29 января 2014 года
Завидую П. Вайль, его неистощимой эрудиции, талантливому, озорному языку, свободе мышления. Как много надо знать, чтобы хорошо писать. И как много уже упущено, неповторимо. Женская участь, погоня за устройством личного бытия отвлекала от главного – быть может, своего призвания.
Как-то давно, еще в молодости, в вагоне поезда по дороге в Москву зашел спор с уже возрастным мужчиной, который всю жизнь мечтал жить в Москве на улице Горького. И вот теперь его мечта осуществлялась. Заговорили и о детях, возможно, будущих, которые будут уже коренными москвичами. Он заранее знал, где они будут учиться, работать, каких достигнут высот.
Я тогда, яростная противница какого-либо рационализма, и как романтик находилась в свободном полете. Потому сказала: «Ребенок еще не родился, а ему уже определили, где он будет учиться, где работать…»
Но сейчас, уже на вершине своего земного бытия, понимая, как мало сделано существенного, понимаю: «А, может быть, мужчина был прав?» Только прямая дорожка может привести к желаемой цели.
Читаю и наслаждаюсь, словно впитываю в душу сладчайший нектар, более благотворный, чем напиток целебный для тела. И яд, наполняющий душу и тело депрессивными ощущениями, потихоньку нейтрализуется, и радость жизни, радость творчества вновь оживает. Эндорфины так и разливались во мне.
…Вайль, конечно, умен, скорее, богато эрудирован, литературно одарен, но… чем дальше читаешь, тем все больше уходишь от восхищения к некоторому неприятию автора, одержимого, как все диссиденты советских времен, злобой ко всему советскому, российскому (как нынешние герои - националисты майдана на Украине), с чем не всегда соглашаешься.
От первоначального восхищения богатством информации, необъятной эрудицией автора, ярким языком, по мере чтения все более проступала черная энергия, которая разливалась между строк в виде чрезмерного смакования неприглядной интимности героев, унижающей их, лишая ореола гениальности, порожденного их талантом. Во всех его эссе сквозит некоторое высокомерно- брезгливое отношение к своим героям, вольно или невольно демонстрируемое низменное интимное затмевает позитивную сущность гения.
Высокомерно-злобное оплевывание России, всего русского. Оплевать все русское, забыть или не увидеть все великое, что есть в России – не большое достоинство. Упоение Нью-Йорком и все то же плебейское пресмыкательство эмигранта.
Жесткий рационализм отталкивает. Снобизм в описании России. Слишком много эротики. Чем ближе к концу, тем больше разочарования.
Но все же это история глазами диссидента, не лишенная объективности, но не без диссидентского эгоцентричного комплекса.
Диссиденты-эмигранты много постарались в создании нынешнего русофобского имиджа России за рубежом.
Конечно, оставшись в Союзе, он не смог бы объехать весь мир. Тогда о чем бы он стал писать?
…Анализ истории Советского Союза и обратной эволюции коммунизма, хотя и не лишен объективности, но все-таки ведется с позиции диссидентского альтернативного мышления. Потому фигурантами произведения становятся представители исключительно оппозиции – Бродский, Солженицын, Сахаров, а литераторы – вроде Венедикта Ерофеева, к которой принадлежал и сам. Чего же ждать более?..
«Интеллигентская химера» (личные библиотеки). Идеологические враги всего советского изобретательны на «изысканные» клеймо.
«он совместил стеб с культурой. Создал жанр виртуозного эссе, которое позволяло справиться с уничтожением...»
«Прикладной культуролог» (как называют его некоторые критики- эссеисты)
Читая Вайля, неудержимо хочется, вот так же обстоятельно, детально, пройти, хотя бы, по своему городу, уже не имея возможности путешествовать, чтобы увидеть его другими глазами и написать о нем.