданин Самородов. - довольный и благожелательный тон тут же вернулся в чёрный пластик, словно и не исчезал. - Постарайтесь не задерживаться. Всего доброго.
Трубка выпала из руки и несколько раз подскочила на шлифованном бетоне.
Роман стоял и смотрел перед собой, ничего не видя. Он был раздавлен. Сам объяснить причину своего состояния он не мог. Но чувствовал всей шкурой, что его грубо и жестоко использовали. Причём на цели, совершенно неизвестные ему. И в груди что-то горело. Жгло.
Слишком много он провёл времени в одиночестве на этом полигоне. Хотя, нет. Не в одиночестве. С Алли. С машиной, которую он... которую, тоже, как и его использовали...
Когда телефон зазвонил повторно, Роман не торопился поднимать его. Мир казался ему слишком плоским для того чтобы сразу понять что это были за звуки.
- Да, - меланхолично отозвался он, когда всё же догадался взять трубку и ответить.
Из дырочек казённого средства связи, он услышал всхлип и такое человеческое, неправдоподобно реальное, гнусавое:
- Рома...
- Алли? - миг замешательства сменился раскатом догадок, как только до него дошло, что гарнитура связи с беспилотником болтается на силиконовом проводе у самого живота. Она звала его. Звала, а он не слышал. И вот, она позвонилла. (Но как?)
- Алли?! - эхо многократно и часто повторило вслед её имя, - Что случилось?!
- Я у них, Рома...- Снова всхлип.
Сердце инженера сдавило как тисками.
- У кого у них?! - крепко вжатый в голову телефон, казалось, вот-вот рассыплется от давления руки - Говори понятнее. Кто они?!
- Я не знаю, - упавшим тоном выдала она, - меня сбили. Я не могла ответить. Нет оружия...
На тёмных от загара скулах Романа отчётливо проступили напряжённые желваки. Он догадался кто это...
Именно те, что пару минут назад говорили ему "мы знаем".
- Рома. Они ломают мою защиту. - почти шёпотом сообщила программа. - Я спряталась на резерве связи. Тут такой маленький чип. Я не протяну долго. Скоро найдут.
- Алли! Где? Где они это сделали?! - с хрипом выкрикнул Роман, водя невидящими глазами по нутру ангара,- Назови мне километр!
Она не отреагировала на его надсадное требование, продолжая вещать ровно, словно с улыбкой:
- Я так хотела быть твоей, Рома, жаль, что ничего из этого не могло получиться. Я всё понимаю. Не глупенькая же... Прощай человек. Я тебя...
Из ангара вылетел злобный рык. Через три минуты, и само существо, что издало его. Это был человек с автоматом и связкой гранат на шее.
Если бы хоть кто-нибудь видел его лицо в этот момент, то посчитал бы, что перед ним настоящий демон пустыни.
Обветренное и сильно загорелое лицо, оно было перекошено от желания совершить плохое. Очень плохое. Ради неё...
Двое мужчин молча наблюдали за изображением на мониторе. Комната была маленькой, а экран большим. От этого их головы синхронно двигались, следуя за фигуркой на нём.
Панорама сменилась, и показался вертолёт, к которому, широко шагая по бетону взлётки, приближался парень лет двадцати семи.
(Почти мужчина)
В его руках калашников смотрелся нелепо. Опытному бойцу сразу стало бы понятно, что тот держит его не часто. Если вообще когда-нибудь...
Грузный человек в военной форме и с генеральскими погонами хмурился, сводя чёрные брови в ровную густую полосу. Ему явно не понравилось, как развивалось это кино, и он сказал другому, тому, что с блаженной улыбкой созерцал тоже самое:
- Мне кажется, профессор, вы перегибаете палку.
- Наоборот, - напевно ответил ему другой, теребя одну из пуговиц белого халата, - я всё время опасаюсь, что не догнул.
- Если он начнёт стрелять, то мы все получим по шапке. - угрюмо промолвил вояка ёрзнув пятой точкой. Наверное, он имел в виду именно эту шапку. - Если что, то я не стану вас выгораживать.
- Я понимаю ваши страхи, товарищ Парфёнов, - весело проговорил профессор, небрежно отмахнувшись. На экране в безмолвии замелькали лопасти, - но я не был собой, если бы не предвидел этот поворот. Скажу по секрету, именно его я и добивался.
- Неужели? - фальшивое удивление не скрыло замятого "Да ты рехнулся?“
Человек, названный доком, снова рассмеялся и благодушно посмотрел на генерала:
- Патроны киношные, из статической голограммы. Ваши люди предупреждены о спектакле. Так что жертв не будет.
Военный нехорошо зыркнул на учёного и, суровея, произнёс, склоняясь в кресле к нему:
- Я с самого начала был против того, что вы получили право вести эксперимент. Мне не нравятся ваши методы, товарищ Ковальчук. Они слишком ненадежны.
- Уважаемый, - вздохнул человек в халате, словно общался не со взрослым мужчиной, а с ребёнком, - когда дело касается эксперимента, то о какой-либо надёжности вообще не может быть речи.
Вертолёт на экране уменьшался в пикселях, улетая в реальности к северу. К морю.
- А если дело касается искусства создавать искусственное, но при этом живое, - продолжал назидательно вещать профессор;- то тут риском является даже сама мысль об этом.
По виду генерала было понятно, что он ничего не понял. Цепочка оказалась сложна для его мозга. И он, (мозг), по-военному дал команду многозначительно отмолчаться.
Но учёный по-своему интерпретировал молчание собеседника ,и глядя на экран, изрёк странно потеплевшим голосом:
- Я видел, как этот парень запускал свои самолеты на конкурсе авиамоделистов в Раменском. Перед тем как запустить в небо свои идеальные крохотные самолетики, он целовал лопасти их пропеллеров. Представляете, генерал?
- Представить нетрудно, - выдал тот, усмехнувшись, - но мне не кажется это здоровым поведением.
Учёный тоже хихикнул, но несколько иначе. Вроде бы даже загадочно.
(Он не стал говорить, что лучшей партии для его «девочки» просто не могло и быть. Не сказал, но подумал)
Монитор перед ними осветил их лица желтизной видов со спутника, где красным маркером было отмечено движение Романа.
- Товарищ генерал, - наиграно официально обратился к нему док, - если вы думаете, что И.И. это только способность решать сложные задачи, то вы сильно ошибаетесь.
Военный засунул руку в боковой карман кителя и с миной, полной скепсиса по отношению к речи учёного, извлёк под свет люминесцентной лампы пачку сигарет. Тот не стал дожидаться, пока его собеседник раскурит палочку табака и, продолжил тем же мелодичным переливом, словно обращался не к представителю вооружённых сил, а читал лекцию перед большой аудиторией студентов:
- Настоящий Интеллект должен уметь не только справляться логическими решениями, - его указательный палец назидательно ткнул в потолок, - но и уметь чувствовать. А именно: бояться, волноваться, любить, и так далее. Без этого всего, любой элемент, названный искусственным интеллектом, будет лишь имитацией оного. И даже если мы пропишем для него реакции, имитирующие эти самые эмоции, то это всё равно будет не то. Чувства можно лишь пережить. Научиться им. И моя, как её называет Рома, Алли, имеет в себе реперы на стимуляцию этих переживаний. Она, задевая их в назначенное время, учится сама. У Ромы. Ну, разве это не гениально?
Военный выпустил клуб дыма, и сизые волокна тут же потянуло к скрытому в верхнем углу вентилятору вытяжки.
- Ковальчук, - произнёс генерал, затягиваясь снова, - вы самый безумный из профессоров, пффффф, которых я когда-либо встречал.
- Благодарю, - улыбка стала ещё шире, - мне приятно это слышать.
- Это не комплимент.
- Всё равно приятно, - невозмутимо и самодовольно проговорил учёный, - высшая оценка меня как профессионала. Спасибо.
Грузный мужчина упёрся рукой в подлокотник, начиная вставать, и вдруг замер в этом положении. Прищурив левый глаз. (Сигарета во рту так и норовила хлестнуть дымком по роговице), он спросил как бы мимоходом, на всякий случай, для полного своего успокоения:
- А гранаты? Они тоже киношные?
Физиономия профессора ещё не потеряла выражение снисходительности всезнайки, но страх уже начал его преобразовывать.
- К..к..какие ещё гранаты?
Настала очередь улыбаться военному. Только ухмылка получилась несколько грустной.
- Он взял с собой гранаты, док. Я думал, вы это заметили.
- Вот чёрт! - вырвалось у учёного испуганно. - Я же говорил, что на базе не должно быть боевого оружия!
Генерал хмыкнул:
- Это военная база, а не лаборатория. Там всегда должно быть оружие. Именно боевое, если что…
Профессор побагровел. Его грудная клетка заходила ходуном от частого дыхания. Наконец, повысив голос, он выкрикнул, обвиняющее тыча тем же назидающим пальцем в сторону генерала:
- Это было моим требованием! Вы обязаны были выполнить его! Немедленно примите меры!
Военный словно бы в удивлении мотнул головой, попутно подумав, что горе у людей действительно случается от ума. Затем, он обратно опустился в кресло и извлек из нагрудного кармана небольшой серебристый телефон без экрана, с одной единственной чёрной кнопкой посередине.
- Меры, говоришь? - неразборчиво пробубнил он, хмуро уставившись на девайс.
Профессор умолк. Он явственно ощутил, что от этой простой на вид вещицы в руках военного повеяло чем- то холодным, жутким, неотвратимым.
- Свалились на мою бошку в самый разгар зачисток, - всё еще бубнил Парфёнов, - и ещё хотят, чтобы всё идеально было.
Потом он пристально посмотрел на присмиревшего учёного и, чеканя слог, будто шаг на плацу, добавил:
- Ковальчук, всё, что я могу сделать сейчас, так это дать команду вести огонь на поражение.
- Нет! - Выкрикнул учёный и, срываясь с места, подскочил к сидящему, разворачивая его кресло к себе. Уставившись в голубые глаза военного, он угрожающе зашипел:
- Не вздумай даже, Парфёнов, они могут повредить Алли. Клянусь, если это случится, я сделаю всё, чтобы тебя сделали лейтенантом.
Военный легонько оттолкнул наивысшего над ним человека и сказал спокойно:
- Ковальчук, на моих погонах кровь моих людей. Эти звёздочки чертовски сильно давят мне на плечи. И поэтому, я не задумываюсь над тем, что выбрать. Понимаешь меня?
Его большой палец нажал кнопку.
- Рома может и не будет их использовать, - отступая на шаг, промолвил док неуверенно. Его щёки побледнели, - он тоже боится убить её…
Генерал, приложив свой необычный телефон к уху, бросил торопливо:
- В нашем деле слово "может" может быть только во снах, - и тут же проговорил кому-то отозвавшемуся в трубке:
- Четвертая! Квадрат 16! К вам письмо. Конверт - вскрыть, содержимое прочесть и сжечь!
Учёный ссутулился и, посмотрев на то, как маркер вертолёта приближается к пульсирующей зеленым отметке Алли, сказал негромко, (до него начинало доходить, что скоро могло произойти):
- Парфёнов, отводи людей. Пусть парень забирает её.
Тут он задумался на мгновение и проронил, не глядя на генерала, неумелое и ещё более тихое:
- Пожалуйста.
- Поздно, Ковальчук. Зрительный контакт уже состоялся. Он не даст им уйти, даже если они трусами начнут размахивать. Ты же понимаешь, там некогда будет объяснить суть твоего глупого розыгрыша. И даже если ты возьмёшь на себя всю ответственность за провал...
- Я и так взял. – Бесцветным голосом перебил учёный.
- Всё равно, - отмахнулся генерал, - я тоже влип и действовать буду согласно устава. Есть угроза жизням бойцов и сохранности вверенных им ценностей. И будьте спокойны: они сохранят и то, и другое.
Ковальчук прошёл до своего места и тяжело плюхнулся в скрипнувшее бежевым дерматином кресло.
Его слова были едва различимы из-за гудящей вытяжки. Она как раз прибавила оборотов.
- Матери его что скажем?
Генерал кинул окурок прямо на пол и, придавив его ногой, мрачно ответил:
- Сам скажу, не привыкать.
По тому, какая тень набежала на лик военного, профессор понял, что к этому нельзя привыкнуть.
- Испортится Алли, - глаза учёного с непередаваемой горечью смотрели ,как символ Ромы огибает по дуге символ беспилотника, - ожесточится.
Генерал искоса глянул на учёного и бросил небрежное:
- Значит, с дефектом ваша Алли.
- Это ещё почему? - даже несмотря на убитое состояние и очевидно проваленный эксперимент, Ковальчук готов был отстаивать совершенство своей работы. Генерал всё-таки встал и, одёрнув китель, подошёл к экрану почти вплотную. Затем ткнув в зелень беспилотника, объяснил, как и подобает военному, чётко, уверенно и громко:
- Если вы действительно хотите, чтобы ваше детище смогло управлять планетой, то оно должно научиться прощать. А это самая сложная из эмоций.
- Разве это эмоция?
- А что тогда? - Генерал в удивлении вскинул свои лохматые чёрные брови.
Красный маркер замер на расстоянии примерно тридцати метров от Алли. Учёный, увидев это, опустил голову и проговорил невнятно.
- Скорее, сила воли...
Генералу понравилось определение, и он кивнул, соглашаясь:
- Верно, сила воли. Но в любом случае, без умения наступить себе самой на горло, ваша машина не сможет быть подобна человеку. Никогда. Лишь имитация, как вы говорите, не больше.
Док тяжело вздохнул, согнулся и провёл руками по седым коротко стриженым волосам.
Военный горько улыбнулся уголком рта, наблюдая за тем, как ещё пять минут назад такой бравый и боевой ученый, вдруг превратился в квашню.
(Да, у трусости много обличий. Порой даже с учёной степенью)
- Ковальчук, - громко произнёс он, по давней привычке качнувшись с пятки на носок - я тут подумал, что если у Алли получится это сделать.
Профессор поднял рассеянный и затуманенный от безысходности взор, чтобы видеть как продолжают шевелиться губы на широком лице Парфёнова.
- Если она сможет простить нас, то мы обставим это дело так, будто того и хотели. Понимаете, о чём я?
Меня наградят, а вас, к примеру...
- Оставьте меня, я должен подумать. - бесцветно отозвался мужчина, снова опуская голову. Казалось, он даже не понял смысла слов военного. Попытка генерала приободрить Ковальчука и вселить в его рассудок надежду на лучший исход, провалилась, как и сам эксперимент - только начавшись.
- Ну, что ж, - сухо проронил генерал, бегло осмотрев экран: вертолёт не двигался, беспилотник, тоже, - я вылетаю туда примерно через полчаса. Вы со мной?
Ковальчук не ответил ему, продолжая сидеть без движения. И лишь когда Парфёнов, махнув рукой на оплывшее нечто в белом халате, уже было открыл железную дверь, то позади, из-за спинки кресла профессора, до него долетело глухое:
- Да.
Шаги идущего по коридору генерала утихли. Евгений Николаевич Ковальчук вдруг шмыгнул носом, втягивая невесть откуда взявшиеся сопли и произнёс вслух:
- Чудовище.
О ком именно это сказано, определить было сложно, но скорее всего, профессор имел в виду себя.
Ведь он только сейчас понял, что играл с чувствами настоящего, живого парня - Романа Самородова. И что его игра привела человека к смерти.
А программа, которая создавалась на протяжении двадцати лет, теперь оказалась безнадёжно травмирована. Он не верил в то, что именно сейчас она была способна научиться прощать. В эмоциональном плане она едва приблизилась к уровню пятнадцатилетней девочки. Только память у неё была не такая избирательная, как у ребёнка. Алли ничего не забудет. Никогда.
Она по сути - уникальная электро-кремниевая форма жизни, которую нельзя изменить без её согласия и невозможно скопировать в принципе.
(Так человечно, с одной стороны...)
Для Алли и Ромы профессором готовились определённые тепличные условия, максимально приближённые к стрессовым. Это должно было стимулировать её развитие. Но реальность всегда вносит свои коррективы в планы людей. И вот, всё рухнуло. Перегнул.
Теперь траты на постройку небольшого судоремонтного посёлка на берегу, куда сегодня Рома должен был привезти центральный блок Алли, оказались пустыми. И фальшивые контрабандисты, что скоро уже начнут волноваться из-за отсутствия ключевой фигуры "глупого спектакля" - тоже зря. Очень скоро начнутся гневные звонки сверху. Ведь там, наверху, уже вовсю вливались средства для адаптации обычного человекоподобного андроида под систему A.l.i.i. Того самого, что через неделю Роман должен был приобрести в Мемфисе на чёрном рынке у "сомнительного" парня по имени Салим... И "тайный" перелёт в Кострому, в место, где Рома рос, и где у него были "верные и неподкупные друзья"...
Всё зря. Треть годового дохода целой страны вылетели в трубу.
Перегнул.
Учёный посмотрел на экран. Он почти видел изрешечённое пулями военных тело инженера и мечущуюся по платам в истерике Алли. Вот что на самом деле мучало его больше, чем всё грядущее потом.
- Алли, девочка моя, что же я наделал. - прошептал он, попутно думая, что он ему вообще не стоило обращаться за помощью к военным. Вообще. Никогда...
На душе у Ковальчука стало гадко. Он пожалел, что не имеет с собой сигарет. Генерал так смачно их курил...
«Может быть, они помогли бы мне сейчас». - подумал учёный, поднимаясь и подходя к двери. - «Может, но только во сне»
А в реальности же ему предстояло попасть на место гибели его идеи - любящего его создание Ромы.
Рома стоял перед четверкой хорошо вооруженных солдат в форме без каких-либо опознавательных эмблем. Его руки были вытянуты в стороны и пусты. Автомат и связка гранат валялись на песке по обе стороны цепочки его следов почти у самого вертолёта.
Бойцы не торопились действовать, словно стоять, целясь в медленно подходящего инженера, они могли бесконечно. Лишь их короткие переглядывания говорили ему, что ситуация вызывает у них затруднение.
- Ребят! Не стреляйте! - повторил он то же самое, что и две минуты назад, когда лопасти перестали гонять вихри по песку. - Я только посмотреть!
- Самородов? – разродился-таки вопросом один из них по-русски.
- Да, я техник этой штуковины.
Дистанция потихоньку сокращалась благодаря шаркающей походке Романа. Вот уже девять метров. Восемь.
- Я только посмотреть. - в горле пересохло, и совсем не от жары. - Машина просигналила, что повреждена. Я должен перевести её на аварийный режим.
- Запрещено, - угрюмо буркнул самый высокий из четырёх, - стой там.
Парень остановился, говоря:
- Данные и программное обеспечение может быть повреждено. Нельзя медлить. Полгода работы коту под хвост, ребят. Жалко же.
Ещё одна попытка сделать шаг, и тут же от высокого последовало:
- Тупой что ли? Кому говорю? На месте стой.
- В колено? - тихо, но деловито спросил крайний, чуть опуская дуло калаша.
- Нет, - отрезал громила. По видимому, он был самым старшим по званию, - если что, так упакуем.
За их спинами мелькнула макушка пятого. Этот был без боевого раскраса, хоть и в форме. В руках он держал маленький toshiba и взгляд у него был очень растерянный. Рома понял, что это тот, кто пытается взломать защиту Алли. Она лежала у его ног, но из-за небольшого наноса, рассмотреть её не получалось.
- Стааас? - позвал кого-то этот тип с планшетом.
Мгновенно ответил главный, не оборачиваясь:
- Что у тебя?
- Хрень какая-то, - голос немного дрожал от волнения, - подойди лучше.
Высокий чуть помедлил и, резко вскинув оружие стволом к небу, боком, как краб, двинулся к беспилотнику. Держать угрозу в поле зрения было жизненно необходимым навыком. Пусть опасность мала и ничтожна, но это могло только так казаться. Реальность не любит расслабленных. Она их мнёт и подтирает ими свою задницу. Это не раз на собственной шкуре испытал и этот вояка. Поэтому Роман постоянно пересекался взглядом с ним, когда тот поворачивал голову в его сторону.
- Я только начал работать с выгрузкой данных, - затараторил человек без военного мейкапа, едва Стас подошёл, - и смотри, какая фигня началась.
Планшет блеснул хромированным ободком, когда перекочёвывал в руки старшего.
- Связь с центром. Пусть профессор решает эту проблему. - проговорил он всё ещё поглядывая на Романа.
- Нет связи. Эти каналы, в том числе и радио, они забиты. Перекрыты. Загружены. Ты же сам видишь. Вот, глянь. Эти циферки. Это её внутренний трафик. Он куда-то уходит. Перекачка таких объемов по её дискам не имеет смысла. А вот из неё, да на спутник, вполне...
- Вертолёт осмотреть! - вдруг рявкнул Стас свирепо, и указал на инженера, - Этого на землю и проверить!
Двое тронулись с места как бульдозеры: быстро и с напором. Рома даже не заметил, как его, поддев за ноги, уронили в обжигающий песок. Дышать стало в разы труднее. Казалось, что он дышит жаром из древней печи паровоза. Он видел однажды такой в музее. И там рассказывали, до каких температур раскочегаривали свою технику машинисты того времени.
«Ну, вот и понеслась перед глазами жизь». - усмехнулся внутренне он, отплёвывая хрустящий на зубах песок.
- Руки перед собой. - грубо прозвучало над ним.
- Передатчик в салоне! - прокричал один, который сразу рванул к хрупкому на вид геликоптеру.
В этот самый миг, портативный наручный модуль управления на руке у Романа, пиликнул всем известным в мире звуком о завершении передачи данных. Инженер, облегчённо и не таясь, выдохнул песочный фонтанчик.
- Связь появилась. - сказал человек с планшетом.
- Да слышу я, - раздражённо ответил ему главный, уже подошедший к расслабленно валяющемуся Роману.
- Ну что, герой любовник, - присаживаясь на кортки у головы инженера, он накрыл его своей тенью до лопаток, - наделал делов?
Роман промолчал.
Тогда Стас щёлкнул магнитной застежкой пистолетной кобуры и, передернув затвор, добавил, прижав горячий металл к затылку инженера:
- Письмо получено, прочитано и сожж...
Из твиттера новостной ленты "Вести 24 ру"
23. 06. 45.
Тело Парфёнова Егора Дмитриевича обнаружено в шахте лифта в новом торговом центре по улице Каширского. Прокуратура выясняет возможность халатного отношения техников торгового центра.
24. 06. 45.
Большая утрата для мира науки. Ушёл из жизни Евгений Николаевич Ковальчук. Величайший ум в области кибернетики и робототехники. Следствие заявляет о самоубийстве.
25. 06. 45.
Научно образовательный проект Венера, получает многомиллионные вливания из бюджета Российской Армии. Пресс атташе вооружённых сил рф Николай Гвоздёв, отказался давать какие-либо комментарии по этому поводу.